В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда - Коллектив авторов

Изучение субъективного социального статуса имеет долгую традицию в эмпирической социологии, восходящую к исследованию Р. Центерса [Centers, 1949]. В рамках этого исследования респондентов просили оценить свое положение в предложенном континууме иерархически выстроенных классов[175]. В современных исследованиях субъективного социального статуса понятие «класс» при формулировании соответствующих вопросов в анкете не используется. Это облегчает межстрановые сопоставления результатов (хотя и не решает методологических проблем интерпретации результатов) и позволяет исключить возможные смещения, связанные с использованием таких идеологизированных понятий, как «рабочий класс» или «средний класс». Примером является континуум из 10 абстрактных позиций-«ящиков» [Kelley, Evans, 2004] или визуальная 10-ранговая шкала субъективного социального статуса Макартура [Adler et al., 2000].

Помимо исследований социальной стратификации как таковой, субъективный социальный статус регулярно используется в междисциплинарных исследованиях экономистов, социальных психологов и психиатров, выступая в качестве объясняющей или объясняемой переменной.

Исследований субъективного социального статуса, выполненных по России, немного. Россияне начала 1990-х годов отличались относительно невысоким уровнем субъективного социального статуса. Его средние оценки в 1991 и 1996 гг. колебались в районе четырех по 10-балльной шкале [Gross, 2003]. Аналогичные результаты были получены и на данных проекта Международного исследования неравенства – средние оценки российских респондентов были сосредоточены в нижней части шкалы (38 из 100 баллов). Это согласовывалось с оценками, полученными по другим переходным странам, которые участвовали в исследовании, в то время как самооценки респондентов из англосаксонских стран и стран континентальной Европы располагались выше (в районе 48–69 баллов) [Kelley, Evans, 2004]. Примечательно, что распределение самооценок статуса в переходных странах также было скошено вниз, отличаясь от распределения для западных стран, пик которого приходился на середину шкалы.

Изучение факторов субъективного социального статуса развивалось в рамках двух основных исследовательских направлений. Первое, опирающееся на теорию Маркса о классовом сознании и представления Э. Дюркгейма о разделении труда, предполагает, что объективные характеристики индивида полностью определяют самооценки его социального положения [Ibid]. Среди значимых факторов такого рода, выявленных в ходе эмпирических исследований, можно выделить уровень образования, статус занятости, профессию или профессиональный престиж, доход, возраст, национальность (см., к примеру: [Lindemann, 2007]). Второе, основывающееся на теории референтных групп, исходит из того, что при определении собственного положения в общественной структуре индивиды ориентируются не столько на собственные объективные характеристики, сколько на представителей референтных групп. К факторам этого вида можно отнести оценку соотношения своего социального положения с позициями, занимаемыми представителями референтной группы, уровень притязаний, а также оценку потенциальной динамики собственного благосостояния [Ibid]. Однако важно отметить, что влияние субъективных факторов на самооценки социального положения сопряжено с возможными смещениями из-за обратного влияния – самооценка социального статуса может одновременно определять уровень притязаний и динамику будущего благосостояния [Kluegel, Smith, 1981].

Как показывают исследования, наиболее значимыми факторами субъективного социального статуса являются профессия, удовлетворенность материальным положением, доход домохозяйства, чувство финансовой защищенности и образование [Jackman, 1979]. Значение дохода как одного из факторов субъективного социального положения в западных обществах значительно увеличилось в течение последних десятилетий. Исследователи объясняют это его возросшей ролью в определении стиля жизни в контексте развития ценностей общества потребления [Lindemann, 2007].

Влияние объективных характеристик на самооценки социального положения значительно варьируется по странам [Gross, 2003]. К примеру, уровень образования менее значим в определении субъективного социального статуса в Великобритании, США и России, по сравнению, например, с Венгрией. Наибольшее же значение в определении самооценок социального положения образование имеет в странах континентальной Европы [Ibid]. Профессия и положение на рынке труда традиционно рассматриваются в качестве ключевых детерминант субъективных оценок социального статуса, наряду с образованием и уровнем дохода [Jackman, 1979], однако их значимость оказывается выше в англосаксонских странах по сравнению с другими странами Запада [Gross, 2003].

Неформальная занятость ранее широко не рассматривалась в качестве возможного фактора самооценок социального положения, однако она может оказывать значимое влияние на особенности восприятия социального положения, являясь характеристикой положения индивида на рынке труда, и тем самым участвовать в формировании социальной стратификации. В следующем разделе мы рассмотрим, как неформальная занятость связана с самооценками работников, а потом представим результаты анализа связи неформальной занятости и формирования социального неравенства в российском обществе.

10.3. Социальные последствия неформальности: что говорят исследования

Как уже было показано в предыдущих главах, вопрос о том, является ли неформальная занятость в итоге злом, благом или не тем и не другим, при ближайшем изучении оказывается не столь очевидным. Различные теоретические подходы расходятся в ожиданиях относительно и природы неформальности, и ее последствий. Если рассматривать тип занятости в качестве исходного измерения рынка труда, то социальный статус оказывается его следствием. Если нас интересует социальная стратификация, то неформальность на рынке труда может быть исследована в качестве одного из механизмов, формирующих структуру общества. Постановка проблемы настоящего исследования предполагает пересечение экономического и социологического подходов, однако в данной главе мы сосредоточимся только на втором (поскольку экономические теории подробно проанализированы в главе 1).

Принципиальное значение для данной главы имеют позиции трех социологических теорий социальной стратификации – функционалистской, неовеберианской и микроклассовой, – в фокусе которых находится положение индивида в социальной структуре. Неформальность занятости в рамках этих подходов может выступать одним из причинных механизмов социального неравенства.