Третий Проект. Том II "ТОЧКА ПЕРЕХОДА". - Максим Калашников

…За стенами тоже не отсидишься. Иммануил Валлерстайн как-то сказал мне: «Америку где-нибудь в 2020-е годы ждет своя перестройка, но в отличие от советской она будет значительно более кровавой, потому что в ней окажутся замешаны расовые и этнические проблемы, которые находятся не на периферии системы, а внутри нее»… — убежден директор Института русской истории РГГУ Андрей Фурсов. («Эксперт», № 38, 2003 г.).

Отметим, что это интервью профессора стало настоящим скандалом в журнале «Эксперт». Корреспондента, его взявшего, наказали. То, о чем говорил русский историк и социолог, шло вразрез и со взглядами либеральной редакции, и с господствующим мнением на Западе. Но, да Бог с ними! Имеющий глаза — да видит. Мы-то знаем, к чему приводит обыкновение замазывать парадными красками кризисные явления. Все, о чем написано — отражение глубинного процесса угасания индустриального общества. Все тот же Андрей Фурсов его понял и исследовал в своей основополагающей работе «Колокола истории»:

«Так кто же главный объект и жертва изменений последней четверти ХХ века? Это — мировой средний класс и мировой рабочий класс в их разнообразных региональных и страновых вариациях… Средние слои и рабочие. Вот они-то и суть главный объект кризиса, они-то и ощущают его и знают о нем. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Но средние и рабочие слои — становой хребет капиталистической системы современного общества. И здесь перед нами еще одно свидетельство системного кризиса.

Программа «История конца ХХ века» — это выталкивание значительных групп населения из сферы социальных гарантий жизни… Это отсечение правящими группами от сокращающегося общественного пирога целых сегментов населения…» (А.Фурсов, «Колокола истории», часть 2-я — Москва, 1996 г., с. 190-191, 273).

Итак, процесс люмпенизации и раскола внутри Запада запущен. Отсюда — и весьма зримая перспектива краха американского (и вообще западного) демократического государства, его принципа «один человек — один голос». Глобализация снова выдвигает на повестку дня принцип «выживает сильнейший». Если ты небогат — ты не человек. А это значит, что вельможные и богатые, обладая реальной властью, рано или поздно произведут ба-альшие перемены в политических порядках…

Индустриальный мир был единым социумом, и был весьма монолитным. И развитие шло так, что индустриальная цивилизация втягивала в себя все новые и новые территории, вестернизируя, «озападивая» их. Сегодня пошел обратный процесс — мозаичности, калейдоскопичности, чересполосицы. С одной стороны, растет иерархия мира, но, с другой, в рамках той же Единой Европы и США есть и Третий мир, и даже Четвертый. Подчас — в границах одного и того же города. Ладно привычный «город контрастов», Нью-Йорк с роскошным Манхэттеном, достойным Ист-Эндом, экзотическим Чайнатауном, пристойным Вест-Эндом, криминальным Бронксом и кошмарным Гарлемом. Возьмем чистенькую и консервативную Европу. В благопристойном Мюнхене бывали? На его окраинах вы обнаружите нетронутые «хрущобы», которые в Москве Лужков при всех его недостатках планомерно сносит. В Мюнхене в таких домах ютятся выходцы с Балканского полуострова. Отметим, что столица Баварии никогда не жила в социалистической системе, и панельные «хрущобы» тут — местного, капиталистического происхождения. А в самом центре Мюнхена, рядом с железнодорожным вокзалом, вы обнаружите сумрачные и малолюдные улицы, сплошь населенные турками. А нищие парижские города-спутники вроде Нантера, по сравнению с которыми наше Южное Бутово кажется шедевром архитектуры? Они наводнены арабами.

Да, в каком-то смысле глобализация состоялась. Индустриализм привел нас ко всемирной западной цивилизации. Но как только глобализм состоялся на уровне коммуникаций, экономики и политики, так в культуре пошли центробежные процессы, дробящие общество. На Западе, помимо белых, оказались и негры, и желтые. Причем они так и не сложились в единую цивилизацию. Каждый продолжил исповедовать свои культурные ценности Как грибы после дождя, возникали и возникают всяческие субкультуры — рокеры, лесбиянки, сатанисты, уфологи, сектанты, поклонники культа вуду — и т.д, и т.п. И все это накладывается на культурно-исторический сепаратизм, в сытом Западном мире люди стали вспоминать о том, что они, на самом деле, не британцы — а шотландцы, не французы — а бретонцы, не бельгийцы, а валлоны. В Италии усиливается политическая Северная Лига, выступающая за отделение трудолюбивого севера страны (Падании) от нищего юга. Пошло «пробуждение национального самосознания», до тошноты знакомое нам по горбачевским годам. Только уже не в СССР, а на Западе, читатель.

А если мир делится на фрагменты — он все больше становится нестабильным. Причем уже сегодня. Ну, если бы нам в 1980-е рассказали, что в богатых западных городах толпы людей под красными флагами будут драться с полицией и орать «Капитализм — дерьмо!», мы бы просто не поверили. А сейчас именно так и происходит. Но погодите: скоро мы увидим на Западе настоящие бунты белых (и небелых) мужчин, озлобленных тем, что их отбрасывают в разряд нищих «локалов», лишая работы и достойной жизни. Мы еще увидим ожесточенные межрасовые и межнациональные столкновения в казалось бы вполне благополучных странах! Мы не злорадствуем. Мы констатируем.

Не только страны мира в этом веке будут разделены на сорта —, раскол произойдет и внутри западных стран, в их почтенных домах. На наших глазах вслед за советской системой рухнет и западное социально-ориентированное государство — государство высоких налогов, за счет которых власти содержат стариков, обеспечивая западному обывателю всякие льготы, высокие зарплаты и блага жизни. Западникам придется довольствоваться все меньшими и меньшими заработками. Глобализация уничтожит все остатки прежней «сладкой жизни», точно конница хана Батыя. А в итоге западному обществу предстоит мучительный и страшный распад.

«…Неолибералы одержали победу. Даже себе в ущерб. Национальное государство упразднено. На месте социального государства — руины. Но непорядка не возникло. Вместо здания национально-государственных акторов (построенных из власти и правовых норм) появились раздираемые противоречиями союзы господств. Между ними расположились ничейные земли норм и права.

В опасных городских центрах служащие в галстуках живут и работают в охраняемых видеокамерами небоскребах, похожих на средневековые замки; эти крепости снабжаются и управляются транснациональными концернами.

Также имеются парки и природоохранные зоны, которые содержатся воинствующими «зелеными» (так называемыми «террористическими вирусами»), которые защищают их силой оружия.

В определенных районах можно свободно покупать и употреблять наркотики. В других уже введена смертная казнь за курение сигарет. Вооруженные отряды пенсионеров патрулируют границы ухоженных поселков для престарелых…

…Средства общественного транспорта запрещены. Они воспринимаются как динозавры эпохи национального государства. Символы его власти, кстати, можно еще осмотреть в хорошо охраняемых музеях.

Входя в еще действующее метро, пассажир сигнализирует, что он готов к нападению на себя. Так что здесь факт нападения равносилен самооговору. Правило такое: подвергшиеся нападению сами виноваты в том, что на них напали.

Среди этих нечетко разграниченных областей господства концернов, союзов, фармацевтических картелей, армий спасения, воинствующих защитников природы, обществ велосипедистов … — лишь смутно припоминается то гордое национальное государство, ради которого миллионы мужчин протыкали друг друга штыками, дырявили пулями и взрывали. Государства представляют частные интересы среди частных заинтересованных лиц.

Если взять какой-нибудь транснациональный концерн — например, «Дойче банк», который теперь называется «Вельт-банк» (т.е. «Мировой банк»), — то соотношение сил здесь будет обратное. Если мелкое государство, чтобы его рассмотреть, нужно положить под сильное увеличительное стекло, то концерны придется рассматривать через перевернутый бинокль, чтобы их вообще можно было разглядеть.

Соответственно ООН сменит альянс под названием «Объединенная кока-кола» или что-нибудь в этом роде.

Оставшееся государство максимально вздует налоги — или следует говорить «притязания на налоги»? Но налоговые выплаты давно, во всяком случае де-факто, перейдут в разряд добровольных пожертвований. А значит, их надо отбирать, вытягивать, конкурируя со многими другими платами за защиту и данями, которыми угрожают указанные выше персональные союзы господства с помощью их вооруженных услуг по безопасности. Ибо государственная монополия на применение насилия будет отменена, как и другие монополии…»