Наваждение - Пола Вольски

Элистэ доводилось прежде бывать в этом округе, но она ни разу не покидала кареты. И вот теперь, выйдя из экипажа, который как-никак ограждал и укрывал ее в своем лакированном коробе, девушка очутилась во внезапно изменившемся мире – куда более реальном и грубом, чем она могла предполагать. Ее раздражали и грязь, и убожество, и дым, и вонь, исходящая от сбившихся в кучку простолюдинов; равноправие демократии, но лучше бы взирать на все это со стороны. Ее спутницы, несомненно, придерживались того же мнения. Кэрт поеживалась, а Аврелия прижала к носику надушенный платочек. Но Цераленн, как всегда, невозмутимая, извлекла из бумажника карту города, поднесла к глазам, кивнула, повернулась и пошла по улице Дамского Башмачка; три ее спутницы, спотыкаясь, поспешили следом.

Дойдя до Проклятого проулка, они свернули налево, потом еще раз налево – в безымянный тупик, где под навесами парадных дверей скорчившись спали укутанные в тряпье бродяги. Потом еще и еще раз, и Элистэ вконец запуталась. Тот мир, что она знала, канул в небытие и она совсем растерялась; лишь равномерный стук о булыжник бабушкиной палки из слоновой кости подсказывал ей дорогу. К счастью, Цераленн шла уверенно, и ровное постукивание ее трости вселяло надежду. Она остановилась всего два раза свериться с картой при свете уличного фонаря; во второй раз к ней подлетела одна из вездесущих гнид, которую Цераленн, не глядя, прихлопнула саквояжем, после чего отправилась дальше. Когда саквояж стукнул о стену, он издал звук, который ни с чем нельзя спутать: то был звон драгоценных камней. Да, Цераленн решила взять с собой знаменитую коллекцию драгоценностей; и вот она бесстрашно – безоружная и беззащитная – шествовала по улочкам одного из самых преступных районов Шеррина с сокровищем, которого хватило бы, чтобы дважды выкупить у каналий жизнь покойного монарха. «Бабушка, – подумала Элистэ, – как всегда остается верна себе».

Они шли уже около часа, Элистэ устала, ее охватили недобрые предчувствия. Плечи и руки ломило – она не привыкла разгуливать с тяжелым саквояжем. Несмотря на теплый плащ и капюшон, она вся дрожала от холода. Ее спутницам было не легче: Кэрт горбилась под двойной ношей, а Аврелия, вопреки всем уговорам надевшая туфельки на высоком каблучке, уже начала прихрамывать. Но усталость и неудобства все же мучили их не так сильно, как страх. Они столько времени проплутали по спящим улицам и проулкам, где за каждым углом их мог перехватить патруль народогвардейцев, но так и не дошли до искомого убежища, которое уже начинало казаться мифическим. У Элистэ невольно возникло сомнение: что, если Цераленн, при всей ее самоуверенности, сбилась с пути и ведет их совсем не туда? Она долго сдерживалась, и наконец, когда они укрылись, чтобы передохнуть, в тени глубокого портала, не выдержала и спросила – тихо-тихо, чтобы услышала только бабушка:

– Может, мы заблудились?

– Ни в коем случае, внучка, – ответила Цераленн, и не подумав понизить голос. – Меня удивляет твое малодушие. Или ты хочешь напугать служанку?

– Но куда мы идем?

– К мастеру Ксувье, чей белый дом с черными балками стоит у подножия холма на Подгорной улице рядом с меньшей из двух водоколонок. Именно так мне и описал его Мерей – ведь на этой улице, насколько я понимаю, дома не имеют номеров.

– Так почему мы так долго добираемся?

– Вероятно, потому, что твоя кузина хромает и не может идти быстро.

– Разве фиакр не мог доставить нас прямо к дому?

– Чтобы потом туда нагрянули народогвардейцы?

– Но вы знаете, мадам, где этот дом?

– Естественно, нет, но на то и существуют карты. И если моя не устарела, то нужная нам улица должна находиться… вон там, – и Цераленн показала рукой.

Элистэ посмотрела в указанном направлении и увидела ряд невзрачных лавчонок и жилых домов, образующих некое подобие улочки. На углу стоял указательный столб с надписью, но в темноте табличку было не разобрать.

– Это она? Та самая?

– Несомненно.

– Ну, наконец-то! – Теперь, когда цель была так близко, Элистэ взбодрилась и даже стряхнула с себя мучительную усталость. – Скорее в дом. Я совсем промерзла. Мечтаю о горящем камине.

– И о чае, и о горячем шоколаде, – впервые за все время подала голос Аврелия. – А еще о поджаристом хлебце с маслом, сахаром и корицей. И чтоб были постели с пуховиками и подогретые простыни, обрызганные лавандовой водой. И много-много горячей воды и душистого мыла. И вышколенная прислуга, знающая свое дело.

– На прислугу я бы не стала рассчитывать, – предупредила Элистэ. – Ты забыла, что хозяева не из Возвышенных.

– Но и не чернь, я надеюсь?

– Тише, дети! – приказала Цераленн. – Вперед.

Выйдя из-под портала, она пошла, постукивая тростью о мостовую, а Элистэ, Аврелия и Кэрт потянулись следом. Указатель на столбе подтвердил, что они пришли туда, куда нужно. Дом мастера Ксувье должен находиться где-то поблизости. Они торопливо спустились по склону, приноравливаясь к постукиванию мелькающей во мраке белой трости Цераленн. Холодный ветер обдавал их дымом и копотью, но теперь это не имело значения. Вниз по склону, минуя дома с наглухо закрытыми ставнями, последний крутой спуск, и вот она, колонка, а рядом – большой дом, белый с черными балками, какие строили в старину, в точности отвечающий описанию во Мерея.

Вот только кавалер не упоминал о досках, которыми были забиты окна, о висячем замке на цепи, о большом алом ромбе, нарисованном на парадных дверях. Конституционный Конгресс наложил на дом свою лапу, а его бывший хозяин, мастер Ксувье, то ли уже мертв, то ли сидит в темнице, то ли бежал из Шеррина – этого не мог знать никто. Судя по грязи, скопившейся на парадном крыльце, дом изрядное время простоял без хозяина, но Элистэ не могла в это поверить. И ни многократный стук в дверь, ни пригоршня камешков, запущенная в окно, ни их приглушенные крики не возымели действия. В доме явно не осталось ни единой живой души, и проникнуть в него не было решительно никакой возможности.

Порыв ледяного ветра промчался по Подгорной улице. Дрожа от холода, Элистэ поплотнее укуталась в плащ. Где-то неподалеку башенные куранты пробили три часа ночи. Звон затих, и воцарилось безмолвие.

«Куда же теперь податься?»

Этот немой вопрос оставался без ответа. Порыв ветра с примесью дыма обдал их холодом. Элистэ прикрыла лицо краем капюшона. Замерзшие пальцы одеревенели. Ей хотелось вернуться назад на проспект Парабо, и, не будь никого рядом, она бы так и поступила, заплатив за это жизнью. Но присутствие бабушки каким-то непонятным образом исключало саму возможность капитуляции. А ветер не отставал. Если б она заплакала, то слезы замерзли бы у нее наг щеках. Ее подмывало отбросить саквояж, кинуться навзничь на мостовую и завыть во весь голос. Но вместо этого она посмотрела на Цераленн, их единственный оплот и надежду, и впервые увидела ее растерянной. Тем временем ветер становился все злее, пробирая до костей.