Тюрьма народа - Алексей Широпаев

Уже в 1921 году, предвосхищая идеологию сталинского "национал-большевизма", сменовеховцы декларировали: "Белокаменная Москва с ея сорока сороками – столица III Интернационала. Русский патриарх – авторитет для западных коммунистов (еще бы! Ведь Тихон еще в 1919 году отговаривал паству от участия в белом сопротивлении – А.Ш.). Еврей-эмигрант Троцкий, глава и кумир самой сильной и не менее христолюбивой (выделено мной – А.Ш.), чем прежде, – армии в мире" ("Смена вех", Прага, июль 1921).

Повторив очертания рубежей ХV-ХVI веков, Совдепия воспроизвела вектор московской карательной политики. Столкновение Красной Москвы с наследником Новгорода – Доном – было предрешено.

Крестное целование, данное казаками Москве после подавления разинского восстания, включило Дон в Проект. После падения монархии казачество сочло себя свободным от присяги Романовым, тем более, что к власти в России пришли иудеи, с которыми у казаков издавна были особые отношения: так, например, в столице Войска Донского Новочеркасске "жид" не имел права проживать более суток. Москва, извечная противница новгородско-казачьих вольностей, и "жиды" слились в сознании казаков в одно омерзительное целое. Дон решил выйти из Проекта и, опираясь на германцев, вернуться в состояние независимой народно-православной республики ХVI-ХVII веков (характерно, что многие казаки воспринимали борьбу с Красной Москвой как борьбу с Россией). При этом Дон стал центром притяжения активных белых людей, не желавших быть зарезанными азиатами из Витебска и Восточного Нью-Йорка.

Казачество образовало ядро антибольшевистского сопротивления. В ответ Красная Москва объявила казаков вне закона, подобно тому, как когда-то кремлевские Иваны наводили "грозу" на новгородцев. В январе 1919 года еврей Свердлов утвердил постановление Оргбюро ЦК РКП (б), которое предписывало:

"Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Провести массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.

…5. Провести полное разоружение. Расстреливать всякого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.

В станицах до установления полного порядка оставить вооруженные отряды".

"Даже из текста самого документа можно охватить масштаб террора: все зажиточное казачье население – весьма значительная часть донцов, все участники противосоветской борьбы – почти все казаки-мужчины, ибо и до того шла, по словам самого документа "гражданская война с казачеством", все потенциальные противники из средней казачьей массы, наконец, все хранящие оружие, каковое казаки носили несколько веков – и не могли его сдавать" ("Стороны в гражданской войне…").

Выполнять постановление доверили проверенному еврею Якиру и его китайским головорезам (китайцев в Красной армии воевало более сорока тысяч, из них состояла охрана Ленина, Троцкого и Бухарина; подобно татарам в составе древнемосковских ратей, они резали белых людей с удовольствием и фантазией). Уж он-то, Якир, припомнил казакам новочеркасские сутки. "… директива Свердлова Якиру показалась слишком мягкой и либеральной. Потому он выпустил свою директиву о "процентном уничтожении мужского населения". Проценты он устанавливал сам" (Суворов). "В результате на Дону, согласно Докладу специальной комиссии казачьего отдела ВЦИК, установился "массовый террор без разбора" "("Стороны в гражданской войне…").

"По переписи 1923 года в сравнении с ранее относящимися материалами можно лишь приблизительно установить самый общий демографический итог – потерю населением Дона с 1917 года около 2.000.000 человек или около 50%… Никак не будет преувеличением заключить, что за 1917-1920 годы около 1 миллиона человек на Дону – было просто физически истреблено… Следует подчеркнуть, что казаков уничтожали именно по принципу принадлежности к определенной сложившейся группе людей, с ее вековыми обычаями, родом занятий, обрядностью, одеждой, топонимикой, с особым национальным самосознанием, мифологией и фольклором, и именно эти критерии лежали в основе политики расказачивания. Вполне строго говоря, можно утверждать, что казаков уничтожали – по их этническим признакам" (там же). Т.е. расказачивание – это часть расовой политики еврейских властей Совдепии, геноцид.

Итак, Дон, стремился выйти из Проекта, а по возможности и упразднить его, как того хотел Разин. Эти же импульсы определяли и русское крестьянское повстанчество, которое показало, что белого мужика не "перековали" татарский кнут, крепостничество и общинный муравейник. Наиболее масштабным и грозным стало Тамбовское восстание (1920-1921) под руководством А. Антонова ("антоновщина"). Повстанческое войско "включало в себя 18 хорошо вооруженных и организованных полков, с отчетливо выраженным политическим руководством беспартийного Крестьянского Союза, охватывало… большую часть Тамбовской губернии и "перекидывалось на смежные уезды Саратовской и Воронежской губерний" " (там же). На подавление восстания Москва бросила армию под командованием Тухачевского, вооруженную артиллерией, авиацией и даже… газами (там, на еврейской карательной службе, отличился обожаемый патриотами Жуков). Террор достиг пика летом 1921 года. "По Тамбовской губернии раскинуты были концентрационные лагеря для семей крестьян, участвующих в восстании. Куски открытого поля обтягивались столбами с колючей проволокой и три недели там держали каждую семью, заподозренную в том, что мужчина из нее – в восстании. Если за три недели тот не являлся, чтобы своей головой выкупить семью – семью ссылали" (А. Солженицын, "Архипелаг ГУЛАГ", М., 1991). Поскольку в восстании участвовало практически все мужское население Тамбовщины, можно представить количество интернированных семей.

Русское крестьянское сопротивление не смогло найти общего языка с белогвардейцами из-за их отягощенности помещичьим мифом "государства российского". Расовый инстинкт толкал мужика к чему-то Третьему, "за флажки" – красные и бело-сине-красные, за пределы Проекта (характерно, что Распутин, душа Контрпроекта, происходил из гущи русского крестьянства). Выразителем этих смутных настроений пытался быть Б. Савинков – белый человек, многие годы отдавший азиатской борьбе с германо-русской династией, а после Октября выступивший против большевиков. Послеоктябрьская идейная эволюция Савинкова привела его к фашизму. Накануне своего рокового отъезда в СССР (1924) он открыто признавал, что фашизм "близок ему психологически и идейно", поскольку "стоит на национальной платформе и в тоже время глубоко демократичен, ибо опирается на крестьянство". Однако левая "наследственность" помешала Савинкову пробиться к идее Расовой революции и, хотя Национал-социализм был ему, вероятнее всего, известен, он застрял именно на фашизме итальянского типа – идее нерасовой и даже не антисемитской. Но как тип Савинков, несомненно, человек Контрпроекта.

Примечательно, что первая в российской истории организация, назвавшая себя фашистской, зародилась среди русских крестьянских поэтов, сочувствовавших мужицкому повстанчеству. В 1925 году ГПУ выявило и ликвидировало "Орден русских фашистов", возглавлявшийся крестьянским поэтом, уроженцем Русского Севера А. Ганиным – другом С. Есенина. В сводках ГПУ "Орден русских фашистов" именуется "наиболее серьезной, по существу политической, организацией антисемитского толка" ("Наследие предков" № 3 (10), 2000). Показателем серьезности "Ордена" в глазах ГПУ стал, думается, даже не антисемитизм, широко распространенный тогда в Советской России, а проблеск мышления в масштабах расовых категорий, замеченный чекистами в ганинском манифесте "Мир и свободный труд – народам" (1924): "Выдвигая как конечную цель своих стремлений лучшие принципы христианско-европейских народов…" ("Наш современник", №1, 1992). Вообще "Ордену" была чужда неприязнь к Западу, включая Соединенные штаты: как человек, на личном опыте познавший расовую природу иудо-большевизма, Ганин предупреждает: "Народы Запада и Америки должны быть на страже, должны напрячь все свои силы, чтобы не поддаться влиянию этой изуверской секты". Евреи "могут погубить христианско-европейский Запад и Америку и таким образом овладеть миром" (там же). Все это (плюс явный социальный пафос) выделяет "Орден" из обычных черносотенно-реставраторских рядов, приближая его к Национал-социализму.

Савинков и Ганин погибли на Лубянке в 1925 году. В том же году странной и ужасной смертью умер Есенин – "золотоволосый, с голубыми глазами", поэт из тех, кого называют голосом Расы. Ненависть еврейских властей к нему – это сознательная и лютая ненависть к белому человеку. Уверен, Аграновы и Блюмкины ненавидели Есенина уже за его подчеркнуто арийскую внешность. И. Лысцов в книге "Убийство Есенина" доказывает, что поэт был зверски умерщвлен чекистами, инсценировавшими самоубийство. Выражая народно-повстанческие настроения, Есенин как-то обмолвился, что "нам" нужен был не "февраль", не "октябрь", а "какой-нибудь "ноябрь" ". Заметим, Есенин тоскует не по императорскому "январю", который в целом оставался все-таки Системой отчуждения русских – и как крестьянский сын, поэт это знает. Обманувшись в "феврале" и "октябре", ненадолго принятых им (и многими русскими) за антисистемные прорывы, Есенин жаждет "ноября", чей девственный, "новгородский" снег лежит за пограничной полосою Проекта…