О верности крыс - Мария Капшина

Птица почесала затылок, глядя на камень. Как можно по почти нечитаемым знакам понять, сколько камню лет, она решительно не представляла. Разве что дата была бы написана…

— Это ты тоже во сне видел?

Вен легонько водил пальцами по строчкам, сосредоточенно хмуря брови.

— Не, — сказал он, не отвлекаясь от строчек. — Это я читал. Тексты старые читал, хроники читал. Старые тексты сложно читать, я сначала думал, это другой диалект какой-то. А если читать по порядку, то видно, как слова от века к веку меняются. Медленно, — добавил он, подумав. — Как речное русло.

Птица подошла к камню сбоку, прислонилась, запрокинув голову и щурясь на подслеповатое солнце.

— И как ты это всё помнишь… — вздохнула она.

— Хорош бы я был, если б не помнил, — пожал плечами Вен. — Это же моя земля.

Птица подняла голову и тряхнула ей, роняя капюшон.

— Ладно. Я так понимаю, мы сюда шли? А чего ради, собственно?

Вместо ответа Вен вытащил из-под куртки небольшую плоскую коробочку, развернул — в коробочке оказался свёрнутый вчетверо лист бумаги, бронзовый пузырёк с тушью и подозрительно погрызенная кисточка.

— Зачем ты пришла, не знаю, — сказал Вен, закрывая коробочку и расправляя на ней бумагу. — А я хочу текст договора списать.

Кирой Тедовередж-тай

Даз-нок-Раад

2291, 3 день 6 луны Ппд

Шек легко мог бы помочь, но его просить бесполезно и даже опасно, он предан Империи. Хотя подозрение на него падёт в любом случае — сложно организовывать пиратские базы на островах Внутреннего моря, топить лаолийские корабли, переправлять письма и опасные документы из Рикола в Торен и обратно — под носом и без ведома господина адмирала, фактического правителя герцогства Рикола, ставленника Реды… Сложно, ох сложно. Но Кирой справлялся. Потихоньку накалять обстановку на границе, подпитывать уверенность Везариола в том, что Империя планирует поход на север.

Среди лаолийских лордов, особенно с северо-запада, где феоды крупны, армии сильны и правители честолюбивы, не один и не два в курсе истории чудом спасённого Таннира ол Истаилле. Официально о нём не объявляли, но слухи ходят, к этому Тедовереджу даже не пришлось прикладывать руку. Но одно дело — знать, что у Везариола есть карманный претендент на имперский трон, и совсем другое — готовиться к скорой войне. Лаолий слишком слаб, а Реда слишком сильна, и предъяви Лаолий претензии сейчас — это выльется в войну или смуту, долгую и утомительную для обеих сторон. Дазаранского посла это более чем устроило бы, но с обеих сторон были люди, войны и смуты не желающие. Приходилось вести их к войне за руку.

Кирой стоял в открытом конце галереи, с видом на один из дворов Даз-нок-Раада, на зимний сад. Камни, сухие и вечнозелёные кустарники, пихты и вода. Кир в задумчивости постучал пальцами по перилам, и улыбнулся.

Лаолийцам важней, что Реда незаконно захватила власть при живом наследнике ол Истаилле, происхождение самой Реды для них второстепенно. Но за дополнительные сведения против ол Тэно Везариол неплохо заплатит, даже в отсутствие прямых доказательств. К тому же, при удаче, это взбудоражит Торен, там вполне могут решить, что уже достаточно сильны для войны с Империей. А война Империи с Лаолием окажется очень кстати. Дазарану.

Тем временем можно поискать доказательства. А можно и не искать, а хорошенько поработать с тем, что есть. Если в чьи-то слова легко поверить — и хочется поверить, — то им будут верить, и будут повторять, и доказательства подыщут сами. Или что-то, что можно при большом желании счесть доказательством. И наоборот: если слух правдив, но мало похож на правду, и если верить в него не хочется, доказательства могут и не помочь. К тому же, факты и доказательства хороши, когда говоришь один на один с умным человеком, а не когда играешь общественным мнением. Хотя это не значит, что общественному мнению можно говорить откровенную ложь. То есть, конечно, можно — если хочешь быстро взбудоражить, быстро воспользоваться бурлением и быстро сбежать, пока черепица не начала сыпаться тебе на голову. В остальных случаях куда проще и надёжней говорить правду. Меньше шансов запутаться самому, меньше шансов, что кто-то раскроет твою игру, больше вероятность убедить даже проницательного человека… Если говоришь правду, второстепенные детали будут играть на тебя, подтверждать твои слова.

Сложность в том, чтобы правильно выбрать правду, подходящую к случаю.

Несколько месяцев назад в Центральной Арне в очередной раз поднимались крестьяне. За последние годы в регионе развелось невиданное множество бродяг. Те, кто ещё держался за дома и клочки своей земли, нищали всё больше, и немногим богаче были, чем эти бродяги. Недовольство росло по мере того, как росла нищета, и этому никто бы не удивился, но чернь, вопреки обыкновению, ругала не местных господ или злых духов, а императрицу. Избранную Вечными и потому непогрешимую — иначе как бы стоял мир?

Это была заслуга Кироя, и это было несложно. Сложней было сделать так, чтобы данную правду не смогли поставить послу в вину. Но в этом он поднаторел за годы, не хуже ближнего круга императрицы. Ничего определённого на него не найти; сам он ни взглядом, ни интонацией не выражал неудовольствия политикой Реды. Он и Редой её не называл — ни разу не обмолвился, даже в кругу друзей, хотя и наиправейшие из всех патриотов давно называли её только так. По крайней мере, в неформальной обстановке.

Лет пятнадцать назад в Центральной и Юго-западной Империи, где поля пустовали или давали слишком уж низкий урожай, вместо полей стали устраивать пастбища. Сначала в Нюрио, потом северней… Дворяне и города выкупали земли соседей под разведение овец на шерсть. Кто-то из экспериментаторов разорился, но у других дела шли бойко; им неудачники за бесценок отдавали свои пастбища, а иногда и прочее имущество, за долги. Несколько обанкротившихся родов беды бы не сделали. Беда в том, что под пастбища нужно много места, а людей для присмотра за стадами и для обработки шерсти — не особенно. И кое-где, где разведение овец стало особо процветать, места оказалось недостаточно для людей. Отсюда бездомные и безработные. Кто-то жил по старому, едва-едва в силах прокормиться со скудных урожаев. Рядом с растущим богатством горожан и овцеводов голодать оказалось сложней, чем прежде.

После падения зангского Вернаца часть неприкаянных арнцев ушла к западу, на имперское теперь побережье, искать там новой удачи взамен изношенной старой. Большая часть осталась, не веря, что дальнее счастье верней ближнего. Пастбища, производство шерсти и доходы крупного дворянства и городов росли. Число неприкаянных и недовольных тоже росло, но тут началась война с Кадаром, и недовольных бросили туда. Мелкое безземельное дворянство было счастливо — что им ещё и делать, как не воевать? Разве что грабить по дорогам, но так ни титулов, ни чести не добудешь, да и сложно стало грабить, когда его светлости первому советнику ол Нюрио поручили наладить безопасные пути сообщения между основными регионами страны. Его светлость в компромиссы не верил, намёков не слышал, взяток не брал, входить в чужое положение не желал и отдыхать не считал нужным. Традиционный мелкодворянский промысел потому зачах, и войну безземельные рыцари встретили с восторгом.