Чародей и дурак - Джулия Джонс

Речь Крейна заставила Джека предположить, что командир уже успел переговорить с Таулом, — не зря же первоочередной целью вместо Тирена стал дворец. Не забыть бы поблагодарить Таула. Хорошо, когда есть на кого опереться.

— Но как мы узнаем, где содержится госпожа Меллиандра? — спросил Андрис.

Таул пожал плечами и отнял у Хвата фляжку.

— Войдя в город, мы разделимся и разведаем все, что сможем. Должен же кто-то знать, где она.

— Если она во дворце, как мы туда доберемся?

Хват отобрал фляжку обратно.

— Тогда настанет мой черед, Андрис. Я знаю этот дворец как свои пять пальцев. Мы мигом окажемся там — ты и панцирь не успеешь застегнуть.

Слово «панцирь» Хват выговорил очень невнятно — он явно перебрал лишнего. Таул подал ему флягу с водой.

— А ну-ка выпей все до дна… быстро!

Берлин порылся в котомке и передал по кругу краюху хлеба.

— Пусть еще и заест.

— Хорошо, — сказал Крейн, не обращая внимания на возню вокруг Хвата. — Мы знаем, как пробраться во дворец. С проникновением в город тоже как будто все ясно — хотя некоторым из нас придется войти туда пешком, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но что нам делать, когда мы освободим госпожу Меллиандру?

— Мы укроемся где-нибудь до темноты, — сказал Таул, — пройдем под городской стеной и поедем на восток, навстречу людям Мейбора. Соединившись с ними, мы направимся на юг и захватим лагерь Тирена.

Рыцари, к облегчению Таула, встретили его слова одобрительными кивками.

Джек кашлянул, чтобы привлечь внимание к себе.

— Когда вы с Мелли выйдете из дворца, я войду туда, чтобы встретиться с Кайлоком. Я не прошу никого сопровождать меня и не хочу, — он посмотрел на Таула, — чтобы кто-то шел спасать меня, если я не вернусь. Ваша забота — Тирен.

Туман клубился над костром и шипел, попадая в огонь. Рыцари молча ожидали, что ответит Таул.

Тот все это время неотрывно смотрел на Джека. Оба они знали, чего стоят эти слова.

— Ты настоящий друг, Джек. Я обещаю сделать так, как ты велишь, хотя мое сердце может воспротивиться.

В эту ночь сон не шел к Джеку. Он ворочался и метался до рассвета, видя перед собой Мейбора на смертном ложе и тридцать женщин во рву. Рыцари тоже спали беспокойно — им, наверное, не давали покоя Тирен и измена, которую они замышляли. Если они потерпят неудачу, пути назад им уже не будет.

Ночь была длинна, туман холоден как лед, а земля — тверда как камень. Когда на востоке занялась наконец розовая заря, все уже поднялись. Дыша белым паром и похрустывая суставами, они собрали пожитки, раскидали костер и выехали на север, к Брену.

XXXI

Баралис решил, что настала пора навестить прелестную Меллиандру. Он только что виделся с Кайлоком и пришел к заключению, что Меллиандра водит короля за нос. Кайлок между тем нужен в Камле. Кедрак неплохой полководец, но с Кайлоком и в сравнение не идет — король должен быть на месте, чтобы обеспечить верную и быструю победу. Но из-за хитростей дочки Мейбора Кайлок откладывает свой отъезд — все ждет, когда же она будет «готова».

Баралис не знал, да и не желал знать, что значит «готова», но всяческие отговорки чуял за лигу и понимал, что эта женщина лжет. Поэтому он главным образом и собирался посетить ее.

Вторая причина его визита была менее существенна, но не менее настоятельна.

Баралис засветил лампу, нащупал в складках платья свой особый бронзовый нож и двинулся по пустынным коридорам. Он шел совершенно бесшумно, пряча руки под одеждой.

Завернув за угол, он столкнулся лицом к лицу с Грил. При виде ее он вспомнил, что не бывал здесь с той самой ночи, как Меллиандра родила, то есть больше двух недель.

Грил явно не ожидала увидеть его. В руке она несла мисочку с кипятком, под мышкой — одеяло из овечьей шерсти.

— Я как раз собиралась на покой, ваша милость, — пояснила она.

— Рановато вроде для ночного создания вроде тебя. — Что-то в ее лице не понравилось Баралису.

Она выдавила из себя смешок.

— Сон освежает красоту, ваша милость. — Она присела и шмыгнула прочь.

Баралис хотел уже вернуть ее, однако нож у бедра напомнил ему, что у него имеются дела поважнее. Беззубая ведьма, возможно, и не без греха, но она свободно шастает по дворцу вот уже пять месяцев — какой же прок останавливать ее теперь.

Он поднялся к комнате Меллиандры, расположенной в закутке близ покоев придворных, куда никому не было нужды заходить. Двое часовых встали при виде его, и Баралис тут же учуял, что они выпили. Обычно столь мелкие грешки его не трогали, но то неясное беспокойство, что нарастало в нем всю последнюю неделю, побудило его задать им трепку.

— Если ты, — сказал он, указывая пальцем на того, что поближе, — еще раз напьешься на посту, я велю отрубить тебе пальцы один за другим. А тебе, поскольку ты старший и отвечаешь не только за себя, но и за товарища, я велю отрубить обе руки по локоть. — Стражи в ужасе выпучили на него глаза. — Ясно вам?

Оба кивнули, старший собрался что-то сказать, но Баралис ему не дал.

— Никаких извинений, никаких обещаний. Просто делайте все, как я скажу.

Последовали еще более усердные кивки, и Баралис остался доволен.

— Ждите внизу у лестницы, пока я вас не позову! — Когда их шаги затихли в отдалении, Баралис вынул нож. С бронзовым лезвием и бронзовой рукояткой, тот не годился для того, чтобы пронзать плоть или резать веревку, — Баралис использовал его для вырезания знаков в дереве.

Такие печати, вырезанные нужным инструментом и в нужной последовательности, с успехом заменяли сторожей. Тонкая колдовская нить соединяет печать с ее создателем, и при малейшем нарушении преграды эта нить приходит в движение. Такими знаками Баралис снабдил двери своих покоев в замке Харвелл и всегда знал, когда кто-то чужой пересекал его порог, а долгие раздумья о вальдисской стреле в груди Скейса натолкнули на мысль и здесь устроить то же самое.

Поставив лампу на пол, Баралис согрел лезвие на огне. Случай на озере Ормон уже неделю не давал ему покоя. Одно из двух: или Скейса постигла нечаянная смерть, или рыцари стакнулись с Джеком и Таулом. Баралис считал, что в сомнительных делах осторожность никогда не мешает. По его расчетам, отряд должен прибыть в Брен на днях, и на всякий случай требовалось обезопасить себя.

Ученик пекаря должен быть убит. Он уже уничтожил Ларн — нельзя допустить, чтобы он уничтожил империю.

Что до рыцаря, то он должен быть осужден и повешен за убийство Катерины. Пусть правосудие наконец восторжествует.

Лезвие ножа стало темнеть, и рукоятка нагрелась. Поднеся острие к двери, Баралис произнес подобающее заклинание. Магия напитала его слюну, пока волшебные слова слетали с губ. Нагретый клинок вошел в дерево на три волоса, не глубже.