Чм66 или миллион лет после затмения солнца - Бектас Ахметов

– Где он?

– В машине. – ответил Сайтхужинов и, повернувшись ко мне, сказал.

"Апай, нам нужно провести опознание. Бектас с нами не поедет в морг?".

– Я не поеду.

– А-а… ну да. Тогда кто поедет? – Начальник ОУР испытующе посмотрел на маму. – Может Софью Искаковну позвать?

– Нет! – рявкнула мама.

– Я попрошу друга Нуртаса – Эдика Шалгимбаева. – сказал я.

Надо срочно удалить из дома Ситку Чарли. Я побежал в соседний дом.

– Тетя Марьям, убили Нуртаса. Позвоните в больницу. Пусть вызовут к себе Улана.

Соседка охнула и записала телефон третьего отделения.

Минут через сорок вернулись Сайтхужинов, Аблезов. В квартиру с ними зашел Большой.

– Да, это Нуртас, – сказал он, как отряхнулся.

– Кто его убил? – спросила мама.

– Бисембаев.

– Где он?

– В машине. Мы его взяли в доме братьев Котовых. – Сайтхужинов развел руками. – Апай, что нам делать? Застрелить его?

– Где Омаров?

– Тоже арестован.

Словно что-то почувствовав, заглянул Жарылгапов. Заходить не стал, всего лишь сказал по-казахски: "Хоть руки у него остались чисты. И на том спасибо".

Пришли Хаки, Серик Касенов, Аблай Есентугелов.

Матушка не до конца поняла, что произошло, потому что сказала писателю: " Аблай, помоги наказать милицию".

Есентугелов поднял руки.

– Зачем? Шакен, ваш сын не работал, пил…

Мама не узнавала своего фаворита.

– Аблай, какое тебе дело работал или не работал мой сын? Пил или не пил? Я говорю тебе: будь человеком!

Хаки вывел меня в коридор.

– Что этот Аблай говорит? Разве можно такое говорить?

Можно или нельзя, мне теперь не до этого. До меня начинало доходить что же с нами произошло.

– Хаким, Серик! Надо сообщить Вовке Короте.

Коротя работает в геофизической экспедиции за городом. Номер домашнего телефона знал только Шеф. Дома у него никого не было, но записку в дверях я не догадался оставить.

…Проснулся в первом часу ночи. Мама спала у себя в столовой, на кухне тетя Шура с Муркой Мусабаевым.

– Бекетай, вечером я разговаривала с Шарбану, – тетя Шура не нашла другого случая сообщить мне о таком важном событии, как разговор с Шарбанкой. – Я ей говорю: "Убили Нуртаса, агатай тяжело болен, а она мне: у Шаку мебель, сервизы…".

– Тетя Шура, зачем вы мне об этом рассказываете?

– Бекетай, у тебя ступор.

Мурка молчал, я курил.

– Бекетай, ты куришь одну за одной… – тетя Шура не умолкала, -

Нуртас пролежал в морге без холодильника восемь дней…

– Тетя Шура, я вас прошу…

– Нет, ты выслушай меня.

– Что?

– Завтра привезут Нуртаса и он будет припахивать.

– Почему?

– Я говорю, завтра будет уже девять дней, как тело Нуртаса в морге без холодильника.

– Ну и что теперь?

– Ничего. – вошел в разговор Мурка. – Бек, ты не сталкивался с такими делами, но это обычное явление. Будет сильно вонять.

… С утра пасмурно. К девяти пошел мелкий снежок и через час прекратился. Надо найти Доктора и Коротю.

– Можно взять вашу машину? – спросил я у тети Раи Какимжановой.

– Зачем тебе машина?

– Ребята съездят за Нуржаном и другом Нуртаса.

– Ох, друзья, друзья… Где же они были, когда Нуртас погибал? – тетя Рая вздохнула. – Машину, конечно, возьми.

– Берька, – сказал я Пельменю, – поезжай на жанатурмыские дачи.

Разыщешь там Доктора, потом смотайся к Вовке Короте. Он работает в какой-то экспедиции рядом с остановкой "Новостройка".

– Эту экспедицию я знаю.

– Привези обоих.

Пельмень плутал с час по дачам, Доктора не нашел, но Коротю привез.

Сайтхужинов помогал Большому с оформлением паспорта, за Нуртасеем поехали Мурка Мусабаев, Витька Варвар, Серик Касенов, Хаки, двоюродный брат Коля и еще какие-то родственники.

За всем не уследишь, да и сами мужики не догадались напомнить мне о мыле, одеколоне и пудре.

Каспаков молчал, Шастри сказал два слова: "Будь крепок", Руфа говорил, что ничего не поделаешь, надо теперь думать родителях, потому правильней было бы не изводить себя.

Гроб внесли и поставили на стол в маминой комнате. Шеф закрыт красным плюшем.

– Я хочу посмотреть на него.

Тетя Загиля протестующе подняла руку.

– Может не надо?

– Нет, я хочу посмотреть.

Тетя Загиля открыла лицо. Да, это Шеф. Под правым глазом две или три открытые, вывернутые наружу, ранки.

Никакой вони, никакого постороннего запаха от Шефа не исходило, но я не решился поцеловать.

В пятницу после обеда Каспаков пришел с Надей Копытовой, Ушкой,

Алимой и Умкой.

Я рассказывал женщинам о милицейской засаде.

Каспаков перебил меня: "Как ты выражаешься? Менты, стволы… Что, других слов не знаешь?".

Умка набросилась на него:

– А ну прекратите! Вы куда пришли? Нашелся тут… Святоша!

Я вышел из комнаты. Прикрыв дверь, за мной проследовала Таня

Ушанова.

– Ты не обижайся на него. У Жаркена неприятности. Позавчера его сняли из секретарей партбюро.

– Я не обижаюсь.

Дверь в столовую распахнулась. Мама пошла на кухню. В комнате продолжала бушевать Умка.

– Я с Нуртасом встречалась один раз. Мне этого было достаточно, чтобы увидеть и понять, что он настоящий мужчина. И вам, дорогой

Жаркен Каспакович, прежде чем открывать рот, советую думать.

Каспаков молчал.

– Мне ли не знать, что вы за человек? – спросила Умка и сама же ответила. – Лицемер с партбилетом, – вот вы кто!

Мурка Мусабаев провел две последних ночи у нас. Прощаясь сказал:

"Ты это… Со своим горем ни к кому не лезь. Люди не любят этого…

А я… Я больше к вам не приду".

В субботу распогодилось. Я открыл окно. Светило Солнышко, теплынь. Под окнами с цветами прошел мужчина с цветами, дверь в продмаге через дорогу не закрывается.

8-е марта.

В комнату зашла мама.

– Собирайся. Поехали к отцу.

– Я не поеду.

– Кому говорят: поехали!

Решено, если вдруг папа спросит, отвечать, что Шеф завербовался и уехал неизвестно насколько в дальние края.

В одной палате с папой пожилой русский. К нему пришли жена, дочь со свекром. Дочь побежала за посудой для цветов, жена расставляет на тумбочке банки с соком. Отцу не до расспросов. Для инсультника главное лекарство – уход. Без него за десять дней папа зарос как бродяга. Я попытался побрить его. Бритва "Харьков" с трудом сняла первый слой, папа вспотел и попросил глазами: "Хватит. Больше не надо". С ним занимается логопед. До восстановления речи еще далеко, хотя понять, о чем он говорит, уже можно.

Глава 37

… Целовались вдвоем

…Я открыл дверь. На площадке в синюшных потеках с шапкой в руке

Сашка Соскин. Сто лет не виделсь.

– Откуда узнал? – спросил я.

– В цветочном сказали.

– Слушай, это не ты случайно с Нуртасом приходил к Большому?

– Я, – ответил Соскин.

Телевизор был включен и Сашка ни с того ни сего стал подпевать певцу из праздничного концерта.

– Потом что?

– Потом? – переспросил Соскин и ответил. – Все эти дни я был вместе с Нуртасом. Ездили к Короте за деньгами.

– И…?

– В час или в два я ушел домой.

– Двадцать седьмого?

– Двадцать седьмого.

Соскин ушел и оставил меня без курева – после него я не нашел пачки "Казахстанских", что лежала на телевизоре.

Умка принесла блюдо с чак-чаком.

– Тетя Шаку, семь дней давно прошло, но все равно… Символически.

– Спасибо.

– Тетя Шаку, а жалко, что муллу не пригласили.

– Наверно.

– Если бы мулла прочитал намаз, стало бы легче.

– Возможно.

Доктор, как говорил Шеф, в город приезжает часто. Если он до праздника наведался в центр, то ему все известно. Нет, он еще ничего не знает. Знал бы, – обязательно пришел домой. Хотя… "Он то знает, что было до 27 февраля, – подумал я, – потому и не приходит домой".

Ближе к ночи пришел Большой.

– Эдик, приходил Соскин.

– Кто это?

– Помнишь, ты рассказывал, как Нуртасей приходил к тебе с каким-то соседом Сашей?

Большой наморщил лоб.

– Да, да. Мне он сразу не понравился.

– Он говорит, что был с Нуртасом все эти дни. И в тот день ушел с квартиры Меченого в час или в два.

– Может быть. Ты мне скажи: где Доктор?

– Не знаю.

– Что он делает? – Большой стучал пальцами по столу. – Про

Искандера что знаешь?

– Сидит.

Водка помогала плохо. И пьяному, и трезвому снился Шеф. Он лежал с запрокинутой навзничь головой в огороженном штакетником, палисаднике, у заброшенного домика, в густой траве. Лежал с пустыми глазницами и еле слышно разговаривал со мной. Разобрал только одну фразу: "Вот видишь…".

Пью без перерыва вторую неделю подряд. Пустые глазницы Шефа преследуют и наяву.

Летний дождь…