Прусская невеста - Юрий Васильевич Буйда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все соглашались в том, что Муся в сыновья годится обеим женщинам, а значит, между ними и быть ничего не может. К мезальянсу в городке относились непримиримо, делая исключение только для участкового Леши Леонтьева, который после смерти жены, сошедшей с ума еще во время войны, когда погиб их маленький сын, женился на семнадцатилетней Немочке. Но Леша был особенным человеком, настоящим мужиком, фронтовиком, из его щетины можно было гвозди делать, и сравнивать его с Мусей, чье личико явно не знало бритвы, язык не поворачивался даже у припадочных брехунов.
Несколько месяцев читатели следили за Ниной, Катей и Мусей, любовно выстраивая сюжет захватывающей истории, которая почти каждый день расцветала новыми деталями.
Мальчик поблагодарил Нину, когда она принесла ему чаю с печеньем, и проводил ее взглядом, завороженный видом ее роскошной задницы. Катя попросила Мусю донести до ее дома сумку с продуктами, и всю дорогу они о чем-то оживленно болтали, долго стояли у подъезда, а потом, когда прощались, Катя наклонилась к нему, словно хотела поцеловать, но в последний миг передумала. Кто-то видел мужчину, который на рассвете покидал Катину квартиру, но утро было темным и туманным, поэтому лица любовника разглядеть не удалось. А кто-то клялся, что слышал стоны Нины, доносившиеся ночью из комнаты мальчика, хотя соседка говорила, что Нина всю ночь возилась с дочерью, отравившейся чем-то в школьной столовой.
Когда Мусю прямо спрашивали, что ему больше нравится – крепкое вино или сладкое молоко, Катя или Нина, он краснел и терял дар речи.
В начале весны к Мусе приехала мать, и по этому поводу в библиотеке устроили чаепитие. Катя и Нина надели нарядные платья и сделали прически. Они ухаживали за Мусиной матерью, подкладывая ей кусочки получше, а она, маленькая, кругленькая и говорливая, рассказывала, как трудно воспитывать восьмерых детей в одиночку. Ее муж – он был сталеваром – умер вскоре после войны от ран, старшие сыновья пошли на завод, три дочери, слава богу, вышли замуж, а Муся, самый младший, появившийся на свет после смерти отца, всегда был особенным: любил музыку и дружил только с девочками. Катя и Нина ахали, охали, то смеялись, то печалились, пили чай, пачкая чашки губной помадой, и ласково смотрели на Мусю, у которого на верхней губе трогательно белела полоска крема от заварных пирожных…
А на следующий день библиотека сгорела.
Второй этаж здания, в котором она располагалась, был деревянным. Огонь, вспыхнувший поздно вечером в комнате Муси, быстро проник в соседние помещения, от пола до потолка набитые бумагой, и через полчаса, когда приехала первая пожарная машина, все здание было охвачено пламенем. Почта, милиция, междугородний телефон, сберкасса, библиотека с пятьюдесятью тысячами книг – все сгорело, а что не сгорело, было залито водой.
У горящего здания собралась огромная толпа. Люди глазели на пожарных, а в сторонке стояли обнявшись две несчастные библиотекарши, Катя и Нина, и оплакивали бедного Мусю, пытавшегося приготовить ужин на неисправной электроплитке и погибшего в огне…
При пожаре погибли не все книги – некоторые удалось спасти, в том числе черный восьмитомник Шекспира с карандашными пометками Вацлава Недзвецкого на полях «Генриха VI» и «Юлия Цезаря». Уцелевшие книги перевезли на склад бумажной фабрики, где Катя и Нина несколько недель приводили их в порядок – разбирали, очищали от копоти, подклеивали, связывали в пачки.
Месяца через два городская библиотека открылась в другом месте, на первом этаже старинного здания, стоявшего неподалеку от проходной ракетной бригады.
В этом здании не было скрипучих деревянных лестниц и полов, не было железных печек, от которых зимой волнами шел пахучий жар и коробились книги, не было ступенек между комнатами, расположенными на разных уровнях, не было читального зала с неизменной старушкой, изучавшей том за томом медицинскую энциклопедию, не было древней конторки с чернильным прибором, не было, наконец, тайной комнаты с дверью за плюшевой занавеской и видавшей виды тахтой. Да и Катя с Ниной казались в просторных и светлых помещениях какими-то другими, не такими, как прежде. Впрочем, может, дело было только в том, что я повзрослел…
А в начале лета случился скандал, который сразу затмил и пожар в библиотеке, и смерть Муси, и слухи о похождениях красавиц-библиотекарш.
На сцену вдруг вышли дочери Нины Кудряшовой – сестры-близняшки Оля и Таня и сын Кати – смуглый красавец Игорь Недзвецкий, а также Леша Леонтьев, бывший участковый милиционер.
Незадолго до школьного выпускного вечера Нина Кудряшова узнала, что ее дочери беременны, обе – от Игоря Недзвецкого. В тот же день Игорь признался матери, что соблазнил Ольгу и Татьяну Кудряшовых. Произошло это по ошибке, и часть вины за эту ошибку лежала на сестрах-близняшках.
Игорь давно ухаживал за Ольгой, и все в городке гадали, когда он сделает ей предложение – до призыва в армию или после, а в том, что сделает, не сомневался никто. И никто же не сомневался в том, что Ольга это предложение примет. Уверен был в этом и Игорь, особенно после того, как Ольга позволила ему все. Эта его уверенность иногда раздражала ее, и однажды тот бес, который таится в каждой красавице, подсказал, как проучить самоуверенного парня. Она отправила на свидание вместо себя сестру-близняшку Таню. Они и раньше шутки ради проделывали такой фокус, но на этот раз шутка зашла слишком далеко.
Таня в свое оправдание говорила, что должна была держать себя так, чтобы Игорь ничего не заподозрил, и откуда ж ей было знать, что отношения Игоря и Ольги уже не ограничивались поцелуями. Ольга, конечно же, не верила сестре, поскольку знала, что та втайне влюблена в Игоря. Но изменить уже ничего было нельзя: обе были беременны. Одна из них очень хотела верить Игорю, который клялся и божился, что сделал это по ошибке, другая ему, конечно, верить вовсе не хотела, утверждая, что он все сразу понял и знал, с кем обнимается на сеновале.
Игорь не отказывался от женитьбы на Ольге, но Татьяна, которая раньше молча завидовала сестре, теперь ни в какую не желала уступать парня сестре. В ней тоже проснулся бес, и этот бес был готов идти до конца.
Обе матери, и вспыльчивая Катя, и мягкая с виду Нина, были женщинами волевыми и твердыми, и дети, Игорь и близняшки, были готовы подчиниться воле матерей.
