Монах - последний зиндзя - Роберт Ши

До сих пор в воздухе стояло странное ощущение напряжения, которое Дзебу наблюдал ночью прежде, но дождь прекратился. Он слышал голоса многих самураев, собирающихся в темноте для сражения у городской стены. Он не мог видеть их: они носились без огней, которые могли бы привлечь врагов. Дзебу встал, стягивая завязки доспехов и проверяя оружие.

- Я думал о тебе перед тем, как пошел спать прошлой ночью, - сказал он. - О тебе и Сакагуре. Что случилось?

- Сакагура, - сказал Моко. - Если бы он был убит вчера! Если бы он никогда не рождался! - Он повернулся и ударил своего сына по лицу со всей силы. Это было удивительно. Дзебу никогда не видел, чтобы Моко ударил кого-нибудь. Что было еще более удивительно, Сакагура стоял и терпел. Холод пополз по телу Дзебу. Он понял, что случилось ужасное.

- Что-то случилось с Саметомо, - сказал он безжизненно. Всё его тело похолодело. - Скажи мне наконец, что случилось, - он вцепился в Сакагуру.

- Разреши мне убить себя, шике, - сказал Сакагура низким голосом.

- Не будь дураком! - зарычал Дзебу. - Что хорошего будет в том, что ты это сделаешь?

Он сделал все, что мог, чтобы оторвать свои руки от удручённой фигуры перед ним. Для самураев смерть была решением всех вопросов, способом избежать проблем, которые они создавали. Вслед за его гневом начинало расти чувство потрясающей опустошенности. Как он скажет Танико, как он предстанет перед ней?

- Саметомо умер?

- Если бы я знал наверняка, я бы уже убил себя, - сказал Сакагура со стоном.

- Я предполагаю, что он пошел к тебе вчера и попросил, чтобы его взяли с собой, когда ты пошел в рейд на монгольские корабли прошлой ночью. И ты согласился! - Дзебу не мог удержать ярости и презрения в своём голосе.

- Он сегун, шике. Как я мог ослушаться его? Разве я не брал господина Мунетоки в один из наших рейдов? Разве кто-то усмотрел ошибку в этом? Тогда почему было не взять самого сегуна?

- Не притворяйся более глупым, чем ты есть, Сакагура! Расскажи мне всё.

Сакагура начал плакать и выложил всю историю между рыданиями.

- Вскоре после наступления темноты мы вышли. Все их корабли были сгруппированы вокруг Хакаты. У меня была мысль попытаться поджечь несколько судов, затем выйти из гавани, где еще разгружались их корабли. Наш командующий настаивал, чтобы идти на "Красного Тигра"...

- О сострадательный Будда! - закричал Моко. Чувствовалось, что Моко сам не знал всего, что случилось.

- Он сказал, что убить Аргуна Багадура будет лучше, чем затопить тысячу судов, потому что это будет удар по духу монголов. Мы поплыли среди монгольских кораблей. Они были так заняты высадкой войск в Хакате, что не выставили даже охраны. Мы направились к "Красному Тигру". Думаю, что мы бы достигли цели, шике.

- Тридцать самураев против четырёхсот или более воинов на этом огромном корабле? Безумие! Что случилось потом?

- Они увидели нас. Только мы достигли борта "Красного Тигра", как огненный шар ударил в середину судна и взорвался. Большинство из наших людей было убито. Командующий и я, стоящие на носу, были сброшены в воду. Монголы начали шарить вокруг в воде, баграми и граблями ища нас. Когда последний раз я видел командующего, он был втянут на борт "Красного Тигра". Наш сегун мог быть жив, и мне казалось, что мой долг - доставить сообщение на нашу сторону. Я потратил большую часть ночи, плывя обратно, к Хакосаки. Я не знал, кому сказать, понимая, что весть о взятии в плен нашего господина может вызвать панику в наших войсках. Так я пришёл сначала к своему отцу. И через некоторое время мы предстали перед тобой.

- Плыть назад с новостями было очень умно для тебя, - сказал Дзебу. Конечно, теперь они могли уже замучить его до смерти. Или убить его открыто. Могли они узнать, кто он? Он наверняка должен пытаться скрыть своё имя.

- Он был одет в обычные доспехи самурая низкого ранга. Однако у него был с собой фамильный меч, Хидекири.

- Аргун мог бы узнать этот меч. Мы должны быть готовы к худшему, что они узнали, кого поймали, и будут пытаться использовать это против нас.

Даже в своей сильной боли он сознавал, что муки бедного Моко, должно быть, пронизывают его насквозь. Дзебу повернулся к невысокому человеку и, успокаивая, положил руку на его плечо.

- Что мы будем делать, шике? Сакагура и я должны сделать сеппуку сейчас же, ты не согласен?

- Будет не больше разговоров, чем о всяком, убившем себя, - сказал Дзебу. - Мы будем делать что сможем, чтобы помочь Саметомо. Этого будет достаточно, чтобы удовлетворить чью угодно страсть к самоуничтожению.

Он понял, что Сущность говорит его устами, и с этим сознанием пришли проблески плана. Моко и Сакагура стояли молча, ожидая распоряжений.

- Вы должны быть очень внимательны, чтобы ни слова об этом деле не просочилось, - сказал Дзебу. - Я скажу кому нужно. Моко, ты поедешь сейчас к госпоже Танико в правительственный замок, в Дацайфу. Скажешь ей, что случилось. Я мог бы доставить эти известия сам, но у меня много дел здесь и нет времени. Скажи ей, что у меня есть план, если она согласна доверить его жизнь мне. Конечно, если она имеет какие-нибудь собственные распоряжения, я буду следовать им.

- Шике, не проси меня объявлять ей эту новость, - запричитал Моко. - Я не смогу сделать этого!

- Сейчас ты говорил мне, что готов вспороть себе ножом живот! Скажи госпоже Танико, что, если она хочет позволить мне исполнить мой план, она должна собрать все наряды для мужчин, какие сможет найти в сундуках правительственного дворца. Придворные платья, мантии, шляпы, драгоценности, побольше вещей. Она должна прислать это повозкой в Хакосаки так быстро, как возможно. Сакагура, я хочу, чтобы ты достал мне корабль, предпочтительно не военный, но большой, красиво украшенный, гозабун, правительственную галеру, что угодно из этого. Я считаю тебя достаточно значительным морским капитаном, чтобы потребовать корабль.

- Одна вещь, шике, - сказал Моко, когда отец и сын уже повернулись идти.

- Да?

- Я должен тебе так много уже, что не нахожу никакого способа отблагодарить тебя. Я мог бы восхвалять тебя тысячу жизней, и этого было бы недостаточно. Я прошу об одной последней благосклонности. Что бы ты ни делал в этой попытке спасения, которую ты планируешь, ты должен позволить мне идти с тобой.

- Моко, ты не можешь быть ни с какой стороны обвинен в том, что случилось с Саметомо. Рейды такого сорта - едва ли место для тебя, и тебе не нужно рисковать своей жизнью для искупления чего-то, что не является твоей виной.

- Отец всегда в ответе за дела сыновей. Каждый скажет это. Насчёт того, что это не место для меня, я почтительно прошу тебя вспомнить, что я делал в Осю. Кроме того, я знаю корабли, я знаю эту гавань, я знаю достаточно много о монголах. Если ты не берёшь меня, шике, я найду себе смерть, пока ты вернешься.