Ванечка и цветы чертополоха - Наталия Лазарева

— Извини, ещё раз. И-и… не увлекайся!

— Да не буду, не переживай! Всё, правда, нормально.

Палашов с улыбкой стукнул Кирилла плечом в плечо. Тот улыбнулся в ответ. Оба вышли из кабинета. Палашов закрыл дверь на ключ и опустил его в карман джинсов. Возле подъезда они разошлись в разные стороны, дружески пожав руки. Евгений, не оглядываясь, пошёл в сторону кафе, находящегося в двух улицах отсюда. От порывистого ветра, рвущегося за воротник чёрного плаща, он немного поёжился, но тут же распрямил грудь, с вызовом подставляя ветру. «Как там моя девчонка? — подумал он с тоской. — Получила повестку в суд?» Неделю назад он передал дело Тимофея Глухова в суд, через пару недель состоится первое заседание. «Надо сматывать удочку, вещички паковать, сделать пару звонков и покинуть этот город через недельку-другую после вынесения приговора. Может, смыться, не дожидаясь приговора? Доследование? Нет, вряд ли понадобится. Там всё прозрачно, прозрачнее некуда. Всегда бы так! Можно было бы со спокойной совестью покинуть ряды правоохранительных органов». Под шум собственных мыслей он не заметил, как через безлюдный светящийся окошками административных трёхэтажек город дошёл до кафе. Не колеблясь, рванул ручку и ступил внутрь, в прокуренный полумрак.

Мебель, витрина с закусками и пирожными и вся обстановка восклицала об ушедшей советской эпохе, но вот полумрак, количество посетителей и их одежда гласила, что всё же наступил двадцать первый век. Палашов, особенно ни к кому не присматриваясь, прошёл по серым плиткам между столиками к витрине и беспрепятственно заказал маленький графинчик водки, ржаные сухарики и селёдку с лучком. Чай, кофе и пирожные, которые ему любезно предложила пышногрудая буфетчица, его не интересовали. Тут же забрав закуску и выпивку, он присмотрелся, где бы ему занять место. Был один свободный столик, но ему стало тоскливо от мысли, что придётся сидеть одному, выпивать одному. Он снова обшарил зал глазами и тогда увидел её, женщину, весь вид которой говорил — ну, обратите же на меня внимание.

Она была густо накрашена, с большими серьгами-кольцами, в бордовом трикотажном платье с широким чёрным поясом, ладно охватывающими её аппетитную без излишеств фигурку. Пышная, чуть вьющаяся тёмная копна волос казалась хаотичной гривой, за такую приятно потянуть женщину, чтобы прижать к себе прежде, чем будешь обладать ею. В довершении, когда безо всяких колебаний следователь решил подсесть к ней, так как она выпивала в одиночестве, она взметнула на него серые, пронзительные, с дичинкой во взгляде глаза. Его даже пробрало — так она на него посмотрела. Тем интереснее было продолжать.

— Простите, вы кого-нибудь ждёте?

— Уже нет, — ответила женщина чуть хрипловатым голосом после секундного колебания.

— Позвольте составить вам компанию, не хочу надираться в одиночестве. Обещаю не приставать к вам и покинуть, как только вам наскучу.

Женщина смерила его взглядом, видимо, решила, что он сойдёт, поэтому сделала жест рукой в сторону места напротив себя.

— Евгений, — сказал, ставя на стол тарелки и графинчик и усаживаясь прямо в плаще, следователь.

— Лилиана.

Палашов усмехнулся про себя этому имени. Оно показалось ему вымышленным и больше подходящим какой-нибудь клофелинщице, старающейся запутать жертву. Если же мужчина решит сделать женщину жертвой, поддельное имя ей не поможет.

— Предлагаю сразу перейти на «ты», так как через пару рюмок-бокалов это неизбежно случится.

— Принимается, — он заметил в уголках её губ усмешку.

— Убиваешь одиночество, Лилит?

Он нарочно назвал её так, потому что, если имя вымышленное, какое значение имеет Лилиана она или Лилит.

— Да.

Она не обратила внимание на его обращение.

— А я пришёл убивать тоску. И вроде бы всё хорошо, всё идёт по плану, а вот тоска заела. Самое обидное — у друга дела налаживаются, а мне от этого ещё тоскливее. Ладно, Лиличка, давай выпьем! Разве мы здесь не для этого?

Он наполнил бокал вином, а себе плеснул водки.

— За что выпьем?

— А давай за излечение выпьем, — она подняла бокал, — от наших недугов: тебя — от тоски, меня — от одиночества.

— Хорошая ты девушка, Лилька!

И подкрепил звоном рюмки о бокал. Она пригубила, а он опрокинул в себя рюмку.

— Ты мне тоже понравился, Женя. Объясни мне только, если я такая хорошая-пригожая, почему никому ненужная?

— Нужная, Лиль, нужная. Даже не думай об этом. Люби себя, уважай, цени, и увидишь эти чувства в глазах других. Ты очень привлекательная. Я бы даже сказал сексапильная. Мужчинам от таких и хочется, и колется. Понимаешь?

Он подцепил кусок селёдки и положил в рот.

— Не совсем.

Она тоже взяла кусочек сыра.

— Эта твоя колючесть и притягивает, и отпугивает. Только самоуверенный мужик с этим справится. Наглый. Твой тип? Нравятся тебе наглые самоуверенные мужики?

Лилиана пожала плечами.

— Пожалуй, не очень. Но и насчёт тихони я не уверена.

— Тихоня сидит где-нибудь в уголке и безнадёжно пялится на тебя.

Следователь невзначай обернулся и заметил как раз в углу какого-то пацанчика, который сидел один и таращился на них, но тут же отвёл глаза.

— Но ты ведь не тихоня.

— Я не тихоня, но я со своим багажом. Мне, если честно, просто выпивать одному неохота. Да и приятно в обществе красивой девушки находиться.

— И больше совсем ничего? Ни капельки?

— Ты мне нравишься. Это же очевидно. Но понимаешь… Я сейчас влюблённый дурак, только что расставшийся с прекрасной женщиной, которая теперь встречается с моим другом. Ты видишь, как всё запущено. И у моего друга отныне нет времени даже выпить со мной.

— Что и требовалось ожидать. В общем, ты мужчина с историей.

— И ещё какой! Знаешь что, голубушка моя, одна маленькая симпатичная девчонка свинтила мою буйную голову… уж не знаю, как у неё это получилось… и теперь, хотя ты очень мила и привлекательна, я могу сделать для тебя разве что вот это.

Евгений широко улыбнулся женщине. Она разочарованно улыбнулась в ответ.

— Не обижайся, — вздохнул он. — Наверняка твой мужчина уже рыщет где-то поблизости. Не переставай его искать. Но пообещай, что будешь осторожна!

Он улыбнулся веселее, и глаза её наполнились