Рыцарь из Дома Драконов - Анатолий Бочаров

В самый беззвездный час - павшей звездой сгореть.

Тьму запечатав собой, в нее же навеки упасть.

   Эльза пела, и ее голос обволакивал Артура лучше любого одеяла, и он нежился в этой песни, отдавшись ее течению, превратившись в мелодию и шепот. У него совсем ничего не было, кроме этой песни, этой темноты и этой девушки, и он дал себе слово, что никому не отдаст то, что у него осталось. Никому. И никогда.

   - Это наша судьба? - спросил он, когда песня закончилась.

   - Да. Это наша судьба. - Эльза провела пальцем по его губам. - А теперь спи.

   Артур видел сон. Ему снились люди, которых он знал, люди, разрушавшие его жизнь или, напротив, бывшие ее опорными точками, люди, которых он любил и которых ненавидел. Они являлись к нему, один за другим, бесконечной чередой. Приходили, чтобы проклясть или благословить, называли героем и мерзавцем, молили о помощи, ждали защиты, осыпали бранью, призывали на его голову громы небесные, угрожали и упрашивали, или просто молчали, не говоря ни слова. Видеть некоторых из них было очень больно.

   Раймонд Айтверн лениво пил вино из золотого кубка и подбрасывал на ладони герцогский перстень, точно так же, как сам Артур недавно подбрасывал яблоко. Отец казался отстраненным и чужим, как один из далеких предков с семейных портретов, один из чужих родных людей, умерших триста, пятьсот, тысячу лет назад, похороненных в фамильной гробнице, развеянных пеплом по ветру, упокоенных на дне чужих морей, нашедших смерть от ледяной волны, морового поветрия, летящей стрелы, пронзившего сердца меча и от ударов в спину. "Выдержишь ли ты, мальчик?" - усмехался Раймонд Айтверн, Артур пытался ответить, что да, выдержит, но язык не слушался его, словно окаменел.

   Айна кричала, называя своего брата трусом и ничтожеством, и ее волосы темнели, становясь медно-рыжими, как пролитая кровь. Она была одета в черное траурное платье и носила на голове венок из увядающих белых лилий. Артур не желал ее больше видеть, но тем не менее не мог оторвать от сестры взгляд - пока она вдруг не вспыхнула огнем и не осыпалась в разверзшуюся под ней сиренево-синюю бездну водопадом кленовых листьев.

   Гайвен сидел у догорающего костра в степи и играл на серебряной флейте, выводя грустную мелодию, наподобие той, что играют на похоронах. Волосы принца поседели, сделались белыми, как январский снег, и их перехватывал серебряный обруч. На коленях у Гайвена лежал обнаженный меч, с рукоятью, изображающей голову беркута. Артур подошел к костру, слушая, как плачет флейта, и тогда Гайвен отложил ее в сторону и сказал: "Ты опоздал... Все уже заканчивается, мой герцог." "Заканчивается? Что именно?" - спросил Артур, видя, как Гайвен поднял руку, и та вдруг сделалась совсем прозрачной и бесплотной. "Заканчивается мир", - сообщил принц.

   "Не выйдет ничего", - качал головой Тарвел, склонившись над старинной книгой - и зачем она ему, еще успел удивиться Айтверн, Железный герцог отродясь не любил читать... "Ничего не выйдет, - повторял лорд Данкан, шелестя страницами, - ты уж извини, парень, задумали мы хорошо, да не выгорит..."

   Гледерик стоял на вершине черной башни, одной из высочайших башен Тимлейнского замка, и над его головой гроза изрыгала из себя сети молний. Ветер развевал зеленый плащ узурпатора. Дождь молотил по каменной площадке тугими холодными струями. Потомок Карданов стоял, опираясь на полуторный меч, а по его лицу стекали капли воды. "Иди сюда, змееныш! - закричал он Артуру. - Я как раз замерз! Ну-ка, не бойся, все равно когда-нибудь умрешь, так лучше сейчас!". Айтверн обнажил клинок и двинулся навстречу врагу. Герцог Запада шел, уже понимая, что не справится. У него не получится, никак не получится, Кардан сильнее и опытнее, Кардан привык побеждать, победит и на этот раз...

   Мечи встретились, разбросав сноп искр, оружие Айтверна преломилось у самого основания. Артур отступил, выронил из рук бесполезную рукоять. Ну вот и все, подумал он. Гледерик Кардан шагнул вперед, собираясь нанести удар, но вдруг закричал и рухнул на колени. Из развороченной груди узурпатора фонтаном била кровь. Стоявший за его спиной Александр Гальс высвободил шпагу и отсалютовал Айтверну. Повелитель Юга, как всегда прямой и строгий, затянутый в черный камзол, перешагнул через тело убитого им короля и подошел к Артуру.

   - Порой мы встречаем тех, кого и не надеялись встретить, - заметил Гальс, опустив шпагу - опустив, но отнюдь не вложив в ножны. С клинка стекала, мешаясь с дождевой водой, свежепролитая кровь. Очередная молния ударила прямо у него за плечом, вонзившись в каменную горгулью и превратив ее в груду оплавившихся осколков. Граф даже не вздрогнул. - Я вот, к примеру, не рассчитывал встретить вас... а вы едва ли рассчитывали встретить меня.

   Артур попятился. Он не понимал, где он, не понимал, что с ним происходит, видит ли он сон или попросту сошел с ума. Дождь усилился, его косые иглы били Артуру в лицо и в грудь, насквозь промочив камзол, а Александр стоял, как ни в чем не бывало, и будто бы вовсе не чувствовал холода. Его лицо и одежда оставались сухими. Граф Гальс, как всегда невозмутимый, сдержанный, равнодушный, казался мертвецом, восставшим из могилы, да он и был мертвецом, неведомым образом выбравшимся с того света. А молнии в небесах меж тем сверкали все ярче. Извергаясь из черных туч, они ударяли раскаленными трезубцами, сплетались в пылающую паутину. Гром гремел, как легендарный морской колокол, зовущий всех утонувших моряков подняться из глубин, отряхивая с выбеленных водой костей налипшие водоросли и остатки плоти, встать за штурвалами сгнивших кораблей и выйти в свой последний рейд, поплыть на край света.

   - Ты же умер... - пробормотал Айтверн, чувствуя, что голова у него немного прояснилась. Самую малость. По спине прошлась морозная дрожь, слегка закололо в левом боку. Ледяная градина обожгла щеку. - Я видел, как ты умер...

   - Не умер, а был убит. Вам, герцог, стоило бы научиться различать эти два понятия, - Гальс раздвинул губы в жутком подобии улыбки, куда больше напоминавшем волчий оскал. - Скажу вам одну вещь, Артур, - продолжил он с легкой укоризной, - вам пора прекратить бегать от прошлого и заглянуть наконец в лицо истине. Я не просто был убит, но был убит вами. Не отрекайтесь от собственных деяний, это трусливо. Хотя, строго говоря, я не в обиде на вас, ведь окажись удача чуть благосклонней, это мой меч отыскал бы ваше сердце.

   Александр говорит правду, подумалось Артуру. Александр всегда говорил правду, и когда мы были друзьями, и когда мы стали врагами. К его совету стоит прислушаться. Мне и в самом деле пора начать отвечать за то, что я делаю. Не забывать о вещах, которые делаю. Это не значит, что я должен от чего-то отречься или поступать в чем-то иначе. Нет, мне просто следует не отворачиваться ни от чего, что случилось.