Феномен Солженицына - Бенедикт Сарнов

ЗАБЛУКАТЬСЯ – заплутаться.

ЗАБОТВЕТЬ – (о широколиственных растениях).

ЗАДЕРНЕТЬ – о мелкой степной траве.

ЗАБРАНИВАТЬ – задирать бранью.

ЗАБРАТАНИТЬ – взять себе в братья.

ЗАБУЛДЫЖИТЬ, ЗАБУЛДЫЖНИЧАТЬ.

ЗАВЕТРИТЬСЯ – исчезнуть.

ЗАГЛОНУТЬ – заглотнуть.

ЗАГНЕТАТЬ что – собирать в ворошок и покрывать.

ЗАГОМЗИТЬ денежки – спрятать подальше.

ЗАГРУБНУТЬ – ожёскнуть.

(Русский словарь языкового расширения. Составил А. С. Солженицын. М. 1990. Стр. 67–68)

Вряд ли язык захочет расширяться в эту сторону.

В этом легко убедиться, поглядев, в какую сторону он расширяется САМ.

Для пущей наглядности выбираю ту же словформу, какую выбрал у Солженицына (глагол в инфинитиве, с префиксом «за»):

ЗАБАЗЛАТЬ – заговорить шумно, с криком.

ЗАБАЛДЕТЬ – прийти в состояние алкогольного или наркотического опьянения.

ЗАБАЦАТЬ – неожиданно забацал на пианино польку.

ЗАБЗДЕТЬ – занервничать, почувствовать испуг.

ЗАБОМЖЕВАТЬ – пропил свою комнату и забомжевал.

ЗАБРИТЬ – призвать в армию (на срочную службу), мобилизовать.

ЗАВЯЗАТЬ – решительно прекратить делать что-либо вредное, предосудительное, опасное (чаще о пьянстве, курении и т. п.).

ЗАГРЕМЕТЬ – неожиданно потерпеть неудачу, изменить статус. Лишиться высокого положения, быть уволенным.

ЗАДИНАМИТЬ – намеренно ввести в заблуждение, сильно обмануть, подвести.

ЗАДРИСТАТЬ – запачкать жидкими испражнениями.

ЗАДРОЧИТЬ – измучить непосильной работой.

ЗАЕБАТЬ – крайне измучить, сильно утомить и надоесть. Довести до раздражения какими-либо разговорами, просьбами.

ЗАКАДРИТЬ – добиться знакомства с кем-либо. Завлечь для совместного времяпрепровождения с расчётом на установление близких отношений.

ЗАЛЕТЕТЬ – забеременеть против желания, случайно.

ЗАЛУПАТЬСЯ – вести себя излишне самоуверенно, действовать нагло, задираться.

ЗАМУДОХАТЬ – измучить, изнурить, утомить тяжелой работой. Сильно надоесть, задергать, довести до раздражения.

ЗАНЫКАТЬ – спрятать, припрятать впрок, отложить. Припрятать, чтобы присвоить чужое.

ЗАПИЗДИТЬ – с силой забросить, поместить куда-либо.

ЗАПИЗДЯЧИТЬ – зайти, забрести крайне далеко или в неблагоприятное место. Высказать, произнести что-либо смешное, нелепое, необычное.

ЗАХУЯЧИТЬ. – совершить какое-либо энергичное действие, направленное на объект. Забросить, закинуть, положить куда-либо в отдаленное, труднодоступное или неизвестное место; затерять.

(В. В. Химик. Большой словарь русской разговорной речи. СПб. 2004)

Этот пласт языка Солженицыным в его «Словаре» даже не затронут, хотя он, конечно, ему знаком. Смею даже уверить, что он для него так же естествен, как литературная, интеллигентная лексика и фразеология его писем.

Сужу об этом не только по повести «Один день Ивана Денисовича», герои которой (как весь наш народ, что в «зоне», что на воле) не могут обойтись без этих словечек («подымется-фуимется», «маслице-фуяслице»), но и по личным впечатлениям.

Последний раз я видел Александра Исаевича живым в Переделкине, на похоронах Лидии Корнеевны Чуковской. Он горячо что-то обсуждал с Юрой Карякиным, а я стоял неподалеку: подойти и поздороваться, учитывая всё, что между нами было, не посмел. В их разговор я, разумеется, не вслушивался, но до меня долетела одна его фраза: «...засадил им шершавого».

Для тех, кому неведомо сокровенное значение этого слова, сошлюсь на тот же «Большой словарь русской разговорной речи»:

ШЕРШАВЫЙ – о наружном мужском половом органе. Вульгарная образность, построенная на комической антитезе: вместо гладкого – негладкий, неровный, шероховатый – такой, который, по распространенной мужской мифологии, особенно привлекателен для женщин в половом акте.

Это слово, далеко выходящее за пределы нормативной лексики, слетело с языка Александра Исаевича с той же естественной лёгкостью и свободой, с какой в его письмах Павлу Литвинову, Суварину и К. И. Чуковскому мелькали слова и обороты обиходной интеллигентской речи («революционная экзальтация»).

На вопрос, почему этот пласт языка в солженицынском словаре никак не отразился, ответить не трудно. Собственно, Александр Исаевич сам достаточно ясно на него ответил:

...Этот словарь ни в какой мере не преследует обычной задачи словарей: представить по возможности полный состав языка. Напротив, все известные и уверенно употребительные слова отсутствуют здесь. (С общими словарями неизбежны перекрытия только, когда прослеживаются оттенки значений.) Тут подобраны слова, никак не заслуживающие преждевременной смерти, ещё вполне гибкие, таящие в себе богатое движение – а между тем почти целиком заброшенные, существующие близко рядом с границей нашего изношенного узкого употребления, – область желанного и осуществимого языкового расширения. Также и слова, частично ещё применяемые, но всё реже, теряемые как раз в наше время, так что им грозит отмирание. Или такие, которым сегодня может быть придано освежённое новое значение. (И, например, с удивлением мы можем обнаружить среди исконных давних русских слов кажущиеся новоприобретения современного жаргона – как зырить, кунять, надыбать, заначить, с кондачка и др.) Стало быть, этот словарь противоположен обычному нормальному: там отсевается всё недостаточно употребительное – здесь выделяется именно оно.

(Русский словарь языкового расширения. Составил А. С. Солженийын. М. 1990. Стр. 3–4)

Тут бы Александру Исаевичу и задуматься: а почему одни слова из «области желанного и осуществимого языкового расширения» язык воскресил, вернул из небытия в свой состав, а другие не менее ему сродные, сам, по своей воле, почему-то воскрешать не хочет?

Уже не в первый раз у меня – в приложении к языку – вырываются эти слова ( сам, по своей воле , словно речь идет не о бессознательной стихии, а о живом существе, наделённом сознанием и волей). И эти слова тут – не метафора. Окончательный приговор тому или иному слову – жить ему или умереть, – язык и в самом деле выносит собственным волеизъявлением.

Язык живет своей, таинственной, загадочной, непредсказуемой жизнью. Одни слова в нем рождаются, другие почему-то умирают.

Не только на заре авиации, но и в моём детстве – в начале и даже ещё середине 30-х годов прошлого века – ещё живым было слово аэроплан . Было оно тогда отнюдь не книжным, а разговорным, общеупотребительным. Была у нас, тогдашних детей, даже такая песенка: