На рыдване по галактикам (СИ) - "BangBang"

— А ты подкинь идею Вражонку. Посмотрим, что из этого выйдет. Я вот вообще не уверен, что это плод, а не осинник.

— Это не осинник, осы на Землянде не живут, — встревает один из наших сопровождающих. — Это орех. Таким плодом убило того, кто под деревом похоронен. Папа рассказывал.

— Циничненький памятник, — бурчу я, спешно подпихивая Ярку прочь от смертоносного деревца. Не хватало еще местным кокосом по тыковке выхватить.

— Вот, дерево бортинженера Стратиловой, — важно сообщает пацаненок, подведя нас к огромному, в несколько обхватов, стволу. Крупные цветы усыпают его мощные, поросшие мхом ветви, подпирающие небо. У него на удивление гладкая, светлая для такого возраста кора. Скромная табличка на экологичном, не вредящем растению креплении с трехмерным фото и кратенькой биографией усопшей — вот и все, что отличает это дерево от его диких собратьев. Да, памятные рощи были на пике моды во времена их юности… Где-то там, в корнях этого исполина, наверное, еще лежат ее кости? А, может, влажная почва и бактерии уже и их превратили в прах, который накормил дерево.

— Нюк, может, тебя одного оставить? — неожиданно демонстрирует Ярка несвойственную ей тактичность.

— Пожалуй, — произношу я, чувствуя, как к горлу вдруг подкатывает нежданный ком. Соколова увлекает табунок ребятишек на импровизированную экскурсию, требуя показать ей деревья самых-самых знаменитых колонистов Землянды, а я касаюсь ладонью теплой коры и произношу негромко:

— Здравствуй еще раз, мама. Я тебя нашел. И маму Эдди тоже. Хотя, если честно, и не специально. Как видишь, я двинул по твоим стопам. А ты была чертовски хорошим программистом! Теперь мне есть, на кого равняться. Твой вариант МАММ отлично работает на том ресурсе, что у вас с ней остался.

Я замолкаю, даже не зная, что еще сказать? Так мило, что заказали пацана — это немного неожиданно для лесби-пары? Надеюсь, что вы правда друг друга любили, а не просто экспериментировали по молодости? Нет, с роботами оно как-то проще, чем с людьми… даже давно неживыми.

— Спасибо, что подарили жизнь. Я вами горжусь. Обеими, — произношу я наконец, погладив дерево. — Надеюсь, что и вам за меня краснеть не придется. Хотя электроны с протонами вряд ли умеют краснеть.

И Соколовой спасибо за вспышку тактичности. Это не те слова, которые легко было бы говорить на публику.

Отступив на шаг, делаю снимок на память. Не знаю, зачем, ведь судя по всему я без проблем смогу ходить в эту рощу хоть каждый день и сам прилягу вон на той окраине под какую-нибудь грушу лет так через -цать. Наверное, просто привычка. Марина улыбается с таблички, и мне снова становится немного не по себе под взглядом ее голубых глаз. Подумав немного, снимаю с запястья памятный браслет выпускника Академии глубокого космоса и пристраиваю на одну из низко нависших веток. Так, безделушка… но больше у меня с собой ничего такого и нету… А мне почему-то хочется соблюсти эту традицию. Надо сказать, глубже еще ни один из браслетов ни одного из выпускников не оказывался.

Попрощавшись с мамой, иду к гуляющим между исполинских стволов ребятишкам, увлеченно демонстрирующим Ярке достопримечательности некрополя. Соколова прилежно изображает и.о. посла Галактического Союза, с максимально серьезным видом взирая на портреты местных великих личностей и отпуская комментарии по поводу прославивших их деяний. Но заметно, что торжественная роль ей уже надоела, и она с удовольствием поведала бы какую-нибудь байку из зажигательных будней собственной колонии. Всяко у потомков переселенцев больше общих тем для разговоров, чем у меня, рафинированного землянина.

— Спасибо за помощь, ребята, — говорю я. — Покажете теперь, где у вас тут праздники празднуют?

А те и рады стараться, чешут вперед с довольными моськами наперегонки со своими питомцами и Рори.

Вскоре памятная роща остается позади, и до ноздрей все явственней долетает аромат дымка и жарящегося на углях мяса. Нет, никакие достижения химического синтеза не в состоянии состязаться со старым добрым барбекю!

— Слу-ушай, — тут определенно утомившаяся от чинного поведения Соколова аж подпрыгивает от возбуждения, и на ее подвижной мордахе явственно высвечивается злорадное торжество, — я же разгромила-таки в шахматы этого цинтианского лисосвина! И теперь передо мной дилемма: мы играли на честные ответы на любой вопрос. Ну, то есть одна победа — один ответ. И я уже голову сломала, о чем его спросить, вопросов-то на самом деле — полон трюм, черная дыра его дери!

— Поздравляю, твое завидное упорство принесло наконец-то плоды. По теории вероятности рано или поздно ты должна была выиграть даже у гроссмейстера всех пяти галактик. Хотя стоило ли так заморачиваться ради якобы честного ответа? Он же теперь твоя собственность, с ошейником вон аж расставаться не хотел. Просто приказала бы сознаваться. Или приложила б к пяткам головешку из костерка — этот веками проверенный способ добычи показаний все еще прекрасно работает.

Соколова даже притормаживает, чтобы окинуть меня возмущенно-изумленным взглядом:

— Быстро же с тебя тоненький налет цивилизации слетел! Достойный сын Многоокой Праматери. А мои пращуры, должно быть, крепостных крестьян, а может, рабов каких с плантаций освобождали… Зов крови или что там еще, но я от этой хитрожопой собственности все равно уже отреклась.

— Приспособься или умри, — пожимаю я беспечно плечами. — Что за внезапный всплеск гуманизма, а? Не помню, чтобы ты возражала, когда Цилли твоему будущему призу горелкой брови корректировала. Или лазерный резак — это продвинуто и гуманно, а уголек — средневековье?

— Ты тоже что-то не торопишься этот рецепт на своей собственности испробовать! — фыркает явно уязвленная моими словами Соколова.

— Ну ты сравнила, — смеюсь я. — Я еще власть на Нюкии захватить планирую, да и вообще пожить. А что ты узнать-то хочешь? Чего он кэпу наплел или, может, что-то личное?

Надеюсь, мои брови шевелятся достаточно выразительно? Так, маленькая мстя за мои одинокие дежурства, пока кадет кашляющего пыльцой поганца интеллектуальными играми развлекала.

— В общем, пополнять копилку варварских обычаев Землянды еще и барбекю из пяток сородичей я не собираюсь, — категорично заявляет Ярка, сделав вид, что намеков не понимает. — Но выяснить всю подоплеку темной истории со страпелькой очень даже не прочь. Только если спрошу, что Рекичински сказал Варгу, то со стопроцентной вероятностью получу хоть и формально честный, но совершенно бесполезный ответ в духе — «всю правду». Вот и думаю, какой вопрос задать, чтобы этот альтаирский угорь вывернуться не смог…

— Хм… — пока я раздумываю над идеальной формулировкой, ноги выносят нас на городскую площадь, к фонтану в форме первой ракеты, взлетевшей когда-то с Земли навстречу звездам. Маленький оркестр уже наигрывает незатейливые мелодии с легко узнаваемыми ретро-нотками. Ряды деревянных столов под сенью раскидистых деревьев, украшенных яркими флажками, ломятся от яств. Рот у меня моментально наполняется слюной, а желудок урчит почище водопадов Кибии.

— Наверняка мои далекие предки уводили с плантаций не только рабов, но и все съестное, — втягивая носом пленительные ароматы, приходит к уверенному выводу Соколова. — В данный момент во мне бурлит их кровь, и я полностью готова к подвигам на этой ниве.

— Джимми Орбакус, разве я не говорила тебе, чтобы ты не уходил без спроса, потому что мне нужна твоя помощь?! — налетает на нашего гида какая-то разрумянившаяся женщина.

— Но, мам, мы показывали землянам памятную рощу! — справедливо возмущается пацаненок. — Это же посмертный сын Основательницы Стратиловой!

Мадам при виде нас немедля сменяет гнев на милость и любезно провожает к столу для дорогих гостей. Все наши, включая Шухера, меланхолично метущего в прожорливые рты все, что только нащупают хваталки, там уже заседают, а кэп даже самолично колдует у здоровенной жаровни. Не подозревал в Вегусе кулинарных талантов. Какого-нибудь шерстистого носорога с Варганы решил прямо в шубе цельмя запечь? В морозилках “Дерзающего”, наверное, и не такое еще отыщется. Если покопаться. Тася при полнейшем параде, в лучшем из своих передников, изящным шагом прогуливается вдоль похожего на взлетную полосу стола, следя за тем, чтобы всего всем хватило. Кажется, впервые за все время полета она абсолютно и всеобъемлюще счастлива.