История великих путешествий. Том 3. Путешественники XIX века - Жюль Верн

Для этого опытного офицера в перспективе провести зиму за Полярным кругом не было уже ничего страшного; он знал, какие меры следует принять для сохранения здоровья экипажа, для создания даже некоторого комфорта, для обеспечения матросов занятиями и развлечениями, которые так сильно сокращают продолжительность трехмесячной ночи.

Лекции, читавшиеся офицерами, маскарады и театральные представления, постоянная температура в +10°С — все это способствовало сохранению здоровья, и когда 20 июля 1825 года таяние льдов дало Парри возможность возобновить плавание, на борту не было ни одного больного.

Он пустился в путь вдоль восточного берега пролива Принс-Риджент; но дрейфующие льды приблизились и прижали корабли к берегу. Один из них, «Фьюри», получил такие повреждения, что едва держался на воде, несмотря на непрерывно работавшие четыре помпы. Вытащив его на огромную льдину, Парри попытался заделать течь; разразилась буря, расколола льдину, на которой корабль нашел себе временное пристанище, и выбросила его на берег[841], где и пришлось его оставить. Экипаж был подобран «Хеклой»; вследствие этой катастрофы последняя вынуждена была вернуться в Англию.

Закаленное среди стольких опасностей мужество Парри не поколебалось от несчастья. Если достигнуть Полярного моря этим путем было почти невозможно, то нет ли каких-нибудь других?[842] В обширном пространстве океана между Гренландией и Шпицбергеном не найдется ли путь менее опасный, не усеянный таким количеством огромных айсбергов, образующихся лишь на побережье?

Самыми старинными, по имеющимся сведениям, путешествиями в этих местах были плавания Уильяма Скорсби, неоднократно посещавшего полярные моря в поисках китов. В 1806 году он забрался очень далеко на север — так далеко, что с тех пор ни одному кораблю не удавалось в этом районе достигнуть таких высоких широт. В самом деле, 24 мая он находился на 81°31' северной широты и 16° долготы к востоку от Парижа[843], то есть почти у северной оконечности Шпицбергена. Ледяные поля простирались на восток-северо-восток. К юго-востоку от границ этого поля море оказалось совершенно свободным от льда на протяжении тридцати миль; на расстоянии ста миль не было видно земли.

Приходится пожалеть, что китобой не счел своим долгом воспользоваться таким благоприятным состоянием моря, чтобы пройти дальше на север; без сомнения, он сделал бы какое-нибудь важное открытие, а может быть, достиг бы самого полюса.

Парри решил попытаться совершить то, чего не сделал Скорсби, думавший только об интересах китобойного промысла.

Двадцать шестого марта 1827 года Парри вышел из Лондона на «Хекле», достиг норвежской Лапландии, погрузил в Хаммерфесте[844] собак, северных оленей, несколько лодок и продолжал свой путь к Шпицбергену.

Смеренбург-фьорд[845], в который он хотел зайти, оказался еще подо льдами, и «Хекле» пришлось пробиваться сквозь них до 27 мая. Затем Парри, покинув свой корабль в проливе Хинлопен[846], двинулся на север в двух лодках, в которых находилось по двенадцать человек в каждой (в том числе Росс и Крозье) и запас продовольствия на семьдесят один день. Устроив склад съестных припасов на Семи Островах[847], он погрузил остальную часть продовольствия и лодки на изготовленные по специальному образцу сани. Он надеялся таким образом пересечь зону сплошного льда и обнаружить за ней море, совершенно свободное или, во всяком случае, доступное для плавания.

Но ледяные поля не представляли собой, как рассчитывал Парри, однородного целого. Приходилось то преодолевать большие лужи воды, то взбираться на санях на крутые возвышенности. Поэтому за четыре дня продвинулись к северу всего на четырнадцать километров.

Второго июля во время густого тумана термометр показывал 1,7° выше нуля в тени и 8,3° на солнце. Движение по неровной поверхности, на каждом шагу прорезанной промоинами, было исключительно тяжелым, а глаза путешественников уставали от ослепительного отражения света.

Несмотря на многочисленные препятствия, Парри и его спутники мужественно двигались вперед, как вдруг 20 июля они обнаружили, что находятся лишь на 82°37' северной широты, иначе говоря, всего на девять километров севернее, чем три дня назад. Следовательно, сильное течение относило ледяные поля к югу, ибо они не сомневались, что проехали за это время по льду не меньше двадцати двух километров.

Сначала Парри скрыл от спутников этот обескураживающий результат; но вскоре всем стало ясно, что скорость их продвижения на север представляет собой разность двух величин: скорости, с которой путешественники преодолевали все препятствия, встававшие перед ними на каждом шагу, и скорости течения, увлекавшего ледяные поля в противоположном направлении.

Экспедиция все же достигла места, где полурастаявшие ледяные поля не могли больше выдержать ни людей, ни сани; это было огромное скопление льдин, которые покачивались на волнах и с ужасающим грохотом сталкивались между собой. Запас продовольствия истощился, матросы упали духом; Росс был ранен, Парри жестоко страдал от воспаления глаз; в довершение ветер переменился на противный и тоже стал относить англичан к югу. Приходилось возвращаться.

Этот смелый рейд, во время которого температура не падала ниже 2,2° мороза, мог бы оказаться успешным, если бы его предприняли в более раннее время года. Отправившись несколько раньше, путешественники смогли бы проникнуть на север дальше 82°40'; конечно, они не были бы остановлены дождем, снегом и таянием льдов — очевидными признаками летнего потепления.

Вернувшись на «Хеклу», Парри узнал, что корабль подвергался величайшим опасностям.

Льдины, нагроможденные сильным ветром, оборвали цепи и опрокинули на бок очутившийся на мели корабль. Когда его удалось поднять, он был отведен к выходу в пролив Вайгатт[848].

Парри благополучно достиг Оркнейских островов, сделал на них остановку и 30 сентября вернулся в Лондон.

В то время как Парри, чтобы достичь Тихого океана, искал проход через Баффинов или Гудзонов залив, было снаряжено много экспедиций для завершения исследований Маккензи[849] и изучения северных берегов Америки.

Казалось, что эти путешествия не будут связаны с большими трудностями, между тем как их результаты смогут представить значительный интерес для географической науки и оказаться весьма важными для мореплавателей. Начальником был назначен выдающийся офицер, Джон Франклин[850], чье имя стало по заслугам знаменитым. Его сопровождали доктор Джон Ричардсон[851], Джордж Бак[852], бывший тогда мичманом, и два матроса.