Книга Снов - Константин Бояндин

Ищи запасной лоб, Вейрон.

— Ладно, угомонись, — Тесан отталкивает её, приседает, глядя мне в глаза. — У мамы сегодня хорошее настроение. Не упусти шанс, Тэнни. Мы зайдём вечером.

’Тэнни’. ’Молодая чайка’. Не так обидно, хотя у нас у всех ’птичьи’ имена. И, между прочим, на гербе дома Вантар эр Рейстан — альбатрос. Laes-a te Ninn. Вот вам, сестрицы.

Лас-Таэнин эс ан Вантар эр Рейстан, крепость Вантар-Таэр, тронный зал, Неиверин11,1205,13:25.

Их было двое. Я слышала, что отец должен приехать — но не думала, что он действительно приедет. В зале было пусто — никого, кроме нас троих. Я так и осталась в светло-серой накидке, рессо. В той, в которой принято являться, для аудиенции, низким людям.

Мама жестом велела подойти к возвышению. Я повинуюсь. Отец — в мундире полковника военно-морских сил Её Императорского Величества. Именно он шесть лет назад руководил миротворческой операцией на Тирре. Именно из-за этого не успел сюда, домой, когда пираты напали на наш дом. Когда погиб мой старший и единственный брат, Тессарин. Близнец Тесан, он родился через пять минут после неё.

Она встала с трона, подошла ко мне, прижала к себе. Страшное нарушение этикета. Будь здесь кто-то ещё — недопустимое. Но никого постороннего нет.

— Ты уже решила? — спросила она, отпуская меня, взяв за руки. Я — её копия. Уменьшенная, как и сёстры. Все черты — фигура, цвет кожи, волос и глаз, даже голос. Отец — полная её противоположность. Она — потомок рода Рао, исконных жителей этих островов: кожа тёмно-коричневого цвета, высокий рост, круглое лицо и большие глаза. Он — родом с Тераны, из владений Фаэр: почти белокожий, волосы серебристого цвета. Как у нас говорят, жителей Тераны высекают из мрамора серебряным резцом. Резкие черты лица, широкоплечий, светло-зелёные глаза. Брат был таким же. Или почти таким же.

Я киваю.

Отец также поднимается, подходит ко мне. Улыбается, вслед за мамой — отчего перестаёт казаться изваянием. Я видела его едва ли дюжину раз за всю свою жизнь. И горжусь тем, кто он. Многие из лучших военачальников Империи — из дома Вантар.

— Вы разочарованы? — я чувствую, что да, отчасти.

— Нет, — отвечает мама. — Но если ты не сможешь поступить с первого раза, будет так, как выбрала я.

Да, разумеется. Но я поступлю. Я знаю.

Я кланяюсь — так, как положено, чтобы выразить согласие.

— Найкэри, — она поворачивается к отцу. — Оставьте нас, пожалуйста. На несколько минут.

Отец кивает, прикасается к моему плечу, и через минуту мы одни.

— Три года, — говорит она, жестом предлагая идти за ней, к дальнему выходу из зала. — Три года ты будешь одна, взаперти. Я знаю, почему ты хочешь работать в Императорской библиотеке. Ты уверена, что справишься?

Я киваю. Разумеется, я уверена.

— Ну что же, — она снимает с меня накидку. Теперь я — в церемониальной одежде, как должна была бы явиться. если бы моё будущее было уже определено, как для сестёр. — Я не одобряю твоего выбора, Таэнин. Служба на континенте была бы нам полезнее. Но если ты поступишь — моё благословение с тобой.

Она ещё раз прижимает меня к себе. Я помню этот момент. И сейчас, и много лет спустя.

Отца я увижу вечером. Собственно, на его катере я и отправлюсь на Крайтеон. Отца отпустили ненадолго; на востоке, вблизи Тирра, всё ещё неспокойно.

Как я и думала, все — только что надменно не замечавшие меня — торговцы, дожидавшиеся своей очереди, тут же стали самим почтением. Я не стала обращать на них внимания — привыкаю. Там, в библиотеке, я буду одной из многих, меня едва ли станут замечать, и уж тем более выказывать почтение.

Пока росла с сёстрами, успела натерпеться высказываний относительно своего роста. Да, не вышла ростом. Ну и что?

Сегодня у нас с сёстрами прощальный вечер. Тесан уезжает, чтобы поступить в военную школу. Далее — в академию, обе они на Кресси, соседний с Крайтеоном остров. А сегодня — праздник, здесь же, в Вантар-Таэр. Да, прибудут многие из рода Вантар, и не только, все будут делать вид, что им весело. Но мне уже грустно. Хотя я пять с лишним лет готовилась к этому дню. Думала, что сёстры уедут раньше — Тесан могла поступить ещё два года назад. Но предпочла дождаться меня. Вейрон, вероятно, просто последовала её примеру.

Детство заканчивается. Для меня и Тесан. Потому что Вейрон ещё долго не сможет взяться за ум, это видно после трёх минут разговора с ней. Послезавтра, когда в полдень мне станет восемнадцать, я отправлюсь вслед за Тесан, в сердце мира. Но она будет готовиться к тому, чтобы перенять правление домом и его владениями, я — чтобы найти своё собственное место. Если его не найду я, выбор сделает мама.

Сёстры наверняка сейчас бродят по крепости. Не хочу их видеть до вечера. От крепости до нашей столицы — два часа пути. Через горы. Вот туда я и пойду. Завтра у меня много дел — собрать вещи, попрощаться с братом, ещё раз подумать, правильно ли я выбрала. Впрочем, уже поздно — выбор сделан. А когда он сделан, обратного пути нет.

— Таэнин, — впервые за последний месяц Вейрон обратилась к младшей сестре по имени и та вздрогнула от неожиданности. — Ты… успеешь попрощаться с Тессарином?

Лас-Таэнин кивнула. Выражение лица её сразу же стало жёстким.

Лас-Вейрон сняла с шеи ожерелье — крохотные раковины-«монетки», золотистая пыль на причудливых спиралях створок. Триста двендцать раковин, по числу дней в году. Тессарин собирал их два года. Ещё два месяца — делал само ожерелье.

— Возьми себе, Таэнин. Пожалуйста. Думаю, он был бы рад.

— Ты не придёшь к нему? — Таэнин взглянула ей в глаза.

— Я не смогу, — отозвалась Вейрон, тихо, опустив взгляд. Лас-Таэнин долго смотрела в её лицо, прежде чем кивнула и осторожно приняла подарок. — Не в этот раз.

Лас-Тесан смотрела на них и вспоминала то, что случилось в этом же зале, пять лет назад, в годовщину смерти брата.

-

Лас-Таэнин пришла тогда в чёрной одежде, с обсидиановым обручем поверх волос — знак траура. Вейрон успела уже выпить — во время траурных пиршеств не запрещалось. Единственный раз, когда не запрещалось. И средняя сестра успела воспользоваться послаблением.

— Расскажи, Птенчик, что он сказал тебе? — попросила она громко. Таэнин, вполголоса беседовавшая со старшей сестрой, выразительно посмотрела на Вейрон и продолжила разговор.

— Ну скажи, скажи, — Вейрон не унималась. — Ты ведь у нас одна с ним говоришь. Правда? Что сказал тебе брат? Расскажи, мы имеем право знать!

Лас-Таэнин встала, несколько секунд смотрела на весело улыбающуюся сестру и молча направилась к выходу. Разговоры в зале тотчас утихли. Тесан попыталась удержать Вейрон за локоть, но та освободилась и догнала младшую, схватила ту за рукав.

— Скажи! — потребовала она. — Я и так знаю, что ничего ты не слышишь. Никаких видений, Тэнни, никаких снов. Ты просто хочешь выглядеть самой важной. Что он сказал?

Лас-Таэнин молча выдернула рукав и направилась к дверям. Оставалось всего пять шагов, но…

— Нет, ты скажешь! — Вейрон попыталась вновь поймать её. И…

Лас-Таэнин ударила её по лицу. С размаху, развернувшись. Так, чтобы это было унизительнее всего. Вейрон свалилась на пол; попыталась вскочить на ноги — Таэнин ударила её ещё раз, другой рукой, опрокинула на спину. Вейрон, оскалившись, собиралась броситься на сестру, с пола, но ощутила, что кончик кинжала Таэнин упёрся в её горло. Замерла.

В зале воцарилась тишина. Все, включая графиню ан Вантар, молча смотрели. Охрана тоже не пыталась вмешаться.

— Он сказал, что помнит о нас, — голос Таэнин был тихим и спокойным. Именно это спокойствие испугало Вейрон. — Что всегда будет с нами. Он погиб, Вейрон, когда спасал тебя. Ты не хотела расставаться с драгоценностями, из-за тебя он не успел.

Вейрон медленно опустила голову, прикрыла лицо ладонями. Знак смирения.

— Я иногда думала, что лучше бы выжил он, а не ты, — Таэнин убрала кинжал в ножны, отстегнула ножны. Бережно положила их на пол. — Я и сейчас так думаю.

Она медленно поклонилась всем присутствующим и вышла вон.

-

Вейрон тогда наказали — следующий год она работала служанкой, в одной из семей на соседнем островке. Лас-Таэнин сама наказала себя — ушла работать вместе со сборщиками «кудрей Соари», ценных водорослей, приносящих немалый доход дому. Жила и работала, как все, среди грязи и смрада высыхающих водорослей. Ждала гонца от матери — с сообщением, что лишена имени за то, что произошло. И гонец прибыл — два месяца спустя, в полдень, когда она сидела у надгробия могилы Тессарина.

Но с другими известиями. Ей было велено вернуться домой и продолжать учиться. Ни мать, ни отец, ни даже служанки не говорили о произошедшем.