Есть что скрывать - Элизабет Джордж

но ее надежды не оправдались. На столе красного дерева располагался ноутбук, а перед ним, забравшись коленками на стул, – Симисола.

– Дебора сделала столько фотографий, – без предисловия сообщила она брату. – Ты должен посмотреть. Это вчерашние, и нужно выбрать, какие нам нравятся больше всего. Они ужасно красивые. Иди сюда, скорее.

Тани встал за ее спиной, и Сими принялась перелистывать фотографии. «Хороши», – подумал он. На его портрете Дебора использовала свет, проникающий в квартиру снаружи, чтобы создать тень, скрывающую следы побоев на его лице. Она также сумела поймать момент, когда его твердая скорлупа впервые дала трещину и его лицо смягчилось, открыв какую-то беззащитность. Эта фотография явно вызывала у него неловкость.

Дебора протянула ему маленький листок бумаги. Два других листка были сложены вчетверо и лежали на столе. Она сказала, что теперь его очередь выбирать портреты: один свой, один Сими и один общий.

– Мы с Сими уже выбрали. – Дебора указала на сложенные листки. – Теперь твоя очередь. Потом сравним свой выбор.

– Это игра? – спросил Тани.

– Нет-нет. Просто способ ограничить выбор, не влияя друг на друга.

– А что вы потом с ними сделаете?

– С теми, что мы выберем? Я собираюсь подарить их вашей матери, когда мы встретимся. Черт… Наверное, мне не нужно было этого говорить. Это может повлиять на твой выбор. Извини. Постарайся забыть мои слова. Хотя, конечно, это глупость. Как ты можешь забыть то, что я сказала тридцать секунд назад?.. Ладно, неважно. Выбирай.

Она нервничала. Точно. Он заставлял ее нервничать. Обычное дело. Белая леди, черный подросток. Наверное, где-то заперла столовое серебро – на всякий случай.

Тани подвинул стул и сел рядом с сестрой, но не сразу занялся фотографиями. «Сейчас я заставлю ее по-настоящему понервничать», – подумал он и посмотрел на Дебору.

– Вы не шутили насчет Софи?

В первую секунду она растерялась, потом вспомнила.

– Насчет того, чтобы она пришла с тобой повидаться? Конечно. Буду рада ее видеть.

– Мне нравится Софи, – заявила Симисола. – Знаешь, Дебора, у нее два брата и сестра. Но она – секрет, правда, Тани? Я хочу сказать, что Тани должен был поехать в Нигерию и жениться на девушке, которую выбрал папа, только папа не знал, что у него уже есть подружка. Но теперь, наверное, знает, потому что кто-то на рынке ему рассказал.

Дебора переключила внимание на Тани.

– Я не знала, что тебя должны были отправить в Нигерию. Ты хочешь туда ехать?

– Ни за что.

– А что ты хочешь? Я имею в виду, что бы ты предпочел?

– По сравнению с женитьбой на какой-то девственнице из Нигерии, которую я никогда не видел?

– Именно так.

– Шестой класс колледжа, аттестат, а затем университет, учиться бизнесу.

– По мне так это разумнее, чем жениться прямо сейчас. Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Твой отец не может заставить тебя жениться, правильно?

– Может, – ответил Тани. – С помощью Сими. Он так все подстроил. – Взял листок бумаги и написал номера трех фотографий, которые ему больше всего понравились. Потом сложил листок и передвинул его в центр стола. – Вы не возражаете, если я позвоню Софи?

– Нет, конечно, – сказала Дебора. – Написать инструкцию? Я имею в виду, она знает, как сюда добраться?

– Только адрес, – ответил он. – Остальное она сделает сама.

И очень надеялся, что сделает быстро.

Вестминстер Центр Лондона

Второй разговор Линли с Мёрси Харт сложился неудачно. Собственно, он ни к чему не привел. Как правило, большинство людей, заявляющих, что они не сделали ничего противозаконного, с готовностью разговаривают с полицией – где и когда полиция считала необходимым, – для того чтобы очистить себя от подозрений. Обычно они предпочитают делать это в отсутствие юридического представителя, полагая, что требование адвоката выставляет их в невыгодном свете, и иногда у полиции действительно складывается такое впечатление. Поэтому без адвоката полиция могла задавать самые неприятные и не имеющие отношения к делу вопросы, какие только пожелает. Но Мёрси Харт вела себя иначе. Линли обнаружил, что на второй разговор в комнате для допросов она пришла во всеоружии.

Мёрси Харт не воспользовалась услугами адвоката по назначению, а пригласила юриста из частной фирмы. Астолат Эббот – кто-то из ее родителей явно был поклонником Т. Х. Уайетта, Томаса Мэллори или Альфреда Теннисона – протянула ему визитную карточку.

– У вас осталось два часа из двадцати четырех, в течение которых мы можете удерживать моего клиента без предъявления обвинений, инспектор, если у вас нет ничего нового. Я абсолютно уверена, что вы уже предъявили бы ей обвинения, будь у вас дополнительные доказательства преступления, в котором подозревается миссис Харт. Из всей имеющейся у меня информации я делаю вывод, что единственное возможное обвинение – использование имени и фамилии тети на работе и при покупке мобильного телефона. Вы предъявите ей это обвинение – и тогда я попрошу о залоге – или моя клиентка может вам еще чем-то помочь?

Как выразилась бы Барбара Хейверс, нового у них вагон и маленькая тележка, но, к сожалению, пока без доказательств. У Мёрси Харт был очевидный мотив. Тео Бонтемпи лишила ее источника дохода, но, по общему мнению, она вполне могла бы продолжить свое дело, перенеся клинику в другое место. Они не могли обвинить Мёрси Харт в убийстве, не имея доказательств, и поэтому оставались лишь обвинения в том, что она проводила операции женского обрезания, или – если это не удастся доказать – в занятии медициной без лицензии. Но и в этом случае им было почти нечего предъявить Королевской уголовной прокуратуре, если никто из клиентов клиники не захочет написать заявление. По выражению той же Хейверс, они плевали против сильного ветра.

Линли вернулся в Новый Скотленд-Ярд без хороших новостей. Ему ничего не оставалось делать, как отпустить Мёрси Харт, когда он получил сообщение от Уинстона Нкаты, что Монифа Банколе упорно не желает говорить о клинике на Кингсленд-Хай-стрит.

Констебли трудились над поручениями, которые он дал им вчера вечером. Это была тяжелая и утомительная работа. Они обзвонили все благотворительные магазины Большого Лондона, пытаясь найти пропавшую скульптуру; одного констебля Уинстон отправил к грузчикам, чтобы узнать точный адрес склада, куда перевезли оборудование и мебель из клиники, чтобы владелец склада позвонил в полицию, как только их заберут. Второй констебль занялся документами на недвижимость, выясняя имя владельца здания, с которым клиника заключила договор аренды. Линли позвонил Уинстону после своей чрезвычайно короткой беседы с Мёрси Харт, и теперь сержант – с последним оставшимся констеблем – собирал записи всех камер видеонаблюдения в окрестностях клиники, чтобы опровергнуть заявление Мёрси Харт, утверждавшей, что она никогда не разговаривала с Тео Бонтемпи: ни как с Адаку Обиакой, ни как с Тео Бонтемпи.

Едва он закончил говорить с Уинстоном, как в комнату вошла Доротея. Она несла огромную корзину сезонных цветов и