Есть что скрывать - Элизабет Джордж

кроме Ларк. Один из жильцов открыл дверь подъезда, ничего не спросив. Люди никогда ничему не учатся.

Тани постучал, и Ларк открыла дверь. Словно примирившись с его присутствием, она отступила назад, позволяя ему пройти.

Живот у нее был огромным. Гораздо больше, чем в прошлый раз. Значит, новый отпрыск Абео скоро появится на свет. «Интересно, какой будет жизнь у этого малыша?» – подумал Тани.

– Я позвонила твоему отцу, – сказала Ларк. – Тебе придется уйти, когда он вернется.

– Мне нужны только паспорта. Отдайте их мне, и я уйду.

– Какие паспорта? Чьи паспорта? – Ларк прижала ладонь к пояснице и охнула. Ей было жарко, она выглядела усталой и опустошенной.

– Мой, Симисолы и мамы, – ответил Тани. – Дома их нет, и мы знаем единственное место, где они могут быть.

– Неужели? Тогда я сразу это вспомнила бы. Но я не вспомнила – и не вспомню. – Ларк прошла на кухню, открыла морозильную камеру холодильника. – Чертова жара, – сказала она, порылась внутри и вытащила пакет со льдом, какие используют спортсмены после тренировок или соревнований. Прижав лед к затылку, подошла к обеденному столу и села. На столе лежали цветные карандаши и книга для раскраски, раскрытая на странице с персонажами из диснеевских мультфильмов, в которых все герои были белые, а всех героинь нужно было спасать. «Дерьмо», – подумал Тани.

Он ждал. Его не привлекала идея обыскивать квартиру Ларк в поисках паспортов. Он сделал бы это, если нужно, но Ларк сказала, что позвонила отцу, и он ей верил. И Абео не пойдет сюда с рынка пешком, когда его планы висят на волоске. Он объявится через несколько минут, и Тани не хотелось дожидаться его прихода.

Ларк переместила лед с затылка на грудь. Потом хмуро посмотрела на Тани и снова приложила лед к затылку. Взгляд ее переместился на явно страдающее от жажды растение в горшке, стоящем на подоконнике, и задержался там. Затем Ларк заинтересовал диван, и она долго смотрела в ту сторону.

Тани понял, что она пытается его обмануть. И выиграть время. Куда же он не должен смотреть? Ответом могло стать единственное мгновение ее нерешительности, когда она приняла неверное решение, а затем это осознала и попыталась скрыть.

Тани направился к холодильнику. Послышался скрежет ножек стула, который Ларк отодвигала от стола. Тани сунул руку в морозилку и стал сбрасывать ее содержимое на линолеум. Вот они.

У его ног среди замороженных чипсов, трех пластиковых формочек для льда, двух пакетов овощей, полуфабрикатов, упаковки пончиков и двух упаковок рыбных палочек лежала маленькая коробка, в которой обычно хранят сэндвичи. Внутри лежали паспорта, темные обложки которых выделялись на фоне инея, покрывавшего коробку. «Наверное, они лежали тут не один месяц, – подумал Тани. – Или даже не один год».

Он взял паспорта.

– Оставь их. – Ларк уже была на ногах. Он, не ответив, открыл коробку и достал паспорта. – Оставь их, я сказала. Оставь.

Тани не обращал на нее внимания. Он раскрыл каждый паспорт, чтобы убедиться, что это они, и бросил коробку для сэндвичей на пол, к остальному содержимому морозилки. Ларк шагнула к нему. Потом еще. Подняла руку.

Он сунул паспорта в задний карман джинсов.

– Я бы не поднял на тебя руку, но, если нужно, я это сделаю. Поняла?

– Плевать. Давай.

– Не глупи.

– Ударь! Докажи, что ты такой, как он говорит; что не остановишься ни перед чем, чтобы получить то, что тебе нужно.

– Это неправда, – ответил Тани. – Но тебе лучше не валять дурака и послушать, что я говорю. Я это сделаю. И лучше не связываться со мной – наверное, он говорил тебе, что я и дерусь нечестно.

Ларк попыталась схватить паспорта, но Тани попятился. Она надвигалась прямо на него. Он отступил в сторону. Ларк схватила его за плечо, впившись в него ногтями. Тани сбросил ее руку. Она загородила выход из кухни и принялась звать на помощь. Полицию. Его отца. Ее избивают. Вор! Грабитель! Насильник! Убийца!

Выбраться из квартиры он мог только тем же путем, что пришел. Нужно как-то убрать ее с дороги. Ларк загораживала ему дорогу и кричала прямо в лицо. И Тани сделал то, что должен был сделать. Оттолкнул ее. Она упала на пол.

Он не стал смотреть, куда она упала и нужна ли ей помощь. Нужно было убираться отсюда. Что он и сделал.

Эмпресс-стейт-билдинг Вест-Бромптон Юго-запад Лондона

Удостоверения сотрудника столичной полиции оказалось достаточно, чтобы пройти пункт охраны. Когда Линли наконец добрался сюда с севера Лондона и поднялся на семнадцатый этаж, Марк Финни сидел за столом сержанта Хопвуд.

– Послушайте, если вы хотите знать мое мнение, шеф… – говорила та, качая головой.

– Конечно, – ответил Финни.

– Тогда я вот что вам скажу. Никакое принудительное просвещение не поможет, если мужчины будут молчать. Я говорю о нигерийских мужчинах, а не просто о черных парнях с улицы. Пока они не выйдут вперед и не заявят, что хотят и будут счастливы жениться на женщине, которой не делали обрезание, ничего не изменится.

– Это настоящий сдвиг парадигмы, – заметил Марк Финни.

– Называйте как хотите. Если мне будет позволено дать вам совет…

– Вперед.

– Вам для этой работы понадобятся черные сотрудники вместо белых парней. Знаете, это абсурд, если они будут рассказывать черным мужчинам – нигерийцам или кому-то другому, – что те должны поменять свое отношение к черным женщинам. – Она увидела Томаса. – Полагаю, старший суперинтендант Линли со мной согласится.

– Звучит логично, – подтвердил тот. – Но я слышал только несколько последних фраз и не знаю, о чем шла речь раньше. – Потом повернулся к Марку. – Мне нужно с вами поговорить, если не возражаете.

Финни сказал сержанту Хопвуд, чтобы продолжала, и повел Линли в свой кабинет. Там Томас спросил его о машине брата. Выяснилось, что ему повезло. Финни беседовал с Джейд Хопвуд и не проверял сообщения на телефоне. При упоминании о машине он это сделал. Но сначала закрыл дверь кабинета.

– Я ее брал. – Подошел к своему столу, но не стал садиться, а сместился к окну, в которое в это время дня били солнечные лучи, так что лицо Финни оставалось в тени, и его выражение было сложнее прочесть. – Думаю, у меня не оставалось выбора. Я боялся, что она опять поедет к Тео. Смысла в этом не было. Это только расстроило бы ее. Расстроило Тео. Я несколько раз уговаривал Пит. Говорил, что все кончено, и я не лгал ей. Я говорил, что никогда не брошу ее и Лилибет. Как я буду после этого жить? Мне казалось, что все уже сказано. То есть о Тео. Обо мне и Тео. Я мог все это повторять до бесконечности, но какой смысл?

Кабинет Финни был большим. Он прислонился к подоконнику. За его спиной синее небо приобретало желтоватый оттенок от поднимающегося