Проект 3 (СИ) - Финютин Алексей Петрович

На самом стойбище я тоже ничего интересного не заметил. Мальвинка кошеварила … ну как? Пыталась изобразить что-то новое из чего-то старого. Тут то я ей двух бобров то и подкинул. На вот тебе, чего-то нового. Вдруг съедобным окажется. Мальвинка удивилась слегка. Понятно, что лысых бобров не бывает, только я тут не при чём! Я сам был удивлён, по началу то. И не столько причёске, сколько наглости. Кроме Мальвинки, всё остальное стойбище почивать изволило. Разве, что в траве ползала какая-то подруга слепошарая и в халате. Чего она там ползала, не понятно. Ищет что-ли чего? Ну тогда, вот где-то тут, какой-то оболтус потерял наконечник для копья. Плохонький но тебе сойдёт. Нет, лучше два наконечника. Мне то, вернее, ему они всё равно ни к чему а ты, может, и порадуешься. Не поранься только!

Всё-таки, хренею я с этих пингвинов! Нашла эта неторопливая ящерка мои наконечники и всё! Достижение она себе заработала охрененной значимости! Вон как жрать принялась аж глаза остекленели! Это, конечно, хорошо, что у каждого инвалида есть что пожрать на этот случай, это Мальвинка хорошо придумала, однако, я думал, что максимум прилетит единичка в восприятие но, судя по качеству голода, там прилетел эпик-скилл … эээ … «попрошайка-христарадница» девяносто шестого уровня. Ну или как то так. Мне то не жалко но, вот почему мне опять прилетела «майка полосатая невидимая?». Что опять за дискриминация? Пингвины, блин?!! Перхоть на все ваши перья! Вы там прекращайте уже! Мне мотивация тоже нужна! Придётся теперь идти дрова размножать просто так, без мотивации. Кстати! А ведь эвкалипт это тоже древесина! Так, чего у меня есть эвкалиптового?

Распределяющая и указующий.

— Вот! Сделал! — указующий, как в первый раз рассматривает плетёное нечто, больше похожее на клубок с точащими во все стороны концами лыка. И говорит так, как будто для себя а не для распределяющей. Но та всё равно услышала. Больше то ведь ничего интересного не происходит.

— Замечательно, — с нотками сарказма прокомментировала распределяющая, — и что, сейчас на тебя свалятся все блага здоровья и богатства? Что там твоя теория про это говорит?

— Мммм… — промычал указующий, совершенно не ожидавший каких-либо комментариев от соседки, — ничего не свалится. Во-первых, тут есть кое-что лишнее а во-вторых, их должно быть две.

— Точно две? А не восемь? — начала веселиться распределяющая.

— Если не веришь, то, на досуге, можешь подсчитать количество собственных ног. Ты математик, у тебя должно получиться, — не остался в долгу указующий.

— Ой-ой! Твоя теория на столько всеобъемлющая, что учитывает даже количество моих ног? А если бы здесь фантазёрка была, ты бы ей то-же самое сказал? — они оба не могли не помнить одноногую фантазёрку. Была у неё некая особенность характера, которая позволяла ей добровольно уходить из жизни поняв безнадёжность своего положения. Пять оборотов назад она придумала и осуществила способ себя убить. А потом уже управляющий сообщил о существовании быстрого и безболезненного метода. После этого, как-то воспрепятствовать её суицидам стало совершенно невозможно. И осуждать её позицию все остальные могли только заочно ввиду отсутствия самой фантазёрки.

— На этот раз фантазёрка от нас не уйдёт. Она останется с нами! — уверенно сообщил указующий.

— О как! Это с чего такой вывод? Ведь, по сути, у нас ничего не изменилось. Еда только появилась но ты же помнишь, она уходила отнюдь не от того, что её мучил голод.

— Да помню я всё! По той же причине, всё остальное отделение тоже отнюдь не прибавляет к воле к жизни. Даже мужская часть. Но сейчас у нас есть, чем убедить её не уходить. Нужна будет только возможность ей эту мысль донести. Для этого с ней нужно сразу поговорить. Мне поговорить. Я смогу убедить. Да и со всеми остальными ушедшими тоже. Твоё присутствие, при этом, не обязательно. Хотя тебя и так там не будет. Чего тебе там делать? Или ты хочешь провернуть тот же финт, что и в прошлый раз?

— Пожалуй, нет. Всё-таки умирать — не самое приятное занятие. Хоть и безболезненно. Да и результат моего присутствия не был результативным. А дорога назад — это вообще какой-то кошмар. На этот раз, я не буду в этом участвовать. Отдам весь поход полностью тебе на откуп. Только мне не понятно, как ты собрался с ними разговаривать, если половина из них тебя попросту не услышит?

— У меня ещё есть время подготовиться.

— Да? И как же ты будешь готовиться? Голос будешь развивать?

— Голос сам придёт, вместе с силой. Специально орать я не буду. Смысла нет. Да и пробовал я уже. Это не работает. Так силы в голосе не прибавится.

— Конечно помню. Не прибавилось. А как прибавится?

— Я же сказал, вместе с силой! Ты чем слушала? Или ты оглохла уже от собственных криков?

— Не булькай! Слышу я всё. Сила-то откуда возьмётся?

— Да вот отсюда и возьмётся, — указующий потряс своим лохматым изделием.

— Великий свет! Ты сам то себя слышишь? Что бы научиться громче говорить нужно сделать обувь из лохмотьев деревьев? Ты не находишь, что это несколько … нелогично?

— Ну да. Тут ты права. Раньше я бы и сам над этим посмеялся но не теперь. Мы в другом мире. Не забывай! И тут другие причинно-следственные связи. Старые правила не работают. Работают новые, которых мы пока не сильно понимаем. Вот я и пытаюсь их полностью понять а ты сидишь и нудишь тут!

— Тюю … да на здоровье! Только ответь мне, когда ты убедишься, что твоя теория не работает, не потеряешь ли ты волю к жизни и не превратишься ли в фантазёрку? И потом, если тут даже причинно-следственные связи другие то это, не другой мир а, как минимум, другой континиум с другими законами!

— Ой! Ну спасибо тебе за заботу материнскую обо мне неразумном. На счёт континиума, может оно и так. Они могут быть вложенными и оказаться ближе, чем мы думали. Тебя, как математика, это удивлять не должно. И вряд ли я смогу убедиться в неработоспособности моей теории, если я каждый день вижу подтверждения её работоспособности, если тебе интересно.

— Да ну! Это какие же?

— Весьма странные, на этот раз. Неспящей чисто повезло попасть два раза в мишень а ищущей её находки так вообще подкинули. Но, тем не менее, результат они получили и награду за это — тоже.

— Награда, это голод и сон?

— Награда, это перестройка организма. А то, что для этой перестройки нужны материалы и время — это нормально.

— То есть голод с последующим сном это хорошо?

— Если голод утолить а сну не припятствовать, то хорошо. Для неспящей — особенно.

— С этой понятно всё но, вот скажи мне, как такую целенаправленную перестройку организма можно реализовать, хотя бы, теоретически? Есть мысли?

— Ну … если честно, то существование такого механизма невозможно. Такой механизм становится возможным только при отказе от физического тела. Тогда перестройка будет происходить не на уровне физики а на уровне математической модели.

— Замечательно. Значит, твоё тело это всего лишь модель? А зачем модели нужны материалы для перестройки? Зачем весь этот голод? Зачем вообще пища моделям?

— Не знаю. Меня это тоже смущает. Тут может быть только одна причина. Для реализма.

— Реализма?

— Да. Кому то нужно, что бы мы чувствовали себя живыми.

— Что значит, кому то?

— Возможно, управляющему.

— Чушь! Полное погружение в виртуал запрещено с незапамятных времён! Да и компетенций у него нет. Ни для виртуала ни для медицинских ни для генетических исследований! Ты что, не помнишь функции нашего искина? Даже картинку вот такой вот местности он бы никогда не создал!

— Помню. По-этому, и не думаю, что это он. Возможно, это кто-то ещё.

— Откуда может взяться «кто-то ещё»?

— Не знаю. Кто-то местный?

— То есть, мы всё-таки, в физическом мире?

— Возможно.

— Чушь вся твоя теория! Она ничего не объясняет!

— Не объясняет. Зато работает. И скоро у меня будет лишнее доказательство. Сколько у меня ещё есть времени до конца спора?