Хранители - Джон Толкиен

Фродо взял сосуд и на мгновение в его свете увидел ее, стоящую, как королева, великую и прекрасную, но более не ужасную. Он поклонился, но не нашел слов для ответа.

Теперь госпожа встала, и Келеборн отвел всех на причал. Желтый полдень лежал на зеленой земле косы, а вода сверкала серебром. Наконец все было готово. Путники разместились в лодках, как раньше. Выкрикивая слова прощания, эльфы Лориена длинными шестами столкнули лодки в течение, вода подхватила их и понесла. Путешественники сидели неподвижно и молчали. На зеленом берегу у самого конца косы одиноко и молчаливо стояла госпожа Галадриэль. А когда они проплывали мимо, то повернули головы и смотрели, как она медленно удалялась от них. Им казалось: Лориен уплывает вдаль, как яркий корабль, оснащенный мачтами-деревьями, плывущий к забытым берегам, а они беспомощно сидят на краю серой и безлесой земли.

И пока они смотрели, Сильверлоуд влилась в великую реку, их лодки повернули и быстро поплыли на юг. Скоро белая фигура госпожи стала маленькой и отдаленной. Она сверкала, как окно при восходящем солнце, или как отдаленное озеро, видимое с гор: кристалл, упавший на землю. И потом Фродо показалось, что она подняла руки в прощальном приветствии и ветер донес звуки ее пения. Теперь она пела на древнем языке эльфов за морем, и он не понимал слов: но музыка была прекрасна… Но она не утешала его.

И хотя слова песни были непонятны, они остались в его памяти и долго впоследствии он разгадывал их, как мог: в песне говорилось о вещах, мало известных в Средиземье:

Аи! Лаурие лантар ласси суринен,Иони умотние ве рамар олдарок!Иони во лмите эладр аваниерМи оромарди лиссе-мирувореваАпдуне полие, бардо теллумарНу луини иассен тинтилер и елиниОмарье верантари-лиринен.Си ман и элма мин окнванутве?Ан си ти талле Варда ойлеоссеоНа фанйяр марьят элентари ортаноАр илиетнор ундулаве лумбулеАр синденориелло кайте корниеИ фалмалиннар имбе мет, ардхисиеУнтуна Калакирно мири ойале.Си ванева па, рамелло ванва, Валимар!Намарие! Най хрувалье Валимар.Най элье хирува. Намарие!

«Ах! Как золото, опадают листья на ветру, опадают годы, бесчисленные, как ветви деревьев! Долгие годы проходят, как быстрый глоток сладкого меда в величественных залах за западом, под голубыми сводами Варды, где звезды дрожат от ее песен, от ее голоса, святого и королевского. Кто теперь наполнит чашу для меня? Ибо теперь Варда, королева звезд, на горе Квервайт подняла свои руки, как облака, и все тропы погрузились в глубокую тень, в серой темной стране легли меж нами пенистые волны, и туман закрывает драгоценности Калакирии навсегда. Теперь потеряно, потеряно все для тех, кто с востока, из Валимара! Прощай! Может ты отыщешь Валимар? И может именно ты найдешь его. Прощай!»

Вардой эльфы называли Элберет.

Неожиданно река резко повернула, с обеих сторон поднялись высокие берега, и свет Лориена погас. Больше никогда Фродо не возвращался в эту прекрасную землю.

Путешественники повернулись лицами к цели своего путешествия, солнце было перед ними, им слепило глаза, у всех они были полны слез. Гимли открыто плакал.

— В последний раз я видел самое прекрасное, — сказал он Леголасу, своему спутнику. — Отныне я ничто не назову прекрасным, кроме ее подарка. — Он положил руку себе на грудь.

— Скажите мне, Леголас, почему я участвую в этом поиске? Я мало знал о главной опасности. Правильно сказал Элронд, что мы не можем предвидеть, что встретим в пути. Я опасался мучений во Тьме, но это не остановило меня. Но я не пошел бы, если бы предвидел опасность света и радости. Расставание нанесло мне тяжелую рану, более тяжелую, чем если бы я отправился к Повелителю Тьмы. Увы, Гимли, сын Глоина!

— Нет, — сказал Леголас. — Увы всем нам! И всем, кто живет в мире в эти дни. Таков наш путь: находить и терять. Но я считаю все благословенным, Гимли, сын Глоина: вы страдаете из-за своей потери по своей воле, вы сами сделали выбор. Память о Лотлориене навсегда останется в вашем сердце. Она никогда не померкнет.

— Может быть, — согласился Гимли, — и я благодарю вас за эти слова. Несомненно, эти слова правдивы, но утешение их холодно. Сердце желает не памяти. Это только зеркало, но оно ясно, как Келед-Зарам. Так говорит сердце гнома Гимли. Эльфы иначе смотрят на мир. Я слышал, что для них память важнее реального мира. Но не таковы гномы.

Но не будем больше говорить об этом. Следите за лодкой. С грузом она сидит довольно глубоко в воде, а великая река быстра. Я не желаю утопить свой подарок в холодной воде.

Он взял весла и начал грести к западному берегу, следуя за лодкой Арагорна, что плыла впереди.

Так товарищество снова двинулось в долгий путь по широким торопливым водам, текущим на юг. По обеим берегам тянулись леса, и путники не видели земли за ними. Ветер утих, и река текла беззвучно. Ни один голос птицы не нарушал тишины. Солнце погружалось в туман, день приближался к вечеру, вскоре солнце стало блестеть в небе, как высокая бледная жемчужина. Потом оно погасло на западе, стемнело рано, и наступила беззвездная ночь. Они долгие часы спокойно плыли во тьме, держа лодки в тени западного берега. Большие деревья проплывали мимо, как привидения, протягивая свои изогнутые жаждущие корни в воду. Было холодно. Фродо прислушивался к слабому плеску воды в корнях деревьев, потом голова его поникла, и он погрузился в беспокойный сон.

9. ВЕЛИКАЯ РЕКА

Солнце разбудило Фродо. Он обнаружил, что лежит, закутанный в одеяло, под высоким деревом с серой корой в спокойной лесистой местности на западном берегу великой реки. Он проспал всю ночь, и серое утро занималось среди голых ветвей. Недалеко от него Гимли разжигал небольшой костер.

Они снова двинулись в путь еще до того, как стало совсем светло. Не все торопились на юг: они удовлетворялись тем, что решение, которое им предстояло принять, когда они достигнут Рауроса и острова Тиндрок, все еще отстояло от них на несколько дней. Они позволили реке нести их, не желая торопиться навстречу опасности, лежавшей впереди, какой бы курс они не избрали. Арагорн позволил им плыть по течению экономя их силы в предвидение будущих трудностей. Но он настоял на том, чтобы они начинали путь рано утром и плыли долго после наступления тьмы, он сердцем чувствовал, что время не ждет, и он боялся, что Повелитель Тьмы не дремал, пока они задержались в Лориене.

Тем не менее они не видели ни признака врага ни в этот день, ни на следующий. Без всяких событий проходили тусклые серые часы. На третий день окружающая местность начала медленно меняться: деревья стали тоньше, потом совсем исчезли. На восточном берегу, слева от себя, они увидели длинные бесформенные склоны, поднимающиеся к небу, они выглядели коричневыми, как будто по ним прошел огонь, не оставив ни одной зеленой травинки: недружелюбная пустыня без единого сломанного дерева или выступающего камня, чтобы оживить пустоту. Это были бурые равнины, что лежат пустые и безжизненные, между южным Чернолесьем и холмами Эмин Муил. Даже Арагорн не мог сказать, что за эпидемия, война или злое дело врага опустошили эту землю.