Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812 - Алфред Мэхэн

2 августа император отправился в Булонь и там 8-го числа получил известие о бое Вильнева с Кальдером и о его входе в Ферроль. Этот бой состоялся днем 22 июля, причем два испанских линейных корабля были взяты в плен. Ночь и туман разделили бойцов, тьма была так велика, что союзники не знали о своих потерях до следующего дня. Одно из британских судов потеряло фор-стеньгу, а другие получили кое-какие повреждения в рангоуте, но эти аварии, хотя и приводившиеся в защите Кальдера, кажется, не были главными причинами, воспрепятствовавшими ему преследовать неприятеля и принуждать того к новому бою. Кальдер был слишком занят заботой о призах, т. е. делом второстепенным, а также мыслью о том, что может случиться, если Феррольская и Рошфорская эскадры вышли из портов. «Я не мог надеяться достигнуть успеха без того, чтобы корабли мои получили серьезные повреждения; поблизости не было дружественного порта, в который я мог бы зайти. Если бы Феррольская и Рошфорская эскадры прорвались, то я сделался бы для них легкой добычей. Они могли направляться в Ирландию, и если бы я был разбит, то невозможно сказать, к каким последствиям это повело бы». Коротко говоря, британский адмирал впал в ошибку, против которой Наполеон обыкновенно предостерегал своих генералов. Он «рисовал себе картину», которая постепенно заслонила перед его глазами факты (если только он действительно когда-либо видел их), – во-первых, что перед ним был самый большой и самый важный из отрядов противника; во-вторых, что отнюдь не следовало позволять последнему уйти без повреждений, и в-третьих, что нельзя было рассчитывать с уверенностью на повторение когда-либо случая для такого решительного столкновения, какое могло иметь место здесь. Вопрос о том, следует или нет добиваться боя в тот или другой момент, есть вопрос тактический, решение которого зависит от обстоятельств; но обязанность сохранить связь с противником настолько, чтобы быстро воспользоваться всяким могущим представиться случаем, это – вопрос стратегический, ответ на который ни в каком случае не допускает сомнений. Вечером 24-го числа ветер позволял Кальдеру подойти к противнику, но он, напротив, ушел от него. Ночью было свежо, и утром 25-го, говорит французский писатель, флот следовал без строя, причем на нескольких судах паруса были не в порядке, а другие суда потерпели аварии в рангоуте.[139] Кальдера, однако, не было в это время поблизости.

Говорят, что Нельсон, беседуя на пути из Вест-Индии с командирами своих судов об эскадре, которую упустил Кальдер, сказал: «Если мы встретимся с нею, то найдем в ней не менее восемнадцати, и я даже думаю, что скорее двадцать линейных кораблей; поэтому не удивляйтесь, если я не атакую ее немедленно; однако без боя мы не разойдемся. Я позволю ей идти спокойно только до тех пор, пока мы не приблизимся к берегам Европы, если только она не даст мне преимущества, слишком соблазнительного, чтобы я мог устоять. В другой раз, 23 августа, когда в Англии сильно тревожились за Кальдера, так как боялись, что его восемнадцать кораблей встретятся с соединенными эскадрами Вильнева и Феррольскою, т. е. с двадцатью восемью неприятельскими кораблями, Нельсон сказал: «Я не колдун, но, не боясь ошибки, утверждаю, что если Кадьдер был достаточно близок к двадцати восьми кораблям противника в то время как последний серьезно бил наш флот, то они не сделают нам никакого вреда в этом году». Эти два изречения образцового воина достаточно показывают, как Кальдер должен бы был взглянуть на случай, представлявшийся ему в июле.

Вильнев желал возобновить бой не больше, чем Кальдер. Он еще даже меньше, чем последний, был способен подняться до такой высоты, с которой мог бы усмотреть, что следовало рискнуть потерять отряд с целью обеспечить успех великого плана. На восемнадцати судах, бывших под его командой, более тысячи двухсот человек были настолько больны, что явилась необходимость свести их на берег. Вынужденный считаться с ветром, он вошел в Виго 28 июля. Кальдер, с другой стороны, отведя свои призы настолько далеко к северу, что можно было ручаться за их безопасность, возвратился к мысу Финистерре, где надеялся встретить Нельсона. Не найдя его, он 29 июля возобновил блокаду Ферроля. 31-го Вильнев, оставив три из наиболее потерпевших своих судов в Виго, отплыл в Ферроль с пятнадцатью кораблями, из которых только два были испанскими. Эскадра при сильном юго-западном шторме держалась близко вдоль берега во избежание встречи с Кальдером, но, отнесенный в море штормом, он не был на горизонте эскадры Вильнева, когда она достигла входа в порт. Союзные суда уже входили туда попутным ветром, когда французский адмирал получил депеши, воспрещавшие ему становиться на якорь в Ферроле. Если вследствие повреждений, полученных в сражении, или аварий от каких бы то ни было причин он не будет в состоянии войти в Канал, как ему предписывалось, то император предпочитал, чтобы он, соединившись с Феррольской и Рошфорской эскадрами, шел в Кадис, Так как Брестский флот был готов и другие приготовления закончены, то Наполеон возлагал все надежды на искусство, усердие и мужество Вильнева. «Сделайте нас хозяевами Дуврского пролива, – умолял он, – хотя бы только на четыре или на пять дней». Наполеон опирался на сломанную тростинку. Вследствие запрещения войти в Ферроль, Вильнев отвел свою эскадру в смежную с ней гавань Ла-Корунья,[140] где и стал на якорь 1 августа. Таким образом совершилось соединение союзных сил, воспрепятствование которому было возложено на Кальдера. Его отсутствие в данный день возможно было неизбежным; но если это и так, то это только подтверждает его ошибку, состоявшую в том, что он упустил из виду союзников 24 июля, когда имел попутный ветер. Двадцать девять французских и испанских кораблей собрались теперь в Ферроле. Народное негодование было так велико, что Кальдер почувствовал себя вынужденным просить разбора дела. Адмиралтейство, которое обеспечило своими распоряжениями, столько же быстрыми, сколько и целесообразными, встречу своих сил с неприятельскими достаточно далеко от Ферроля, чтобы лишить их поддержки стоявших там кораблей, было справедливо раздражено таким упущением случая извлечь из обстоятельств всю представлявшуюся выгоду. Оно назначило суд над Кальдером. Разбирательство дела состоялось в декабре 1805 года, и адмирал, хотя и вполне освобожденный от обвинения в трусости или нерадивости, тем не менее был признан не сделавшим всего, что от него зависело для возобновления сражения и для взятия или уничтожения какого-то количества неприятельских судов. Его поведение было признано достойным чрезвычайного осуждения, и он был приговорен к строгому выговору.

Это было после Трафальгара. Непосредственным результатом соединения сил противника в Ферроле было снятие блокады последнего. 2 августа Кальдер послал пять кораблей для возобновления наблюдения за Рошфором, откуда французская эскадра между тем ушла. Не ранее 9 августа он узнал о входе Вильнева в Ферроль. Имея под своим флагом только девять кораблей, Кальдер отступил к главному отряду, стоявшему под Брестом, к которому и присоединился 14-го числа. У Корну о лиса было там семнадцать кораблей, и следовательно, с прибытием Кальдера численность его эскадры возросла до двадцати шести кораблей.

На следующий день, 15 августа, Нельсон также присоединился к этим силам. 25 июля, неделю спустя после достижения Гибралтара, он получил известия, доставленные фрегатом «Гюрье». Повинуясь своему постоянному правилу – «стараться найти» французов, он сейчас же направился к северу с одиннадцатью кораблями, возвратившимися с ним из Вест-Индии, намереваясь идти или в Ферроль, или в Брест, или в Ирландию, смотря по тому, какие вести получит в пути. После контакта с Корнуолисом он продолжил путь в Англию на своем корабле «Виктори», в сопровождении другого, который требовал немедленной починки. 18-го он высадился в Портсмуте после более чем двухлетнего отсутствия в Англии.

Под начальством Корнуолиса соединились теперь тридцать четыре или тридцать пять линейных кораблей с превосходно дисциплинированной и обученной своему делу командой. У союзников было двадцать один корабль в Бресте и двадцать девять – в Ферроле; но ни одна из этих двух больших эскадр ни по численности, ни еще менее по качествам не могла сравниться с английским отрядом. Далеко где-то в море были еще пять французских кораблей, вышедших из Рошфора. Оставив порт 17 июля, через пять дней после того, как блокировавшие его английские суда ушли для соединения с Кальдером, эта Рошфорская эскадра более пяти месяцев бродила по морю, не встретив такого британского отряда, который мог бы атаковать ее, почему французы и назвали ее «эскадрой-невидимкой». Но если она так счастливо уклонялась от встречи с неприятелем, то зато, несмотря на все усилия Наполеона, не имела возможности возвратиться в район непосредственных операций императора.[141] Можно сомневаться, что захват ею торговых призов на сумму двух миллионов долларов вознаградил того за потерю столь важного военного фактора.