Волшебство на троих (СИ) - Amberit

- Пей, Элька, - настаивает Аленар, поддерживая меня свободной рукой. – Гхыр все побери, девочка, ты вся горишь!

Пепелище дышит жаром. Когда-то это было селение на несколько десятков, может, и сотню дворов. Сейчас здесь нет ничего: ни домов, ни сараев, ни заборов и растительности – только черная, выжженная земля и тускло мерцающие багровые угли. Сухое тепло еще живет в них, и красно-черные, покрытые пеплом остатки строений и деревьев щедро делятся им с окружающим миром. Я боюсь подумать, куда делись жители деревни. Не видно следов убегающих ног, не слышно стонов, криков и плача. Лишь шумит ветер, и о чем-то шепчут догорающие угли.

Я ступаю на них. Жар проникает в тело, заполняет его, окутывая удушающим покрывалом, но не причиняет видимого вреда. На босых ногах, идущих по злобно огрызающимся углям, нет ожогов. Длинная рубашка, подол которой волочится по земле, не то что не обуглилась – на ней нет ни пылинки. Мне очень хочется приподнять ее и побежать вперед, стремясь поскорее покинуть мертвое выжженное место – но я продолжаю идти размеренно и спокойно, повинуясь внутреннему приказу и прислушиваясь. Сама не понимаю, зачем – но прислушиваюсь: к шороху под ногами, свисту ветра и невнятному шепоту углей.

Писк. Тихий, еле слышимый, отдаленно напоминающий мяуканье котенка. Вот теперь я бегу, зажав подол побелевшими пальцами, поминутно останавливаясь и ориентируясь на становящийся все более громким писк.

Дети. Мальчик и девочка. Два младенца, маленькие, сморщенные, с трогательными тонкими волосиками, темным пушком покрывающими головки. Крохотные кулачки крепко сжаты, ножки раскинуты, из ротиков вырывается не надсадный детский рев, а тот самый тихий жалобный писк.

Дети лежат прямо на тлеющих углях, но это явно не беспокоит их. Нежная кожа, насколько я вижу, не повреждена огнем. Дети просто одиноки и хотят к маме.

Хотят ко мне.

Я отчетливо понимаю, что это мои дети – мои и Алена, и бросаюсь к ним со всех ног, забыв обо всем, кроме пищащих младенцев.

И упираюсь в огненную стену, выросшую передо мной и отрезающую меня от малышей. Стену Огня злого, враждебного, агрессивного. Я пытаюсь пройти сквозь него – это моя стихия, он не может передо мной устоять – и вынуждена отшатнуться. Пламя вспыхивает так яростно, что волосы на голове начинают тлеть.

- Пусти меня! – требую я.

- Нееет, - шипит Огонь.

- Пусти меня к детям!

- Нееет, - вновь повторяет Огонь. – Это уже не твои дети. Они принадлежат мне.

- Никогда!

Не помня себя от панического страха и звериного бешенства, я врезаюсь в огненную стену. Рубашка, волосы, кожа – все вспыхивает ослепительным пламенем. Из горла вырывается дикий крик боли и скорби. Последнее, что я вижу – это серьезные глаза детей. Темно-синие у мальчика и зеленые у девочки.

- Терен, ты можешь еще что-нибудь сделать?

- Не знаю! Гхыр меня раздери, я боевой маг, а не Травник!

Голос Терена наполнен паникой. Я не вижу ни его, ни Аленара, очевидно, сидящих рядом. Кому-то нужен Травник? Кто-то болен или получил травму?

Мысли еле ползут, застревая в плотном тумане, заполнившем сознание. Страшно хочется пить, но распухший язык отказывается шевелиться в пересохшем горле.

- Она очнулась.

Я чувствую, как меня бережно приподнимают, и губ касается холодный металл кружки.

- Пей, Элька.

Кажется, первый глоток не проходит внутрь, а впитывается языком и деснами. На лоб ложится холодная ладонь.

- Жар спал, - с облегчением говорит Терен. Я отстраненно задумываюсь – а он разве был? Не помню этого. Но мыслям все еще тяжело двигаться в тумане и мути. Я решаю подумать об этом потом. Когда-нибудь, когда просветлеет голова.

- Пей, Элька, - мягко повторяет Аленар, приподнимая меня чуть повыше. Второй, третий и последующие глотки смачивают горло и пищевод. Мне становится легче настолько, что я замечаю – корабль уже не раскачивается, как гигантская колыбель, в которой чересчур рьяно укачивают ребенка.

- Лежеку удалось справиться со штормом. Завтра, может быть, послезавтра мы достигнем Этеры, - тихо отвечает Аленар на мой незаданный вопрос. Или просто его голос прячется за толстой стеной, вновь вырастающей вокруг меня.

- Спи, Элька…

Горячая безлюдная степь. Высохшие былинки травы, покалывающие ноги. Палящая жара, придавливающая к земле. Чувство безраздельного страха и одиночества, лишающее сил. Можно только стоять и беспомощно смотреть на юг, откуда идет паническая волна. В ту сторону, где на белесом горизонте возникло темное облачко, неторопливо направляющееся ко мне. Я знаю, что оно несет с собой - смерть. Гибель и разрушение всего мира…

- Ты проснулась?

Я оценила свое состояние. Да, похоже, проснулась. Понять бы только, в какой раз и что из того, что я помню, было явью, а что – сном. Шторм, качка и поддерживающий меня Аленар - это, очевидно, реальность. А все остальное…

Я невольно содрогнулась, вспоминая невыносимую боль утраты, тело Алена, вытекающее из рук, омерзение от прикосновения губ Мораввена, жалобный писк детей… Сердце заколотилось, не помещаясь в груди, горло сжалось, не давая вздохнуть, из глаза вытекла одинокая слезинка, пускаясь в путь по щеке. Это сон. Это должно быть сном. Я не могу, не хочу верить, что в нем была хоть часть правды. Должны же быть просто сны, без предчувствия будущего!

- Элька, успокойся. – Аленар сжал мне плечо. – Успокойся. Это просто кошмар. Бред, порожденный горячкой. Не думай об этом.

– Что со мной было? - хрипло проговорила я, удивившись своему голосу.

- Я не Травник, как и твои ребята, - мрачно ответил вампир. – У тебя был жар. Подозреваю, что ты простудилась, попав под дождь в истощенном состоянии, и твоих собственных сил не хватило, чтобы справиться с болезнью.

Я вдруг запаниковала. Дети! Что с ними! Как на них повлияли лихорадка и жар?

- Не знаю, Элька, - хмуро качнул головой Аленар. – Мы позовем Травника, как только доберемся до Илланы. А для этого надо выехать в город. Ты можешь встать?

- Да.

Я села. Не резко, как мне хотелось, а осторожно и медленно, словно бы преодолевая плотный слой воды. Тело, словно налитое свинцом, отказывалось повиноваться, но, тем не менее, я смогла спустить ноги с койки и сделать два шага, почти не шатаясь.

- Все ясно, - безэмоционально заключил Аленар, поднял меня на руки и вышел из каюты.

Снаружи нас встретил дождь. Не страшный ливень, и не теплая морось – просто дождь, занудный, холодный и назойливый. Я постаралась повернуться так, чтобы спрятать от противных капель хотя бы лицо. Странно, одно из воспоминаний, оставшихся у меня после плавания – слова Аленара о Лежеке, которому удалось справиться со штормом.

- Со штормом – да. Но не с дождем, - сообщил мне вампир. – Прощайте, капитан Драггарт.

- Всего вам хорошего, господин одд Каэрстан. Здоровья вашей девочке.

- Спасибо.

Пока я подбирала слова для подходящего прощания с капитаном, Аленар успел спуститься на землю по узким сходням. На некоторое время – пока он садился на Элана и приматывал к седлу поводья Янта – меня передали Терену. Лежек, очевидно, находился где-то поблизости, но не произнес ни слова, а поискать его взглядом мне не удалось из-за дождя.

Этера – красивый город. Возможно, один из самых красивых городов, которые мне приходилось видеть. Позже мне довелось по достоинству оценить узкие извилистые улочки, белые стены, увитые виноградом, террасы, ступенями спускающиеся к морю, пышные цветники и огромное количество тутовых деревьев, усыпанных сизыми, покрытыми налетом, ягодами. Я полюбила теплое море, из которого по утрам поднималось умытое солнце, запах фруктов и водорослей, протяжный говор местных жителей и их белозубые улыбки. Но сейчас, в момент нашей первой встречи с городом, Этера осталась скрытой от меня за пеленой дождя и тупой болью, пульсирующей в висках.

Мы ехали долго. Я могла ориентироваться только по собственным ощущениям, стуку копыт о брусчатку и постепенно стихающему звуку моря. Странно, но непрекращающийся дождь словно бы смывал с меня остатки болезни и промывал голову. Туман, заполняющий ее, рассеивался с каждой минутой. Мои мысли невольно вернулись к кошмарным видениям: огненной стене, жаркой степи, Алену и Мораввену.

Почему-то именно эпизод с Мораввеном окончательно убедил меня, что видения являются именно горячечным бредом, а не чем-то большим. Никогда еще в своих снах я не принимала прямого участия в событиях, являясь сторонним наблюдателем. И сомневаюсь, что Мораввену могло прийти в голову обзавестись любовницей в моем лице. Нааль не допустила бы этого. А слова о том, что я похожа на Мораввена… Мне уже доводилось слышать подобное, и воспаленное сознание могло воспроизвести их в бреду.

- Ты не так уж похожа на Мораввена, - заметил Аленар.

- Мы оба идем к своей цели, не особенно выбирая средства ее достижения, - вздохнула я. – Только у меня есть оправдание – дети. Я не могу допустить, чтобы они не родились, а, появившись на свет, никогда не увидели отца.