Водопад - Иэн Рэнкин

— Может быть. — Костелло пожал плечами. — Кто знает, откуда вообще берутся идеи?… — Он немного помолчал. — Я ведь помогал Флип… Она была без ума от новой игры, от загадок, которые присылал ей Сфинкс, и буквально рвала на себе волосы, когда у нее ничего не получалось. — Костелло рассмеялся. — Кроме того, она не очень хорошо разбиралась в компьютерах. Это я дал ей псевдоним «Флипси», прежде чем послать первый вопрос.

— И однажды, зайдя к ней домой, ты сказал, что разгадал «Чертовстул»?…

Костелло задумчиво кивнул, вспоминая.

— Сначала она не хотела ехать туда со мной, пока я не пообещал, что после этого оставлю ее в покое, на этот раз — навсегда. Мы ведь опять поссорились, здорово поссорились. Она даже собрала мою одежду и сложила на стуле, чтобы я ее потом забрал. Сама она после Чертова стула собиралась в бар с этими ее долбаными друзьями… — На несколько мгновений он крепко зажмурился, потом открыл глаза и, несколько раз моргнув, повернулся к Шивон. — Стоит однажды ступить на этот путь, и вернуться назад ты уже не сможешь.

— Флип так и не добралась до «Констриктора»?

Он покачал головой.

— Нет. Эту загадку я составил специально для тебя, Шивон.

— Все-таки, Дэвид, я по-прежнему не понимаю, почему ты все время возвращался к Флип. И что ты хотел доказать, когда начал играть с ней в эту игру? Впрочем, одно мне ясно — ты никогда не любил ее по-настоящему. Тебе хотелось использовать ее, помыкать, управлять ею… — Она коротко кивнула как бы в подтверждение истинности своих слов.

— Некоторым людям нравится, когда ими помыкают, — ответил он. — Разве ты сама не из таких?

Шивон задумалась… вернее, попыталась задуматься. Она уже собиралась заговорить и даже открыла рот, когда неподалеку раздался шум шагов, и Костелло быстро обернулся через плечо. По дорожке к ним приближались двое мужчин. Шагах в пятидесяти позади них шли еще двое.

— Ты меня разочаровала, Шивон! — прошипел Костелло.

— Я тут ни при чем. — Она покачала головой.

Костелло оттолкнулся от памятника, прыгнул к стене и, вцепившись в ее край, попытался подтянуться. Его ноги судорожно дергались, отыскивая опору. Детективы уже бежали к ним.

— Задержи его! — крикнул один.

Но Шивон застыла словно парализованная, и только смотрела, как Костелло пытается вскарабкаться на кирпичную стену кладбища. Нет, не Костелло… Сфинкс, которому она дала слово.

Тем временем Костелло нащупал ногой выбоину в камне и начал выпрямляться. Еще немного, и он будет на стене…

Шивон наконец вышла из ступора. Бросившись вперед, она схватила его за другую ногу и потянула на себя. Костелло попытался лягнуть ее, но Шивон держалась крепко. Вцепившись свободной рукой в его пиджак, она потянула изо всей силы. Костелло вскрикнул, но не удержался и стал падать, увлекая ее за собой. Солнечные очки, соскользнув с его носа, промелькнули перед самым лицом Шивон. Ее спина коснулась травы, а в следующее мгновение Костелло, обрушившись на нее сверху, с такой силой припечатал Шивон к земле, что воздух с шумом вырвался из ее легких. В затылке, которым она ударилась о спрятанный в траве камень, вспыхнула тупая боль.

Всего секунда понадобилась Костелло, чтобы вскочить на ноги. Он попытался бежать, но двое детективов настигли его и повалили. Костелло несколько раз дернулся, потом повернул голову и посмотрел на Шивон, которая лежала всего в двух ярдах от него. Его лицо перекосилось от ненависти, и он плюнул в ее сторону. Плевок повис у Шивон на подбородке, а у нее вдруг не хватило сил, чтобы его стереть.

Джин спала, но врач уверил Ребуса, что с ней все будет в порядке: несколько синяков и ссадин — «ничего такого, что не пройдет со временем».

— Я очень в этом сомневаюсь, доктор, — ответил Ребус.

Эллен Уайли тоже была здесь; она дежурила возле кровати Джин. Ребус подошел к ней.

— Я хотел тебя поблагодарить, — сказал он.

— За что?

— За то, что помогла мне выломать дверь в квартире профессора, — сказал он серьезно. — Один я бы ни за что не справился.

В ответ Эллен только пожала плечами.

— Как твое колено? — спросила она.

— Спасибо, плохо, — ответил он. — Оно распухло и болит.

— Пару недель на больничном — разве это плохо?

— Если я глотнул водицы из Лита, то двумя неделями мне не отделаться.

— Я слышала, профессор Девлин тоже нахлебался воды… — Она внимательно посмотрела на него. — Ты уже знаешь, как ты будешь это объяснять?

Он улыбнулся.

— А ты, как я погляжу, готова ради моей пользы немного покривить душой?

— Только скажи, что я должна сказать.

— Беда в том, — ответил Ребус, — что не меньше десятка свидетелей могут опровергнуть твои показания.

— А они захотят их опровергать?

— Поживем — увидим, — сказал он.

Потом Ребус, прихрамывая, добрался до травматологического отделения больницы, где Шивон накладывали швы на рассеченную кожу на затылке. Там он застал Эрика Моза. Увидев Ребуса, Моз и Шивон замолчали и повернулись к нему.

— Эрик только что объяснил мне, как вы узнали, где я могу быть, — сказала Шивон. — И как вы проникли в квартиру Костелло тоже…

Ребус в притворном ужасе открыл рот и округлил глаза.

— Мистер Железная Рука, — продолжала Шивон, — выломал дверь в жилище подозреваемого, не имея ни санкций руководства, ни даже ордера!..

— С формальной точки зрения, — возразил Ребус, — меня нельзя было считать действующим офицером полиции. Если ты не забыла, я до сих пор отстранен от работы.

— Значит, дело обстоит еще хуже, чем я думала, — констатировала Шивон и повернулась к Мозу. — Эрик, тебе придется что-нибудь придумать.

— А что тут придумывать? — Моз пожал плечами. — Когда мы приехали, дверь была уже взломана. Должно быть, попытка ограбления… Мы спугнули воришку и таким образом сохранили имущество мистера Костелло.

Шивон улыбнулась и кивнула.

— Именно так и обстояло дело, — сказала она, пожимая ему руку.

Дональд Девлин находился под охраной полиции в одной из отдельных палат больницы «Уэстерн Дженерал». Он едва не утонул и теперь пребывал в коме. «Будем надеяться, что в коме он и останется, — сказал по этому поводу заместитель начальника полиции Карсвелл. — По крайней мере, сэкономит государству расходы на прокурора».

Ребусу Карсвелл не сказал ни слова, но Джилл считала, что оснований для беспокойства нет.

— Он молчит, потому что терпеть не может извиняться, — объяснила она.

Ребус кивнул.

— Кстати, я только что побывал в больнице, — сказал он.

— Ну и что?

— Ты же велела мне сходить к врачу. Разве это не считается?

Дэвид Костелло сидел в камере в Гэйфилдском участке, но Ребус старался держаться оттуда как можно дальше. Он знал, что коллеги разопьют сегодня несколько бутылок виски и бессчетное число банок пива и что звуки праздника будут слышны даже в комнате, в которой пройдет первый допрос преступника. Несколько раз Ребус вспоминал, как он спросил Девлина, способен ли его сосед совершить убийство, и как тот ответил, что для Дэвида, мол, подобный поступок «недостаточно интеллектуален». Что ж, в конце концов Костелло все-таки нашел свой способ, а Девлин его покрывал… Старый убийца покрывал молодого.

Вернувшись домой, Ребус еще раз обошел свою квартиру. В какой-то момент этой экскурсии он вдруг понял, что квартира — единственное, что оставалось неизменным в его жизни. Он расследовал много дел и выследил нескольких монстров в человеческом обличье… и со всеми ними он разобрался здесь, сидя в любимом кресле у окна и потягивая виски. Да, порой ему приходилось нелегко, но в конце концов для всех чудовищ из прошлого нашлось место в бестиарии его памяти, и там они оставались без надежды вырваться на свободу.

Что ему останется, если теперь он продаст квартиру? Где будет центр его мира? Где он поставит клетки со своими демонами?

Завтра он позвонит риелторше и скажет, что передумал переезжать.

Завтра…

А сегодня ему нужно рассадить по клеткам еще парочку монстров.

14

Вечер воскресенья был пронизан косыми лучами клонящегося к закату солнца; ложащиеся на землю тени казались непропорционально длинными, почти карикатурными и в то же время — гибкими и почти изящными. Деревья кланялись под ветром, а по небу бесшумно скользили стремительные облака. Фоллз — побратим Ангуасса — французского города под названием Боль… Проехав мимо информационного щита с указателем, Ребус бросил быстрый взгляд на Джин, которая молча сидела на пассажирском сиденье рядом с ним, равнодушно глядя за окно. Она была такой всю прошедшую неделю: мало говорила, не спешила отвечать на звонки или подходить к двери. «Ничего такого, что не сможет вылечить время», — сказал ему врач в больнице. Ребус не поверил ему тогда, не верил и сейчас.