Чистилище - Захар Петров

Прошло несколько секунд. Эта тишина не подкупала Веру – чувство надвигающейся опасности заставило ей напрячься. Только её чуткий слух уловил какое-то движение под оконным проёмом. Быстро выхватив секачи, она успела выкрикнуть:

- К бою!

Но гигантская тень уже заслонила оконный проём. А следующее мгновение вместило в себя крик перепуганных армейцев, арбалетные щелчки, хруст костей, прыжок Веры, совмещённый с мощным выбросом секачей, боль и забвение…

5.

- Здравствуй, Вера!

До боли знакомый мужской голос ворвался в Верино сознание, сдвинув с места и всё быстрее разгоняя застывшие мысли. Без сознания она пробыла долго и, как не странно, для неё это было не так уже плохо: она почти не спала уже много суток и её мозг давно требовал отдыха, хотя бы вот такого. Беспорядочная круговерть мыслей постепенно улеглась и теперь она вспомнила последние секунды в наблюдательном пункте возле Шлюзовой. В купе с раскалывающимся от нокдауна черепом, эти воспоминания подсказывали, что в схватке с чудовищем она явно не оказалась победителем. И этот голос, который она ожидала, но так не хотела услышать в конце своих поисков, свидетельствовал о том, что она находится в плену. Не открывая глаз, она ответила:

- Здравствуй, Соломон.

- Ха-ха… Не была б ты Стрелкой! Я всегда тебя считал одним из умнейших людей Муоса и, как всегда, не ошибся… Но Соломон это как-то… Предпочёл бы, чтобы ты меня называла, как раньше…

- Зозон умер в Госпитале. Для меня Зозон и Соломон – разные люди. Вернее человек из них только один – Зозон.

Вера наконец-то открыла глаза. В сидящем напротив неё одетом в бесформенную чёрную мантию худом мужчине с седой бородой и длинными волосами тяжело было узнать Зозона. Особенно изменились глаза: вместо доброй меланхолии ищущего смысла жизни вояки, эти глаза светились недоброй фанатичной целеустремлённостью. Впрочем, как не странно, улыбался Зозон также приятно, как когда-то во время их недолгих ужинов в столовке Урочища. Вера огляделась – небольшое, скорее всего, квадратное помещение пять-на-пять метров было порождением фантазии психопата: все стены, пол и потолок были неровно покрыты полупрозрачным серо-коричневым веществом, переливавшимся в свете единственного факела, торчащего из этой же массы под самым потолком. Несколько неровных перетяжек вещества плотно приковывали Веру к стене в сидячем положении, не давая возможности шевельнуть не руками не ногами. Тут и там стеклянистая масса была окрашена красно-бурыми пятнами, напоминающими застекленевшую кровь. Кое-где в ней виднелись обломки костей, скорее всего человеческих, фрагменты одёжной ткани, а в одном месте – верхняя часть человеческого черепа. В противоположном углу она увидела одного из армейцев, бывшего с ней в засаде возле Шлюзовой. Ему повезло меньше, чем Вере, - по какой-то прихоти устроителя этого сюрреалистического интерьера исполнители приклеили солдата к стене под самым потолком, так что он даже не доставал ногами до пола. Собственный вес тянул его вниз и из-за этого болели и отнимались руки, ноги и туловище в месте контакта с этими прозрачными перетяжками. Стоны вырывались через нос солдата, потому одна из перетяжек плотно заклеила его рот, растянув губы в нелепую улыбку. Вера понимала, что она с этим несчастными – единственные из выживших членов засады.

- Зачем вы его так мучаете, Соломон? Зозон был куда гуманнее, - съязвила Вера.

- Тебе так кажется, ты ведь всего не знаешь. Он куда удачливей тех, кто сейчас бесцельно слоняется по Муосу. Потому что впереди у него то, что сделает его действительно счастливым - ты ведь понимаешь, о чём я… Хотя следователям, насколько я знаю, глубоко наплевать на всё, что вокруг их происходит. Тебя ж не волнует этот вояка, как личность; для тебя он подзаконный объект. Тебе интересен лишь я, как нарушитель закона. Так ведь?

Зозон внимательно посмотрел в Верины глаза, но не увидел там ничего для себя интересного.

- Ладно, мы ведь с тобой когда-то были одной командой, а значит не пристало нам общаться вот так. Давай сделаем вид, что ты у меня в гостях…

Зозон свистнул и вскоре в камеру ворвалось существо, телом похожее на бесшерстную серебристую обезьяну с большим, словно висящий мешок, брюхом. Безволосая голова существа отдалённо напоминала человеческую, если бы не толстый хобот, начинавшийся там, где у людей находится нос и рот.

- Знакомься. Мы их называем строителями – это будущие архитекторы нового мира, потом тебе о них расскажу больше.

Пока Зозон это говорил, человекообразный монстр подбежал к Вере и, быстро двигая хоботом, изрыгнул из него вонючую мутную жидкость и ловко размазал её всё тем же хоботом по стекловидным перетяжкам, приковавшим туловище и конечности Веры. Вера почувствовало, как вещество стало нагреваться и становиться мягким, пока не превратилось в кашицу. Зверь, орудуя хоботом, всё быстро всосал в себя и так же быстро выскочил из помещения. Вера встала и, растирая руки и двигая ногами, пыталась быстрее оправиться от длительного неподвижного сидения. Дико болела голова, к которой даже притронуться было страшно – она боялась, чтоб височной кости не оказалось трещины – не хватало ей ещё внутричерепного кровотечения. Зозон, внимательно наблюдая за Вериными движениями, медленно распахнул свой балахон, под которым на широкой портупее висел меч в ножнах и несколько метательных ножей:

- Я понимаю, что за это время ты стала ещё сильнее. Но ты ведь безоружна, а я далеко не самый безобидный мужик в Муосе. Поэтому просто не рекомендую тебе испытывать судьбу. Совершенно уверен, что до определённого момента, следуя своей теперешней профессии, ты будешь любыми путями выуживать у меня информацию, надеясь ею в последующем её использовать. Что ж, я не против, потому что знаю, что воспользоваться тебе ею во вред Цестодиуму всё равно не получится. Ведь чуть что – я не мешкая тебя разрублю и лишу тебя тем самам возможности хотя бы попытаться выполнить свой долг. Поэтому давай подольше играть в нашу мирную игру, пытаясь получить из неё максимум удовольствия и пользы.

Они вышли в коридор, а затем оказалиь в похожей камере, залитой всё тем же веществом, нов ней не было других пленников, кровяных разводов и человеческих останков. Зато здесь были возвышения, похожие на стулья. То же или другое существо, которое Зозон назвал строителем, суетилось в углу камеры, заканчивая строительство: из его хобота фонтанчиком била пена, которую он этим же хоботом приглаживал, формируя ещё один предмет мебели – «лежак». Прямо на глазах слюни строителя затвердевали. Зозон, налюбовавшись недоумением Веры, собратился к строителю: