Чистилище - Захар Петров

Они вышли в коридор, а затем оказалиь в похожей камере, залитой всё тем же веществом, нов ней не было других пленников, кровяных разводов и человеческих останков. Зато здесь были возвышения, похожие на стулья. То же или другое существо, которое Зозон назвал строителем, суетилось в углу камеры, заканчивая строительство: из его хобота фонтанчиком била пена, которую он этим же хоботом приглаживал, формируя ещё один предмет мебели – «лежак». Прямо на глазах слюни строителя затвердевали. Зозон, налюбовавшись недоумением Веры, собратился к строителю:

- Закрой нас снаружи.

Зверь выскочил и надавив на дверь, её захлопнул. По звукам за дверью Вера поняла, что он замуровал их, намертво замазав дверь своими цементоподобными слюнями.

- Ну вот, это будет твоим временным обиталищем. Неплохо, правда?

Зозон уселся на лежак, который ещё совсем недавно был полужидким и жестом пригласил Веру сесть рядом. Вера с показным пренебрежением присела на стул подальше от Зозона.

- И всё же интересно, как ты докопалась до всего. Про чистильщиков можешь пропустить: мы позавчера отловили Ахаза и он, порядком обделавшись, всё нам рассказал про тебя. Ты, кстати, ему сразу не понравилась, но у него и в мыслях не было считать тебя разведчиком Республики. То, что нам сегодня рассказала Даша о задержавшем Вась-Вася следователе сошлось с описанием Ахаза. В Силах Безопасности мне был известен только один следователь женского пола, но с другим, гораздо более симпатичным лицом – всё-таки тебя капитально подпортили. Но вот секачи – они тебя выдали окончательно. Всё сходилось к тому, что наша гениальная незнакомка является никем иным, как следователем Стрелкой-Верой. Как ты пронюхала про Соломона у чистильщиков – я знаю; как ты найдя Вась-Вася, допёрла, что хирург и его медсестра Даша являются цестодами – догадываюсь. Но вот, что тебя подвигло почти сразу после чистильщиков идти в Госпиталь и арестовывать бедного доктора – ума не приложу. Ну, конечно, если эту информацию ты считаешь секретной, я подожду того дня, когда секретов у тебя перед нами никаких не будет…

Соломон последнюю фразу сказал с ехидством, которого никогда не было у Зозона.

- Ты его выдал, Соломон, - Вера порадовалась недоумению, промелькнувшему на лице цестода. – Да-да, ты сам выдал своего цестода, да и всех цестодов выдал ты – Соломон! Можешь похвалиться этим своим достижением перед Высшими Цестодами или как ты там называешь своих начальничков!

- Ты блефуешь! Мы продумали всё до мелочей – никаких зацепок остаться не могло, во всяком случае я их оставить не мог, - вспылил Зозон.

- Ладно, слушай. У цестода, которого я уже никогда не перестану называть Соломоном, всё таки остался мозг моего учителя и моего командира Зозона. И словарный запас, излюбленные выражения и идиомы остались в общем-то те же. В своих бесплодных поисках смысла жизни Зозон часто прибегал к описанию толпы, бегущей по туннелю, которому нет конца. Этот же философский приём использовал Соломон в своих речах, имея в виду бессмысленность жизненного пути хананеев. Именно эта фраза стала хорошей подсказкой для меня. Ну а дальше, сопоставляя тексты твоих пафосных проповедей среди чистильщиков, умение решительно и бесшумно убивать, время и обстоятельства твоего исчезновения, натолкнули меня на мысль, не Зозон ли стал Соломоном. Психологи неплохо потрудились над твоими проповедями и вывели, что их автор знаком с военным делом. Да к тому же в речах проскальзывали профессиональная терминология человека, работающего с текстилем и кожей, а никто иной как ты, Соломон, в позапрошлой жизни был обувным мастером. В это трудно было поначалу поверить, ведь по архивным данным Госпиталя после операции Зозон умер и его труп был передан похоронной команде. Вот только похоронная команда не получала такого трупа. Не оставалось сомнений, что Зозон здравствует, а значит он и Соломон – одно лицо. А хирург Вась-Вась – ключевая фигура, причастная к трансформации и исчезновению тела бывшего командира пятёрки убров. Сам понимаешь, следующим делом был арест доктора, при не недолгом изучении которого оказалось, что он – заражён. Вот и вся история: ничего особенного, за исключением того, что ты облажался и об этом следует сообщить твоим вождям.

- Наивная, ты хочешь меня испугать. Ты забыла: цестод не боится смерти, и если Высшие Цестоды сочтут, что мне следует умереть, я с радостью сделаю то, что они скажут.

- Ну, давай баш-на-баш. Рассказывай мне свою историю, ты ведь уверен, что ничем не рискуешь.

- Последнее, что я помню из своей дикой жизни, – это битву со змеями; помню змея, которого я отвлекал от тебя; помню, как загнал ему в шею меч. А потом - сон, из которого я уже проснулся в новую жизнь. Вась-Вась меня вылечил и подарил мне хозяина. Им нужен был цестод с боевой подготовкой и мне посчастливилось быть выбранным. Затем через Шлюзовую он меня переправил сюда, в Цестодиум. И только здесь я понял, что такое настоящая жизнь. Хозяин, озарив моё сознание, подарил наконец-то мне смысл жизни, которого я так долго искал. Я нашёл выход из туннеля, образ которого, как ты заметила, постоянно приходил мне на ум при оценке моей жизни и оценке жизней тех, кого я знаю. Здесь я занимался тем же, чем в прошлой жизни; было у меня несколько мелких заданий. А самым главным и сложным проектом было похищение атомного заряда - это стало моей песней! Кое-кто из Инспектората стал нашим и сообщил, что бомба найдена и находится в одной из лабораторий. На удачу, глава лаборатории оказался в Госпитале – просто я постарался, чтобы у него сломалась нога. Вась-Вась подарил и ему хозяина.

- Ты говоришь о Якубовиче, которого чистильщики назвали Валаамом?

- Ты и это знаешь! Ну так вот, надо было завладеть бомбой во что бы то ни стало. Можно было, конечно, попробовать самому, но это было опасно. Причём опасно не в плане моей гибели и неудачи операции, а именно из-за возможности разоблачения. Думая о захвате бомбы, я всё время вспоминал тебя. Казалось: была бы со мной Стрелка - взяли бы лабораторию вдвоём. Но тогда это было несбыточной мечтой и поэтому, думая дальше о тебе, вспомнил о так обидевших тебя в детстве чистильщиках. Ну а дальше – импровизация. Пошёл к ним, обратился в чистильщика (Зозон раздвинул волосы со своего лба, показав выжженный крест), убедил их в своей богоизбранности и настроил взять лабораторию. Всё было сделано руками этих бедолаг. А когда бомба и Якубович перекочевали в главный стан чистильщиков, они мне уже были не нужны. Да и для хозяев тела их были никудышние.

- Ну а головы зачем ты им отрезал?

- Так надо было – больше похожести на религиозный фанатизм. И всё было бы хорошо: Республика тряслась бы от страха, ожидая взрыва с секунды на секунду, и мучилась бы в выборе: либо начать войну с чистильщиками и спровоцировать в любой момент уничтожение Муоса либо ждать чуда, надеясь, что всё обойдётся само собой. В любом случае это был отличный отвлекающий и ослабляющий противника манёвр – пока бы Республика принимала контрмеры против мнимой опасности, мы за несколько лет тихо и бескровно завоевали бы Муос. Но тут появилась ты и сломала все наши планы. Вместо медленного бескровного переворота ты сама обрекла Муос на войну – войну долгую и кровавую.