Чистилище - Захар Петров

- Понимаешь, Вера, Великие Цестоды да и все цестоды восхищаются теми, кто добровольно соглашается принять хозяина. Это для нас очень большой моральный стимул. И те цестоды, которые сделали свой выбор сознательно, становятся по статусу почти равными Великим Цестодам.

Прозвучало это совсем не убедительно, к тому же забегавшие глаза и отведённый взгляд Зозона сразу выдали то, что он лжёт. Значит реакции у цестода такие же или почти такие, как и у незаражённого человека. А значит у Веры может получиться то, что она только что задумала.

- Послушай, Зозон, меня внимательно. Внимательно послушай меня, Зозон. Только отбрось всё и слушай, слушай, слушай… Смотри на моё плечо и слушай, что я тебе говорю… Ты только не бойся за своего хозяина, ему у тебя тепло и спокойно, тепло и спокойно…

Вера говорила тихим, протяжным голосом. Она протянула руку и слегка прикоснулась к шее Зозона своими пальцами. Он не отстранился. Глаза у него застыли на одном месте, уставившись на Верино плечо, зрачки расширились, дыхание замедлилось. Кажется у неё получилось. Стараясь не менять тембра голоса, всё тем же протяжным тоном она спросила:

- Зозон, какие планы у Великих Цестодов по отношению ко мне?

- Они хотят подарить тебе хозяина, - сквозь зубы монотонно ответил Зозон.

- Я уже это поняла. Почему они этого не сделали сразу?

- Надо, чтобы ты сама об этом попросила.

- Сама? Зачем? Почему я должна попросить хозяина сама?

- Так сказано в пророчестве.

- В каком пророчестве? – спросила Вера, от удивления чуть повысив голос, о чём сразу же пожалела: у Зозона дёрнулось веко, но гипноз пока что действовал.

- В пророчестве диггеров. Их пророчества всегда сбываются.

- Диггеров? От кого вы знаете о пророчестве диггеров?

- От диггера, который стал цестодом?

- Кто этот диггер? Где он?

- Я не знаю, он был до меня и его уже убили… сами диггеры.

- Так что было в пророчестве?

- Я не знаю точно… О том, что придёт Дева-Воин… выберет путь цестода… станет проматерью… новая раса… весь мир… нельзя говорить… прости, хозяин…

Веко у Зозона часто задёргалось, губы тряслись, на лбу появилась испарина. Верины гипнотические установки вступали в конфликт с поступавшими от паразита сигналами. Подсознание Зозона разваливалось между настойчивыми вопросами Веры и запретами, нагнетаемые идущими от паразита импульсами.

- Зозон, твой хозяин гордится тобой, ты ему не навредишь, если скажешь, что собираются сделать со мной цестоды?

- Первый Цестод и ты… ты будешь проматерью… согласись сама… нельзя насильно… так в пророчестве… нельзя… нельзя… нельзя… не-льзя…

Зозон начало трясти, его мышцы напряглись, говорить ничего он уже не мог. Вера поняла, что сеанс пора заканчивать.

- Зозон, я даю счёт. На счёте три тебе станет хорошо и ты всё забудешь. Мы говорили о том, что я должна стать цестодом. Ты должен убедить Высших показать мне бомбу и тогда я соглашусь… Тогда всё будет хорошо и твой хозяин будет счастлив… Ты будешь помнить только то, что я тебе сказала, остальное забудешь. Итак, даю счёт… Раз... Два… Три…

7.

Самая тяжёлая ночь в Вериной жизни проходила на полу стеклянной камеры. Реальность здесь слилась с адскими наваждениями и обрывками воспоминаний о событиях сегодняшнего дня.

Вот картина зала, в которую её вводит торжествующий Зозон. Теперь уже девять Великих цестодов восседали на своих креслах, уставившись в никуда своими наполненными адской чернотой огромными глазницами; за ними три-четыре десятка обычных цестодов с восхищением поглядывают на своих вождей и возбуждённо ожидают предстоящее зрелище. Вскоре откуда-то вытащили существо, лишь отдалённо напоминающее Великого Цестода – ростом с обычного человека, серой морщинистой слизистой кожей с отвратительными рогоподобными наростами, местами покрытой кровяными нарывами, безгубым ртом, с которого беспрерывно стекала слизь. Это был Первый Цестод, единственным «достоинством» которого было умение плодить потомство. Глядя не него, Вера с содроганием представила, что будет с нею происходить, если она просчиталась и то, что она задумала – не выйдет. На ногах он едва держался, и когда его отпустили, безвольно опустился на пол, безучастно поглядывая на происходящее. Но когда гноящиеся глаза Первого Цестода заметили Веру, он как-то возбуждённо встрепенулся, подался туловищем в сторону Веры и начал двигать челюстью, от чего слизи из неё потекло в разы больше. Великие Цестоды даже не взглянули на своего родителя – сам по себе он для них ничего не значил. Отцовство и детородные способности отнюдь не повышали статус этого старого похотливого монстра в обществе цестодов.

Затем, изображая на лице улыбку, под радостные аплодисменты цестодов Вера легла на стеклянный лежак. Подошла медсестра Даша, осмотрела «пациентку», предложила Вере опий - Вера отказалась. Вообще-то обычно в таких ситуациях на опий не тратились – цестодов не волновали страдания диких и других цестодов. Просто ситуация была редкой – дикий сам захотел стать цестодом, и не хотелось портить особое торжество воплями новообращаемого. Да и Вера отказалась не ради демонстрации особого мужества, а лишь с целью не на миг не потерять контроль над тем, что с нею будет дальше происходить. Отказ Веры от анестезии был встречен ещё более громкими овациями низших цестодов.

Несколько мужчин схватили Веру за руки и за ноги, раздвинули ей челюсти, а Даша с помощью узнанных Верой медицинских инструментов, изобретённых Вась-Васем (точно такие же она изъяла у хирурга при обыске), произвела процедуру внедрения хозяина. В приступе боли, огненным колом вонзившейся ей в глотку, Вера не следила за тем, что происходитвокруг и чьего хозяина ей внедрили. Единственной её целью было не потерять сознание, не отключиться, не утратить контроль над собой. Если она не справится, её ожидала долгая жизнь с чередой оплодотворений посредством Первого Цестода и рождений новых монстров – будущих завоевателей Земли. Если она справится, она даст ютящимся в подземельях людям ещё один шанс.

Она знала, что это случится, хотя не предполагала, что так быстро. Она надеялась сама выследить базу цестодов и, если не получится отобрать бомбу иным методом, внедриться в новый клан любыми способами. Просто не рассчитывала, что её затянут сюда захваченной в плен ещё в самом начале слежки, да при том сделают объектом каких-то местных суеверий. И всё же она готовилась к тому, что сейчас с нею происходило. Она задействовала для этого все ресурсы. Джессика пичкала её лекарствами и психотропами, в эффективности и безопасности которых толком не была уверена сама – подбирала их чисто интуитивно из того небогатого перечня, который могла предложить местная фармацея. Благо Учёный Совет предоставил ей кое-какие полузабытые разработки лабораторий ещё старого Центра, направленные на очеловечивание ленточников и противодействие заражению. Да сама она кое-что понимала в лечении и профилактике глистовых болезней. Хотя задача мавританке была поставлена не простая - не убить червя, а лишь его приглушить, чтобы он не смог завладеть сознанием Веры. Какой-то порошкообразный набор снадобий по настоянию Джессики был вшит в уголок её спецназовской куртки и Вере удалось перед самым обращением их проглотить. Жанна, также как и Джессика не спала ночами, листая отчёты её предшественников, составленные по наблюдениям за ленточниками. Наспех она разработала систему рекомендаций, внутренних установок, психологических приёмов, направленных на то, чтобы подавить захват сознания. Вера даже сходила к своему наставнику, Второму Следователю. Он угрюмо выслушал Верино повествование о предстоящей ей опасности, без эмоций сообщил, что не знает методов противодействия захвату сознания паразитами, но потом всё же добавил правда пару слов о том, чтобы он делал, если бы оказался в такой ситуации.