Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

– Бог ты мой! Никогда о таком рэпе не слышал.

– Его и не было до сих пор. Соня придумала.

– Такие диски можно в аптеке вместе с «Виагрой» продавать! А мы могли бы поучаствовать в торговле – новый бизнес без конкурентов, – сказал Гия.

– Ты это серьезно, – недоверчиво спросил Влад.

– В каждой шутке – только доля шутки, – мрачно добавил, выходя, Георгий. А сам подумал, что надо предложить шефу бизнес взять на себя. Это не порно бизнес, не наказуемо и не ограничено – пока. Но все что заводит мужиков – оборачивается большой выгодой.

Ангел Влада, слышавший «полу – шутку» Георгия, врезал скорость вибрации энергетических крыльев на максимум. И через пол секунды был в доме, взахлеб рассказывая о намерении шефа службы безопасности посоветовать Иллариону взять эро-рэп под свою крышу. А то и вовсе подмять изготовление дисков и скачивание через Интернет под себя.

Ангелы заюлили со скоростью по кругу.

– У Георгия Ангела нет, надо что-то спасительное внушать Соне и Клоду. А то от их деятельности они не получат средств к существованию. Но что им рекомендовать делать? – панически вскрикнул Ангел Софьи. Все застыли в воздухе, жужжа крыльями.

И тут завибрировал интуифон Ангела Клода.

– Не надо становиться фанатами несуществующей музыки. Клод с Софьей все равно не смогут защитить свои авторские права. Так что внушать им ничего не надо. По крайней мере пока. – Ангел узнал голос Архангела Варахиила. Дело этой музыки – возбуждать интерес к прежнему партнеру, имея с ним отношения как бы в чужом образе. Сколько семей можно сохранить.

– Но ведь плохие люди получат всю прибыль.

– Но занявшись с распространением дисков самостоятельно, они рано или поздно столкнутся с кем-то вроде Иллариона. Самим им это дело не осилить. Дело Клода И Софьи – сочинять музыку и тексты, которые способствовать продлению чувств и отношений. А не озолотиться. Это не их цель жизни.

Успокоенные гласом свыше (во всех смыслах слова), все три Ангела облегченно осели на мебель в прихожей, откуда уже выходили Клод с Софьей, толкая перед собой ходунки с Фрэдиком, который решительно взялся их толкать, оттолкнув решительно прогулочную коляску.

– Да, царь ты наш самодержиц, самостийный и самодостаточный, – сказала Соня по-русски.

– Кстати, – уточнил Клод, – когда ты нас с Фрэдом русскому начнешь учить.

Как музыку к фильму напишем. Вздохнула Соня. – Взялся за гуж – не говори, что не дюж. – сказала Соня по-русски. И перевела, очень приблизительно, на английский: «подписал контракт – работай».

– Но контракт нам Игорь пока не выслал, – напомнил Клод.

– Без контракта он не получит ни строчки, ни нотки. И запроси с него денег побольше: штраф за причиненный в Москве моральный ущерб. Что б ему плести интриги показалось слишком дорого.

– Я уже выслал ему контракт с моей электронной подписью, скопировав его с первого договора – по поводу сценария. Но сумму удвоил.

– Меня не перестает изумлять скорость твоих решений и гибкость ума.

– Я все же чемпион. Бывший.

– Чемпионы бывшими не бывают. Потому что победы – результат характера, а характер – это судьба.

– По моему, логика, которая «подсуживает» необъективному выводу называется «софистика». Теперь я знаю, что это понятие происходит от имени София.

– Мами, я пойду к Владу – ясно сказал пацаненок по русски, и решительно отринул ходунки.

– Главное, не беги! – Быстро затараторила ему вслед Соня, инстинктивно протягивая вслед ребенку руки, чтобы поддержать. Им навстречу, почти не хромая, не шел, а летел компьютерщик. Вид у него был взъерошенный, не выспавшийся, но очень довольный. Глаза так и горели!

– Я сварила яиц на всех, они в кастрюльке на плите, – крикнула ему Соня.

– А я первую музыку из того, что вчера вы мне отдали, сделал, – крикнул он в ответ по английски, хоть все уже были рядом друг с другом.

– Вот похороним прошлое и приступим к будущему. – Пообещала Соня.

Фрэдик все-таки побежал навстречу Вдаду. Клод приревновал к нему обоих. Каждый раз, как кто-то говорил с Соней, он невольно буравил этого типа глазами. И ничего не мог с собой поделать.

Почувствовав, что забыл поцеловать папу, Фрэдик резко затормозил, бросился бежать к отцу. Тот подхватил сынишку, покружил и передал на руки подошедшему Владу.

– Фрэдик будет дипломатом, – саркастично пошутила Софья. Ведь именно она осталась без поцелуя.

Влад поднес малыша к матери. Та чмокнула его смачно в щеку. И туда же чмокнула Влада.

– Не дай ему отебя оседлать, как в прошлый раз, когда он катался на тебе не только по дому, ино и по саду.

– Ну, по саду только на шее катал, – оправдался шутливо Влад. – Но дома – на карачках. Тем больше стимулов быстрее придумать протез.

– Сегодня вечером приедет Миша. Он так разбирается во внутренностях, мышцах, суставах, что врачам до него далеко. Вторую кровать тоже доставят скоро.

– Я так давно ничего не ждал. А теперь жду столько всего, что с ума сойти можно! – застенчиво сказал Влад.

– Нельзя тебе сходить с ума – мы с Клодом ненормальные, а если ты присоединишься, то у наша вилла получит название «Дом творчества».

– А что! Мне нравится. Давайте сделаем табличку на въезде! – Предложил Клод, влезая в голубой сияющий джип и распахивая изнутри дверцу для Софьи.

– Та, вспомнив, куда они едут, вздохнула тяжело и обреченно.

На кладбище на нее нахлынули воспоминания о том, как на могиле Павла бывшая свекровь пыталась столкнуть Соню в могилу. Вот уж точно говорится в народе: «Не рой яму другому – сам в нее попадешь. Соня стояла, впрочем, довольно далеко от края – на всякий случай. И речь произносить не стала, памятуя, что о мертвых надо либо хорошее вспоминать, либо – ничего. Хорошего на ум не приходило.

И все стояли в молчании, пока рабочие опускали гроб в могилу и устанавливали камень с именем покойной. Варежкин положил венок на свежий холм. Но на ленте не было надписи. Да и что он мог писать в таком случае? «Убийце моей жены» разве что.

Потом вся компания отправилась на похороны Наны. На камне написали ее правильное имя, а не Нина. И тут Соне стало горько. Конечно, опосредованно именно Нана была виновата в том, что Павлу пришлось жениться для алиби. И из-за этого девушке пришлось пережить столько горького и страшного. Но все же молодая красавица, которую сейчас зарывали в землю, при жизни была такой яркой, пышущей энергией и сексуальностью, что могила казалась чем-то противоестественным, каким-то розыгрышем.

На ленте венка, который остался перед надгробным камнем Наны Варежкиной, была надпись «Любимой от любящего». Прочтя ее, Соня заплакала. Так мало дней была эта женшина любимой и любящей!