Ненавижу магов (СИ) - Власова Мария Игоревна

– Все, и правда, кончено, – соглашается как-то спокойно Вальтер, и я замечаю, что его взгляд направлен на другой берег озера.

Там вдали мерцает свет от факелов, много света, так много, что кажется, вот-вот начнётся рассвет, а не глубокая полночь. Армия, она уже тут! Сердце ускоряет темп, пока наблюдаю во взгляде мага ликование. Он уверен в себе, в своей победе и в том, что обещала ему метка. Она и мне обещала, лгала и отчасти насмехалась, называя женой этого человека, пускай и став некой Синей ведьмой. Все это ложь, как и то, что она пообещала ему. Но маг верит, несмотря на то, что мы не знаем, а не по наши ли души эта армия идет?

Если уверенность мага объясняется его самоуверенностью, то чем объясняется уверенность ведьмы? Она резко бросается на него, размахивая кинжалом, словно сделала это специально. Синий огонь подхватывает, опаливая, ее одежду, пока Вальтер сжимает запястье с кинжалом. Они борются, а затем ведьму охватывает белое пламя, и я вдруг понимаю, зачем она выводила нас с Вальтером из себя. Провидицу обуяло белое пламя, а затем меня ослепило от количества света, исходящего от них. Он буквально проникал сквозь ладони и веки, выжигал глаза, да и не только их. Катрина трупом, коим, по сути, и является, свалилась на землю. Сейчас должен последовать взрыв, и все в округе исчезнет, как тогда на полигоне. Но тогда там была Клара, моя чудесная подруга, которой и не такое под силу, а сейчас здесь лишь я и эти двое. Я не помню, как мы с министром сцепились на полигоне, но великолепно помню, к чему это приведёт: к тотальному уничтожению всего в радиусе нескольких сот метров. Вот для чего ведьма это делала: хотела избавиться от армии, и у нее это получится. Взрыв не тронет нас, но всё остальное исчезнет, люди умрут, много людей.

Я должна что-то сделать, моё тело уже не трясет от холода, наоборот мне жарко, настолько, что кажется, горю, но огня нет. Несколько шагов к ним как непреодолимое препятствие, но я делаю их, почти ослепнув. Когда армия сгорит, уже ничто не остановит ведьму, запасного плана по избавлению мира от этой дряни не будет, поэтому я просто обязана ее остановить, чем или кем она бы не являлась.

Свет ослепляет меня окончательно, на ощупь хватаю ведьму за плечо, почему-то знаю, что она не сможет ничего сделать. Моя кожа горит, будто меня коптят в дыму, но руки на удивление тверды, как и намеренья. У меня не получается пробить ее кожу рукой, потому засовываю ее в рану, которую проделала раньше мечом. Не чувствую ничего, разрывая ткань и влезая в ее грудную клетку по запястье, чтобы достать до сердца. Молодого сердца, которое еще бьется, даже когда я вырываю его из груди ведьмы и сжимаю, чувствуя, как оно пульсирует в моей руке. В нем сила, оно свежее и в крови, в отличие от внутренностей этой твари, потому что сердце не ее, а ведьмы. В нем энергия, которую некромантка черпала, чтобы жить так долго, хотя и то, что она владела родовым огнем тоже как-то связано с причиной ее долголетия. В этой пульсирующей плоти сила ведьмы, возможность руководить людьми, но мне это не нужно, я лишь хочу ее убить. Сжимаю руками бьющееся сердце, и оно брызжет кровью, я повторяю это действие несколько раз, пока от сердца не остается кровавое месиво. Свет погас, но я понимаю это не сразу, а лишь когда возвращается зрение, и я вновь обретаю способность видеть, сразу же натыкаясь взглядом на лежащих на земле Вальтера и Провидицу. Точнее то, что от нее осталось – мерзкую оболочку и кости, покрытые гнилым вонючим мясом. Одни светлые волосы сохранились идеально.

– Вальтер? – бросаюсь мужу, тормошу его, но он не просыпается.

Возможно, с ним то же самое, что и со мной было после той вспышки? А, может, и нет, нужно узнать. Судорожно нащупываю пульс, сердце бьется ровно, да и я в порядке, так что жить будем. Весь берег сгорел, от шатра и тел ничего не осталось, даже лёд на озере растаял. Армия разделилась и, судя по мельтешащим на противоположном берегу огонькам, вынуждена обходить озеро. Что будет, когда они окажутся здесь? Что будет, если узнают, что я ведьма? Куда сильнее меня волнует вопрос, что будет, когда Вальтер очнется? Я окажусь где-то далеко, под замком до самых родов, а затем он заберет у меня моё дитя, и я больше его не увижу. Все что ждет меня, если я останусь с Вальтером, я чувствую, знаю. Маг – моё наказание, сладкая боль для моего сердца, которую я не смогу снять, а значит, я должна уйти. Спрятаться так далеко, как только смогу, исчезнуть из его жизни, чтобы защитить и себя, и ребенка от того, что он может сделать с ним, с нами.

Я должна…

Ловлю себя на том, что поглаживаю его щеку, сжимаю измазанную в крови руку так сильно, как могу, прощаясь. Мне хочется поцеловать, обнять его, но я не могу этого сделать. Наоборот радуюсь, что он без сознания. Вряд ли смогла бы его ослушаться, поверила бы в его ложь, сказки и обещания.

На ноги поднимаюсь с трудом, как и отвожу от него взгляд, первый шаг в сторону тоже даётся очень сложно, но потом я просто зажмуриваюсь и бегу, убегаю от этой ситуации, от реальности, от него и от себя.

Введение к "Осколку огня".

Много лет спустя

Вальтер

Затхлый воздух со стойким ароматом гнили ударил в нос, как только спустился в подвальные коридоры. Освещение замерцало от моей магии, как только увидел местную охрану. Они бы хоть попытались сделать вид, что получают жалование не просто так. Резкий выдох, чтобы успокоиться и не прибить этих идиотов на месте, а затем решительно направляюсь по пыльному и грязному коридору. Где-то сзади мельтешат советники и начальник отделения, но ни один из них не рискнёт меня остановить. Чем дальше продвигаюсь в забитый комиссарами коридор, тем больше спадает спесь с местных блюстителей порядка, а лица их бледнеют. Несколько даже обмочились – то же мне блюстители морали и хранители порядка. Надо было чаще инспектировать отделения комиссариата, или вообще отсеивать этих трусов ещё на этапе поступления в академию при комиссариате.

К моменту, когда дошёл все-таки до их комнаты допроса, свет в коридоре погас из-за моей магии. Все окрасилось в синий цвет, давая мне возможность видеть в темноте даже лучше, чем днем. Некоторые комиссары с облегчением вздохнули, думая, что так спрятались от моего гнева.

Болваны…

Еле удерживаюсь, чтобы не приучить глупцов, их спасает только Серж, терпеливо ждущий у двери. В его руках кипа бумажек, которые он быстро пересматривает, словно у него не было целого часа, пока целители приводили меня в порядок.

- Ну?! – выдавил из себя одно единственное слово, чтобы показать, что больше ждать, когда он войдет в курс дела, не намерен.

- Канцлер, - склоняет голову главный советник чуть ниже чем обычно.

Судя по небрежному виду и расстёгнутой рубашке, у главного советника этой ночью были дела интереснее расследования покушения на канцлера. Интересно с какой бабы я его снял? Уж точно не с его женушки из рода Лафей. Хоть в этом я его понимаю, та ещё мегера, не понимаю только почему он вообще на ней женился?

Кажется, своей личной жизнью советник меня слегка успокоил и свет снова появился, заставив несколько комиссаров испуганно вскрикнуть.

- Что это за идиоты? – наконец не выдерживаю и, слегка повернувшись, спрашиваю у начальника отделения, уже три раза, имитирующего сердечный приступ.

Внятно ответить посеревший комиссар с телосложением хорошего кабана не смог, схватился за сердце и хрипя свалился прямо в руки тем самым идиотам.

- Чудно, - оценил ситуацию с иронией.

- Районные комиссары, - презрительно фыркнул советник, а затем резко посмотрел на меня.

Глаза Сержа расширились, а рот слегка открылся от удивления.

- Канцлер, у Вас кровь, - неоднозначно как-то махнул в сторону виска, словно боится нормально показать.

Вечно эти целители плохо делают свою работу, легко провожу по виску стирая кровь с недовольством.

- Докладывай, - холодно приказываю главному советнику входя в затхлую комнату.