Сны чужие - Денис Луженский

В час морозный, в час вечерний, в этот хмурый зимний час

В маленькой лесной таверне, приютившей нынче нас,

Чой-то, братцы, нам не спится - нынче спать нам недосуг -

Станем, братцы веселиться! Встанем, братцы! Встанем в круг!

Ну-ка, парни, в круг, в круг! В круг вытаскивай подруг!

Пусть попляшут, спляшут нам, дадут волю каблукам!

Они начали одновременно, на середине первого куплета - топнули в гулкие столешницы раз, другой, третий, и пошли выстукивать уже без остановки: пятка, носок, пятка, носок, пятка… Заныл протяжно гувин, вступил вибрирующим перестуком тугой тимбар. Музыка нарастала, становилась громче, быстрее, а вместе с ней ускоряли свои движения и танцоры.

Вирэль плясала вдохновенно, в полную силу, не щадя себя. Иначе она просто не умела, иначе не стоила бы эта последняя пляска подаренных ей мгновений свободы, иначе… по-другому она сейчас попросту не могла испортить Арвену удовольствие…

Грянем об пол сапогами, вышибем из досок гром!

Нам в печи подвоет пламя, свиснет ветер за окном,

Балка скрипом отзовется, прошуршит по крыше снег,

И таверна вдруг взорвется дружным и веселым: - Эх!…

Эх, это не по мне - нянчить горе в тишине!

Выйду, выйду в круг сам! Дам волю каблукам!

Они были прекрасны, эти двое, кружащиеся в буйстве пляски. Странной казалась сама мысль о том, что кроме танца их сейчас сближала лишь ненависть друг к другу, настолько каждый из них казался зеркальным отражением партнера. Сквозь приоткрытые рты вырывалось неслышимое за музыкой и бешеным стокатто каблуков напряженное дыхание, лихорадочно блестящие глаза отрывались от лица партнера лишь на время очередного разворота. Добрых два десятка взглядов неотрывно следили за каждым движением танцоров, восторженно ловили каждое замысловатое па, не позволяя себе оторваться ни на мгновение. "Дам волю каблукам!" - Беззвучно шевелились два десятка губ, завороженных давно знакомым, сотню раз слышанным ритмом. Два десятка ушей ловили синхронный стук… Пятка, носок, пятка, носок, пятка… Они не слышали как, в очередной раз сблизившись в танце с почти никому не знакомой здесь девушкой, сойдясь с ней почти вплотную, шепнул что-то знакомый всем и каждому вожак Веселых. Расслышала только она, разобрала сквозь плотный оглушающий фон музыки прерывистый шепот:

- Не останавливайся!…

И уже на следующем кругу:

- Пока двигаешься… свободна!…

Пляски шумное веселье разольется меж столов…

Гей, плесните, братцы, зелья - я пьянеть давно готов!

Чой-то, братцы, мне не спится - видно думы не дают

Мне напиться, мне забыться и в хмелю найти приют!

Эх, бом! Бом! Бом! Пляшут кружка с кувшином!

Ой, там! Там! Там! Дам волю каблукам!

"Ой, там! Там! Там!" - издеваются тимбары над потугами танцоров поспеть за их бешеным ритмом… Но танцоры все же поспевают - выбивают ногами синхронную частую дробь, вливают свое сбивающееся горячее дыхание в низкий стон гувинов, сплавляются с музыкой, целиком вкручиваются в водоворот сумасшедшей, никогда ранее не виданной здесь пляски.

Не сидите хмуро, братцы, лучше плачьте от души!

Те, кому уже не драться, тоже б крикнули: - Пляши!

Может, завтра тоже в поле нам уснуть велит Судьба…

Так поплачем нынче вволю, да попляшем допьяна!

Эй, бей, не жалей, сердце радостью согрей!

Каблуков топот пусть - в щепы пол и в Яму грусть!

Она решилась. Ей нужно было решаться именно сейчас, пока пляска еще не успела ее измотать, пока хватало еще сил в отбивающих ритм ногах, пока еще хмель усталости не затуманил взгляд и не поселил в пальцах предательскую дрожь. Она решилась…

"Эй, бей, не жалей!…" - мышцы, забыв о жалости, вколотили кожу подошв в гудящую столешницу, понесли тело по кругу… Разворот… Еще… На третьем развороте она отработанным движением изогнула по-особому кисть руки и ловко перехватила скользнувшее в ладонь узкое стальное жало. Она не сбила ритма - танец будто бы сам собой бросил ее мимо Арвена и на очередном развороте Вирэль оказалась совсем рядом с ним. Их взгляды встретились на миг…

Он, кажется, что-то понял - видно не сумела сдержать чувств, позволила им отразиться в прицеливающихся для единственного верного удара глазах; его зрачки вдруг расширились, улыбка, все еще изгибающая натянутым луком белозубую щель рта, начала гаснуть, собираясь вскоре превратиться в гримасу боли и ярости. Она ударила хлестко и точно, прямо под эту гаснущую улыбку, поперек судорожно дернувшегося кадыка, вложив в удар всю свою ненависть и желание жить…

И все же не сумела попасть куда хотела - он уклонился, проявив чудеса ловкости и реакции; отточенная сталь не рассекла горло, лишь зацепила верхнюю губу и скользнула наискось по щеке, распахивая плоть глубоко, болезненно, но не опасно для жизни. Арвен отшатнулся в сторону, вскинул руки к лицу и, не удержав равновесия, повалился назад, на опешивших ватажников-зрителей.

Вирэль покинула "сцену" одновременно с ним. Она отчаянным прыжком оказалась рядом с державшим ее верный Клык кальиром и коротким тычком всадила ему в глаз иглу стилета. Кальир завизжал тонко, по-бабьи, выронил акрам и осел на пол, вырвав из пальцев Вирэль рукоять кинжала; она так и осталась торчать в его глазнице пестиком быстро распускающегося алого цветка. А девушка уже бежала к двери с Клыком в руке, мчалась прямо по накрытым столам, разбрасывая и топча ногами блюда и кувшины. Вслед ей неслись аккорды еще не успевших осознать случившегося музыкантов, последняя агония песни:

Завтра вместе, верный друг, выйдем в наш последний круг!

Вот ужо попляшем там, дадим волю…

- За ней!!! - Рев Арвена заглушил все прочие звуки, заставил испуганно поперхнуться и замолчать инструменты, бросил вслед беглянке грохочущую и изрыгающую ругательства волну погони.

- За-а не-э-эй!!!

Над плечом пронесся запоздало брошенный вслед кинжал, впился в дверной косяк, задрожал. Вирэль пригнулась, ударилась плечом в закрытую дверь, отскочила, рванула на себя медное кольцо. Морозный воздух плеснул в лицо, встречный ветер толкнул в грудь, попытался задержать, точно сговорился с врагами, уже дышащими в горячий затылок. Врешь, не удержишь! Она быстро огляделась и бросилась к навесу у стены таверны, где мерзло с десяток привязанных спиров арвеновой ватаги…

Двое всадников выскочили ей наперерез из-за окраинных домов в тот самый момент, когда Вирэль уже казалось, что она ушла (все-таки, Арвен не был бы Арвеном, если бы не предусмотрел все возможные случайности). Выскочили и понеслись навстречу, крича и размахивая короткими тяжелыми копьями. Вэр закричала в ответ, пониже пригнулась в седле и сильно ударила пятками по бокам зверя, направляя его бег в тесное пространство между врагами. Те, не ожидав подобного маневра, шарахнулись в разные стороны и одновременно замахнулись копьями. Вирэль ударила чуть раньше. Акрам прогудел в морозном воздухе, описывая полукруг, с хрустом врезался в окольчуженную грудь, вынося фэйюра из седла. Мощный рывок при этом едва не сбросил наземь саму девушку. Она откинулась назад, пытаясь сохранить равновесие, еще сумела немыслимым образом изогнуться и снова взмахнуть оружием, целя в незащищенную спину второго противника, но драгоценные мгновения были уже потеряны, она не попала… А в следующий миг спира вдруг мотнуло вправо, он содрогнулся всем телом, страшно, мучительно зашипел и с разбегу сунулся головой вперед. Вирэль не оказалась раздавленной только потому, что слетела с чешуйчатой спины еще после первого конвульсивного рывка. Пролетев с десяток шагов она с головой зарылась в большой сугроб, который успело намести рядом с узеньким мостком, перекинутым через замерзший ручей.