Прозрачные Драконы - Шон Макмуллен

«Пусть там будет снег, пусть там будет много снега», — в надежде на мягкое приземление умоляла Терикель, опуская ноги и поднимая жесткие крылья. В то же время ей хотелось верить, что долгожданная земля уже совсем близко.

ГЛАВА 9

ДЕВУШКА-ДРАКОН

Был вечер, когда группа беглецов во главе с Лароном спустилась с последнего холма, отделяющего их от Альберина. Они остановились у разрушенной башни, между городом и горами Риджбэк. Альберин раскинулся на темной равнине на берегу океана и напоминал ковер, усеянный маленькими яркими пятнышками, которые постепенно разгорались и выпускали дым.

— Трудно поверить, что это Альберин, — сказал Эндри Эссену, когда все повернулись к городу. — Я такого прежде никогда не видел.

— Но разве ты не родился здесь?

— Да, но я видел город только из порта и с дороги в Ахраг. Я издалека рассматривал башню, но думал, что там живет какой-то сиятельный герцог. Я не знал о том, что она разрушена. Теперь любуюсь Альберином, стоя возле нее, словно важный господин, вернувшийся домой после войны. И мы Дома! На самом деле — дома!

— Это ты дома, — пробормотал Уоллес. — Это не мой Дом, и, кажется, до него идти еще далеко. Но спазмы в икрах уже отдаются в бедрах.

— Но ты можешь вдыхать аромат мускусных кустарников и сосен! — воскликнул Эндри, делая глубокий вдох. — Мне становится так хорошо, когда я ощущаю этот запах.

— Вот почему у нас, поэтов, есть место для души, — произнес Уоллес. — Вот почему я…

Пятеро рекконов подняли топоры и направили лезвия на голову Уоллеса.

— Даже не думай об этом, — сказал Эндри.

Ларон продолжал рассматривать город.

— Я тоже здесь был и знаю, что до Альберина еще три часа пешком, — произнес он. — Пора.

Дорога теперь все время спускалась вниз, но Уоллес быстро понял, это оказалось не лучше. Идешь вверх — болят мышцы в ногах, идешь вниз — начинаются судороги в ступнях.

— Так что мы сейчас делаем? — спросил Уоллес. — Что с деньгами, едой, ночлегом, водой, мягкими бинтами и смягчающей мазью для моих ступней?

— Возле шлюза есть монетный двор, — ответил Эндри. — Они никогда не закрывается, поскольку баржи с материка могут прийти в любое время. Мы продадим там нашу кору медикаров, сядем на паром и отправимся в Варфсайд, где много таверн и постоялых дворов.

— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — заметил Уоллес.

— А какие там девушки, Эндри? — вмешался Костигер. — Прошло девять лет с тех пор, как я…

— Решил посвятить себя военной службе в чужих странах? — засмеялся Дэнол.

— В Альберине много девушек, — сказал Эндри.

— Девушки, — вздохнул Уоллес, и Уилли тотчас зашипел из-под туники. Уоллес ударил себя рукой по лбу: — Вот! Я знал, это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

— Почему он не спрятан? — спросил Эндри.

— Потому что он натирает мне ноги, когда я иду.

Альберин протянулся на шесть миль в длину и семь в ширину. Он располагался на берегу залива, отмели и подводные камни которого надежно защищали город от волн, ураганов, вражеского флота и нежданных гостей. Единственный пригодный для судоходства канал отлично просматривался с башни Требуч — хорошо оснащенной крепости, построенной на одном из островков. Башня также служила и маяком. Юго-восточная часть города раскинулась на возвышенности; кроме дворца, больших храмов и особняков знати, там расположились и дома состоятельных людей. Кварталы на южной окраине населяли ремесленники. Границей города служила река Альбер. К северу он нее находился процветающий производственный центр города; оттуда на юг вел один-единственный мост. Зато лодок было множество. Это было решение правительства — иметь лишь один мост в городе, и никого не волновало, что это может повлечь за собой какие-то проблемы.

У шлюза беглецы обменяли деньги, которые у них были, на серебряные нобли Скалтикара, и обнаружили, что за кору медикаров предлагают очень хорошую цену. После того, как вопрос с деньгами и документами был улажен, они стали подниматься на паром. Уоллес залез первым, и прежде, чем сесть, нагнулся и поцеловал деревянную скамейку.

— Это зачем? — спросил Эндри, садясь рядом с ним.

— Она отвезет меня туда, куда я хочу, и мне не придется идти, — объяснил Уоллес, закрывая глаза в блаженной истоме и кладя ноги на скамейку.

Долвьенн и Гилврэй расположились слева от Эндри. Он обращал их внимание на городские достопримечательности, пока перевозчик неторопливо отталкивался багром.

— Это самый известный в мире багор, к нему нельзя прикасаться, — заявил Уоллес, открывая глаза.

— Вообще-то это обычный багор, используемый на пароме, — ответил Эндри. — Они все одинаковой длины, но этот легче.

— Говоришь, существует всего лишь один мост? — сказала Долвьенн.

— О да, госпожа. Смотрите, прямо за излучиной. Он называется просто «Мост», поскольку он один.

— И все им пользуются?

— О нет, ведь здесь плавает множество лодок. Большинство из них — крохотные суденышки, с веслами или баграми. Перевозчики спят там под парусами. Разбуди их в любое время, дай монету — и они привезут тебя сюда. Вон некоторые причаливают. Зажиточные люди живут на юге, бедняки вроде меня — на севере. Сейчас мы проезжаем Баржардс — мой дом.

— Ох. Куда мы сейчас направляемся?

— Туда, где река впадает в бухту. Варфсайд — трущобы респектабельного юга, куда ходят богатенькие, чтобы…

— Петь, пить и развлекаться?

— Ну да… да. Но там безопасно. Относительно. На другой стороне реки находится Неверсайд — трущобы из трущоб. Думаю, он называется так потому, что туда лучше не ходить никогда, особенно в темноте.

— Неприятное место, да? — спросил Гилврэй.

— Скорее, опасное. Метрологи построили свои храмы в Варфсайде, но я там не был. Куда думаешь отправиться, Уоллес?

— О, Варфсайд мне как-то больше по душе. Вероятно, устроюсь работать поваром, специализирующимся на сарголанской кухне.

— О да, мудрое решение. Зайди в «Светильник», что в конце Корабельной улицы. Они часто играют сарголанскую музыку, и там дешевые комнаты. Я со своими друзьями возьму как-нибудь лодку после работы, купим по пирогу и пинте и станем играть до тех пор, пока не прозвенит в полночь колокольчик, затем снимем комнату и заснем на полу. Как-то раз нас было пятнадцать человек в одной комнате.

— Звучит отвратительно, — заявил Уоллес. — Моя кухня будет привлекать более достойных посетителей.

— Все одинаковы, когда выпьют, — сказал Эндри.

Никто не заметил небольшой перемены в поведении Уоллеса, когда они вошли в Альберин, и причиной этой перемены стала уверенность в себе. Уоллес наконец оказался в большом городе, где его не разыскивал закон, здесь его даже не знали.