Дочь Востока. Автобиография - Беназир Бхутто
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы уверяли меня, что Кабул через неделю падет. Армию в Афганистан вводить ни в коем случае нельзя. Афганцы не потерпят новых оккупантов.
— Премьер-министр, афганцы готовы подписать соглашение о создании конфедерации между нашими странами. Они призовут нас в качестве члена конфедерации помочь им сбросить нечестивых коммунистов. Между нами не будет никаких границ.
Эту бредовую идею я отвергла:
— Индия этого не потерпит, сразу же вмешается. И не помогут нам ни американцы, ни Иран, ни Саудовская Аравия. Как мы тогда будем выпутываться?
— Но временное правительство Афганистана просит о создании конфедерации! Они готовы хоть завтра подписать договор.
— Ни в коем случае. — Я обрисовала мрачное положение, в котором окажется наша страна. Экспансионистские устремления вызовут резкую реакцию всего мира, не только ближайших соседей.
Моджахеды чувствовали себя неуютно. Посол Соединенных Штатов давал понять, что поток военной, финансовой и гуманитарной помощи скоро иссякнет. Что тогда делать с беженцами? Но временное правительство Афганистана и наш генералитет по-прежнему носились с идеей победоносного натиска на Кабул. Однако президент Наджиб все еще цеплялся за власть, не удалась и попытка его свержения при помощи военного путча.
Военным нужно было как-то оправдать свое стремление запустить лапу на территорию соседней страны, замаскировать подлинные мотивы какими-то возвышенными и глубокомысленными устремлениями. Именно поэтому и родилась идея «стратегической глубины». Поддержка временного правительства Афганистана отныне служила не целям изгнания «безбожных коммунистов», но национальным интересам Пакистана, обеспечению этой самой «стратегической глубины».
Историческая ирония вопроса в том, что Афганистан никогда не обеспечивал «стратегической глубины» Пакистану, но всегда оставался нейтральной буферной зоной между Российской, а затем Советской, империей и сферой интересов Запада. Исторические факты генералов, однако, мало интересуют, и концепция «стратегической глубины» обрела вес и звучание.
В течение восьмидесятых, когда генерал Зия уль-Хак сжимал страну в железном кулаке, он запросто водил американцев за нос, и они этим шалостям диктатора даже потворствовали. Используя Пакистан, его инфраструктуру и секретные службы в «джихаде» против Советов, американцы забыли о демократии применительно к этой далекой стране. Но когда стало ясно, что война в Афганистане подходит к концу, интерес к демократизации за океаном проснулся. Но за это десятилетие Зия нанес гигантский вред не только нашей стране, но и долгосрочным интересам Соединенных Штатов, мусульманской уммы и всему международному сообществу.
Зия поддерживал тесные связи с Моланой Модули, духовным вождем «Джамаат-и-ислами» и светочем «братьев-мусульман». Когда Советы оккупировали Афганистан, генерал Зия обратился к «Джамаат-и-ислами» и через нее к «братьям». Он ввел в армейские программы идеологической обработки опусы Модули, очищал армию и учебные заведения от тех, кого заклеймил «умеренными». ИДжИ купалась в деньгах, учреждала офисы и «исследовательские центры». При беженских лагерях создавались школы для детей, заманивавшие учеников обещанием образования. Среди правоверных всего мусульманского мира собирались средства на образование, здравоохранение, питание для неимущих.
Деньги расходовались на содержание политизированных медресе, сеявших ненависть и воспитывавших террористов.
Международная помощь текла рекой и попадала в руки разведслужб. Зия настаивал, чтобы деньги из фондов ЦРУ США и иных источников стекались к нему, и американцы не возражали. Пакистан организовывал, вооружал, обучал банды религиозных фундаменталистов, а ЦРУ за свои деньги не получало даже адекватной информации с мест.
Конечно, с близорукой точки зрения сиюминутной выгоды такое решение можно оправдать, но долгосрочные последствия еще долго будут портить жизнь всему населению планеты.
Когда я посетила США в июне 1989 года, с большой помпой прошел обед в Белом доме, данный в мою честь президентом и миссис Буш. Я выступила на объединенном заседании обеих палат конгресса США. Однако во время этого визита случилось нечто менее заметное, но, как я считаю, гораздо более важное. Встретившись с президентом Бушем наедине, я поделилась с ним своими опасениями. Я подчеркнула, что в нашем общем рвении наиболее успешно отразить советское вторжение в Афганистан мы выпестовали самые фанатичные элементы афганских моджахедов, которые в дальнейшем вышли из-под контроля.
— Боюсь, мистер президент, мы создали чудовище Франкенштейна, которое теперь долго не даст покоя всему миру.
Мои опасения полностью оправдались. Американцы оставили Афганистан, удовлетворенные посрамлением своего противника, Советского Союза. Можно было восстановить демократию, но отсутствовала необходимая поддержка Запада. Советы отступали по всем фронтам, в Европе рухнула Берлинская стена — внимание мировой общественности привлекали иные темы, о нас забыли.
Мало кто понимал тогда, что конец советской оккупации Афганистана возвестил начало новой битвы. Экстремисты замыслили объявить войну Западу, якобы во имя религии. Для них умеренная ПНП оказалась бельмом в глазу. Спекулируя на религиозных чувствах мусульманского мира и мусульманской диаспоры, они планировали покорение планеты.
Опыт афганской войны ободрил экстремистов. Они «выгнали» советскую армию, «победили» одну безбожную сверхдержаву! Пора взяться за вторую, решили они, пора разбить не менее нечестивый Запад.
Западным разведслужбам Зия пришелся по вкусу, в отличие от моего отца, оставшегося для них социалистическим смутьяном и отцом пакистанской ядерной программы. К тому же мои братья организовали в Афганистане организацию аль-Зульфикар.
Один генерал пакистанской армии, слывший прозападным, решил мне как-то польстить. «Ваша армия уже разбила Советы, — заявил он мне в доверительной беседе. — Дайте только сигнал — и Соединенные Штаты постигает та же участь». Я поделилась впечатлениями с одним из своих министров, который не замедлил сообщить «приятную новость» послу Соединенных Штатов. «Не может быть, — отреагировал американский посол и тут же добавил: — Этот парень любит поддать». Как ни странно, но опыт показывает, что отношение к алкоголю для населения Запада остается мерилом доверительности представителей исламского мира.
В первую же неделю моего пребывания на посту премьер-министра, когда я прилетела в Лахор, в одном из цветочных горшков на пути моего следования было обнаружено взрывное устройство. Обо мне распускались всякого рода сплетни, вплоть до такой глупости, что я покупаю головные вуали в Париже. Фактически они все куплены на базаре в Карачи. Я благодарна народу Пакистана, пропускавшему досужие слухи мимо ушей, поддерживавшему меня в моих усилиях по преобразованию страны.
Уже через месяц после моего избрания мне сообщили, что глава внутренней разведки бригадный генерал Имтияз и его заместитель майор Аамир подбивают парламентариев дезертировать из моей фракции. «Никому она не нужна, — усердствовали они. — Американцы ее терпеть не могут, армия ее видеть не желает, и даже муж ее бросит, как только ее скинут с поста».
Их целью после победоносного завершения «джихада» в Афганистане стала теперь борьба с «тлетворным влиянием Запада», и с самим
