Встреча с хичи. Анналы хичи - Пол Фредерик

К этому времени мы, вероятно, около часа находились в пути; и путешествие уже казалось долгим-долгим.

Хотя это путешествие было… было… пожалуй, я бы сравнил с зубной болью, но в истории человечества случай не уникальный.

Люди давно отучились проводить много времени в пути, вот и все. Теперь нам приходилось заново учиться этому.

У наших предков несколько столетий назад вообще не возникло бы такой проблемы. Они знали о взаимоотношениях времени и пространства задолго до Альберта Эйнштейна. Чтобы преодолеть большое пространство, нужно длительное время. Таково правило. И только когда появились реактивные самолеты, люди начали забывать его. (Им пришлось снова его вспомнить, когда они вышли в космос.) Подумайте об адмирале Нельсоне, в последний раз играющем в кегли перед тем, как сесть на корабль и отправиться навстречу испанской армаде[33]. О Наполеоне, вторгающемся в Россию, как будто отправляющемся в туристическое путешествие с удобствами, с обедами, балами и развлечениями каждый вечер. Вот это способ ведения войн! Старые способы лучше всех. Когда Александр Великий вышел из Македонии, чтобы завоевать мир, это был не блицкриг. На это потребовалось время. Он останавливался, чтобы провести зиму, там установить марионеточное правительство, тут сделать беременной прелестную местную леди – и часто дожидался рождения ребенка. Если вы участвуете в битве, а потом бездельничаете у транспорта в ожидании следующей, вас ожидает странное, нереальное время.

Мы, строго говоря, не вели войну. По крайней мере, надеялись на это. Но находились на пути к чему-то не менее решающему и опасному. О, как много на это ушло времени! Знаете ли вы, сколько длятся пятьдесят дней? Примерно четыре миллиарда миллисекунд, и мы провели их так, как наши почтенные предки. Мы пировали, праздновали и занимались сексом на всем пути по Галактике.

И делали мы это в стиле Наполеона или Александра Великого, потому что Альберт располагал огромными возможностями. Такого окружения, какое он предоставлял нам, я никогда не видел. Часами мы с Эсси прятались от своих спутников, купались и плавали с аквалангами на Большом Барьерном рифе. Выходили из теплой мелкой воды на песчаный островок размером в четверть гектара и любили друг друга в тени шелкового навеса, который трепетал на легком ветерке. Тут же бар и стол для пикника и горячий пресный душ, и так мы провели свой первый «день». После этого мы могли смотреть в лицо своим спутникам и реальности – недолго. А когда снова становилось скучно, Альберт появлялся с виноградной беседкой в оазисе на Больших Песках планеты Пегги. Оазис рядом с горной стеной, с нее стекают ледяные ручейки. Вокруг нас белый виноград, черный и красный виноград, сливы и ягоды, дыни и персики. Мы лежали рядом в тени листвы, касались друг друга, разговаривали, и так прошел второй «день».

Мы едва ли думали, куда летим… в тот момент.

Бесконечная изобретательность Альберта непрерывно снабжала нас новой обстановкой. Хижина на огромном дереве в африканском тропическом лесу, внизу по ночам молча скользят слоны и львы. Дом-лодка в индийском озере, со слугами в тюрбанах, которые приносят свежие цветочные шербеты, телятину с острыми приправами и разнообразное печенье среди водяных лилий. Пентхаус на сотом этаже над Чикаго, выходящий на широкое озеро под освещенными молниями грозовыми облаками. Ночь в Рио во время карнавала, и другой карнавал – Марди Грас – в Новом Орлеане. Платформа на воздушной подушке, непрерывно вибрирующая на краю кратера на горе Ад планеты Персефона, с потоками лавы, почти доходящими до того места, где мы сидим. У Альберта были их миллионы, и все превосходные.

Но мне все равно было не очень хорошо.

Эсси, запыхавшись, усаживалась на краю Большого каньона. Взглянула на меня изучающе и сказала:

– Все в порядке, мой Робин?

– Все отлично, – ответил я голосом таким же твердым, как и лживым.

– Ага, – сказала она, кивая. – Ха, – добавила, внимательно разглядывая меня. – Я думаю, хватит с нас туризма. В целом Робин все же не тупой мальчик. Альберт! Где ты?

– Здесь, миссис Броудхед, – сказал Альберт, заглядывая рядом с нами в каньон.

Эсси искоса посмотрела на его дружелюбное лицо на фоне яркой имитации аризонского неба.

– Как ты думаешь, – спросила она, – можно ли найти окружение… скажем, менее сибаритское для моего дорогого мужа, который способен на все, не может только ничего не делать.

– Конечно, – ответил Альберт. – В сущности, я как раз собирался предложить, чтобы мы на время отказались от имитированных пейзажей. Наверно, интереснее будет провести какое-то время с гостями «Истинной любви». Боюсь, они уже несколько соскучились.

За многие миллионы миллисекунд своего опыта я знаком был с разными существами, среди них были и хичи. Но Двойная Связь – совсем особое дело.

Особое было то, что в нем очень много этого особого. Успокоенный долгими днями лежания на пляже (и подъема на горы, и подводной охоты, и даже участия в автомобильных гонках) вместе с Эсси, я готов был стать серьезным.

Двойная Связь тоже.

– Надеюсь, – сказал он вежливо, виновато подергивая мышцами на тыльной стороне ладоней, – вы меня простите за то, что я пробрался на ваш корабль, Робинетт Броудхед. Это было предложение Температурного Скачка. Он очень мудр.

– Конечно, – сказал я, отвечая вежливостью на вежливость, – но кто такой этот Температурный Скачок?

– Он второй представитель хичи в совете Звездного Управления Быстрого реагирования, – сказал Двойная Связь, а Кассата добавил:

– И к тому же настоящая заноза в заду. – Говоря это, он улыбался, и я с любопытством взглянул на него. Для Кассаты такие слова очень характерны, но сказал он их как-то не по-кассатовски. И даже вел себя не по-кассатовски. Сидел рядом с Алисией Ло, и они держались за руки.

Двойная Связь воспринял эту реплику по-дружески.

– Да, у нас были разногласия. Особенно часто с вами, генерал Кассата, вернее, с вашим органическим оригиналом.

– Старик Кассата Кровь-и-Смерть, – с улыбкой сказала копия. – Вам, хичи, не нравится, когда мы говорим о взрыве кугельблитца.

И правда. Мышцы шеи Двойной Связи сразу напряглись – это эквивалентно человеческой дрожи. Альберт откашлялся и миролюбиво сказал:

– Двойная Связь, я уже давно хочу кое-что обсудить с вами. Может, вы поможете мне прояснить дело.

– С большим удовольствием, – ответил хичи.

– Были ли вы еще органическим, когда стали одним из главных специалистов по планете лежебок? Мне интересно. Не можете ли визуально показать нам некоторые материалы о лежебоках?

– Не помню, – ответил Двойная Связь, улыбаясь. Улыбка хичи – когда мышцы начинают извиваться вокруг огромных розовых шаров-глаз. – Но мы связали свои веера с вашей информационной системой, и у меня готовы такие материалы.

– Я так и думал, – сказал Альберт, имея в виду готовность материалов. – Позвольте мне сначала кое-что показать вам. Находясь на спутнике ЗУБов, мы заглядывали к свиньям вуду. У миссис Броудхед и у меня появилась одна и та же мысль. Помните? – спросил он, глядя на меня.

– Конечно, – ответил я, потому что Альберт много раз показывал нам свиней, воспроизводил всю их грязь, за исключением запаха. Одна из свиней старательно выгрызала очередную куклу вуду, а на заднем плане – сама такая маленькая фигурка, отмытая от грязи и слизи. – Эсси сказала, что они интересны. Алисия – что они похожи на кукол, просто игрушки, а потом ты сказала – что ты сказала, Эсси?

Она ответила:

– Посетители.

Сказала отчасти вызывающим голосом, словно ожидала, что с ней будут спорить, отчасти… ну, голос звучал испуганно. Альберт кивнул.

– Совершенно верно, миссис Броудхед. Посетители. Чужаки для этой планеты. Логичное заключение, поскольку фигурки все одинаковые, изображение очень детализированное и на планете нет ничего, что могло бы послужить для него моделью.