Царская охота (СИ) - "shellina"

— Они меня тоже связали, прямо как вас, — быстро-быстро говорила Филиппа. Не переставая пилить веревку. — Но у меня руки тоньше, а веревка широкая и плотно связать их не получилось. Когда он подошел к вам, я сумела вытащить одну руку, потом вторую…

В это время веревка поддалась и я, напрягая мышцы до предела разорвал остатки. Кисти сразу же заболели от возвращающегося к ним кровообращения, но думать об этом было пока нельзя. Стряхнув остатки веревки, я обхватил лицо Филиппы, стараясь не причинить ей боли, и поцеловал, чтобы прервать этот бессвязный поток слов, у пребывающей в полушоковом состоянии девушки. Но шок или не шок, а сегодня она фактически нас спасла. Филиппа закрыла глаза и тихонько вздохнула мне в губы. Целоваться она не умела, и это почему-то привело меня в восторг, придав недостающих сил. Отстранив ее от себя так, чтобы она всегда находилась за моей спиной, я выхватил пистолет из руки Рондо и не отказал себе в удовольствии пнуть его по голове, потому что лорд в это время начал проявлять признаки жизни. Тратить на него единственную пулю не было никакого желания, тем более, что нет гарантии того, что я успею снова зарядить пистолет.

Как в воду глядел. Где-то вдалеке послышался собачий лай, крики и отдаленные звуки выстрелов. В комнате было светло, значит не так уж много времени прошло, после нападения. Дверь резко распахнулась.

— Долго вы еще будете возиться? — на пороге стоял английский офицер, кажется, я видел его как-то в сопровождение лорда Рондо. Но разглядывать долго я его не стал, потом разберемся, а без лишних разговоров нажал на спуск.

Грохот, искры, дым, который быстро расползся по комнате, и офицер упал на пол без признаков жизни. Наверняка у него есть заряженное оружие, мелькнуло у меня в голове, и я уже было метнулся к телу, но тут в дверном проеме появился второй. Все-таки реакция у этих парней что надо. сориентировался он очень быстро. Я не успел сделать и шагу, а он уже выхватывал свой пистолет, но тут за его спиной послышался страшный рык и через мгновение англичанин упал под весом прыгнувшего ему на плечи огромного пса, а страшные челюсти сомкнулись у него на шее. Громкий крик забившегося под собакой англичанина на мгновение оглушил. А крики с улицы раздавались уже совсем близко.

— Гром, фу! Оставь! — Петька с рваной раной через всю щеку ввалился в комнату и схватил своего пса за загривок, оттаскивая от его уже даже не шевелящейся жертвы. Выгнав из комнаты Грома, он шагнул ко мне. — Живой! — и как-то совсем по-детски всхлипнув крепко обнял.

— Ай, у меня ребра дай Бог не переломаны, — взвыл я, подозревая в тот момент, что Петька захотел исправить ту досадную оплошность, допущенную нападавшими, оставившими меня в живых.

Но этот друг так называемый, только рассмеялся, отпуская меня.

— Михайлов? — тут же спросил я, проложив руку к ноющей груди.

— Жив. Но четверых наглухо, — Петька сразу посерьезнел. — В седле удержишься?

— Постараюсь. Филиппу к себе в седло возьмешь, я не смогу, — и я повернулся к принцессе, которая все еще стояла за моей спиной прикусив нижнюю губу и пристально смотрела на меня. — Что случилось? Вам плохо? — тут же задал я вопрос, подозревая, что пропустил ее ранение или еще чего похуже.

— А это правда, что вы и жена этого господина… — она кивнула на лорда Рондо, а я открыл рот и тут же снова его закрыл.

— Э-э-э, ну-у-у… — и обернулся к Шереметьеву. — Домой, живо.

— Домой, так домой, — кивнул Петька, переводя сияющие глаза с меня на Филиппу и обратно, протягивая мне мою дубленку и шапку, которые нападающие сняли, перед тем как к стулу привязывать.

* * *

— Андрей Иванович, государь, — дверь была приоткрыта, Митька не хотел, видимо, рисковать и пропустить момент, когда мне станет плохо, чтобы успеть оказать помощь.

Ушаков вошел в кабинет и тут же в свое любимое кресло. Был он мрачнее тучи.

— Что-то уже удалось выяснить? — хмуро спросил я, скрестив руки на груди.

Вместо ответа он бросил на стол увесистую пачку бумаг. Открыв их, я пробежался глазами по первой странице и стиснул зубы. «Кондиции», мать их.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И кого прочат на мое место? Анну? — я швырнул бумаги на стол.

— Ее в первую очередь. Елизавета — отрезанный ломоть. И, государь, предварительно мне удалось узнать, что в Англии действуют две противоборствующие группы, при этом одна выступает за открытые боевые действия, вторая предпочитает действовать по старинке, — и Ушаков кивнул на «Кондиции».

— Да что же я им такого сделал, чтобы на меня так сильно разозлились? — я потер перевязанные запястья, которые уже начали зудиться.

— Хм, — глубокомысленно произнес Ушаков. — Одно только выведение из английских банков золота Александра Данилыча, покойного, да с золотом Соловьевых чего стоит. К тому же те Соловьевы всей торговлей льна, пенькой, смолой и древесиной были назначены еще дедом твоим, государь, заведовать, а они почитай весь товар в Англию гнали, да еще и на дюже выгодных для англичан условиях. Ты ж им воздух перекрыл и в Баку отправил из Архангельска, а тут еще и бунт мастеровых в Голландии случился. Да потеря части флота под Кронштадтом… Мне дальше перечислять, али на этом остановимся?

— Где Анна? — хмуро спросил я, разглядывая «Кондиции».

— В Петербурге, под домашним арестом, — Ушаков вздохнул. — Ее причастность во всем не выявилась, просто она единственная, из Романовых, кто ближе всех к трону остался, остальных за уши притягивать надобно, вот ее и пытаются использовать.

— Привезти ее сюда, я побеседовать с ней хочу. И леди Рондо допроси, Андрей Иванович, она знает даже поболее, чем ее муженек. Он кстати живой?

— Живой, что ему сделается, — хмыкнул Ушаков. — Их было двенадцать. Все из охраны посольства. А вот засаду устраивали какие-то наемники. Их мы пока что ищем, но не беспокойся, государь, найдем. План Рондо сорвался, потому что наемники в последний момент струхнули малость. Убить императора в его же стране, это нужно недюжую смелость иметь. Видимо, этой смелости им и не хватило. Поэтому вы с ее высочеством, хвала Богу, живы. — Он замолчал, а через полминуты добавил. — Я в храме был, свечку поставил, когда вы вернулись, а мне подробности сообщили, — своим внезапным заявлением, сказанным странно дрогнувшим голосом, Ушаков выбил меня из колеи. А он тем временем вздохнул и уже своим обычным чуть издевающимся тоном продолжил. — Сейчас начнем дознание проводить лорда Рондо, как он до жизни такой докатился. И жену его допросим и слуг, не сомневайся, государь, Петр Алексеевич, — он встал и направился к двери, потому что на дворе уже была почти ночь, а ему еще предстояло столько сделать.

— Кто из наших им помогал? — я повернулся к нему, когда он уже подходил к двери.

— Конюший, что Цезаря сегодня оставил в стойле. Он же и про маршрут, на котором Миних погиб, передал. Слуги многое знают, а мы про это периодически забываем. Но теперь всем нам наука будет. Да, ежели кого с утра не дозовешься, не волнуйся, государь, это мы прямо сейчас каждого проверять начали.

Он ушел, а я остался стоять, глядя в окно. Ладно, нечего тут делать, надо отдыхать идти.

Уже лежа в постели, я долго смотрел в потолок, заложив руки за голову. Так они почему-то меньше болели. С англичан мои мысли перекинулись на Филиппу. То, как она себя вела… А ведь мы могли погибнуть. Как же хорошо, что пока не придумали автоматов.

Да какого черта! Я вскочил с кровати и подошел к окну. Думал недолго. Открыв раму, вылез на широкий карниз. Прикрыв окно, очень осторожно пошел по карнизу, который тянулся вдоль всего здания. Где-то не слишком далеко должно быть окно в ее комнату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

— Можешь идти, Марго, — Филиппа сидела у туалетного столика и рассматривала синяк. Да, сейчас долго придется сидеть взаперти, и прогуливаться вечером, когда будет уже темно, пока это отвратительное украшение не сойдет на нет.

— Вам точно ничего больше не нужно, ваше высочество? — бедная девушка очень переживала, разглядывая синяк на лице Филиппы и слушая, как их с императором Петром едва не убили сегодня. В этой России ее бедной госпоже уже досталось больше, чем за все шестнадцать лет ее жизни. — Может окно прикрыть?