Царская охота (СИ) - "shellina"

Так не расслабляться, наскоро перекусить и идти с Синодом портить отношения. Да, прибавлю я сегодня работы Ушакову. Он бедный и так скоро разорвется. Но ничего, как-нибудь прорвемся, а там глядишь его орлята подрастут, все поспокойнее будет.

Глава 7

Андрей Иванович Ушаков протер усталые глаза, шутка ли почитай двадцать часов уже на ногах, и разложил три признания рядком, перечитал и покачал головой.

— Не сходится что-то. То ли стар я стал, и что-то упускаю, хватку теряю, то ли тут что-то другое, — пробормотал он, снова читая первое признание от лорда Рондо. — Нет, не сходится. Мишка! — в комнату заглянул высокий гвардеец из выделенного государем полка, которого Ушаков сразу заприметил и забрал к себе в денщики. — Леди Рондо ко мне доставь, я сам хочу дознание провести. — Денщик, выполняющий также роль адъютанта и даже иной раз секретаря кивнул и скрылся за дверью.

Ушаков протер лицо. Поспать бы, только вот некогда, дел невпроворот, а людей не хватает. Катастрофически не хватает, хоть плачь. До того дошло, что они с Радищевым друг у друга начали людишек сманивать. Стыдобище какое. Но государь прав, неоткуда их достать. Самим нужно воспитывать, а как воспитывать, ежели присесть иной раз некогда. Приглашать иноземцев? В его Ушакова вотчину, которую он с нуля поднимает? Только подумав о такой перспективе Андрей Иванович едва за сердце не схватился, так оно кольнуло нехорошо. Ну уж нет, только через его труп, какой-нибудь иноземец зайдет в святая святых Тайной канцелярии. Слава Богу дороги начали строить на совесть, можно пока туда-сюда людей перебрасывать и довольно быстро. Это, ежели Сибири не касаться. Но в нее родимую тоже надо как-то попадать, иначе развалится Империя, которую и так как коршуны пытаются со всех сторон по кускам растащить. А государь, хоть и клыки отрастил, да кровь начала Романовская играть, молод еще, шибко молод, а опереться только вот на таких старых пердунов как он Ушаков может. И их задача — во что бы то ни стало дожить до того момента, когда Петр крепко на ноги встанет, когда его собственная свора таких же волчат подрастет, как вон Петька Шереметьев. Вроде бы бабник и балагур, а как глянет иной раз, так мурашки сразу по спине пробегают, сразу становится понятно, с кем он с самого детства игрался, да нахватался привычек странных. Один Петр из Романовых остался, кто фамилию свою правильно по батюшки передать сможет наследникам. Ежели с ним что случится, что тогда? Какой-нибудь Петер-Ульбрихт трон займет и будет свои иноземные порядки пытаться навязывать? Так что надо терпеть. Терпеть и работать в поте лица. Ниче, в гробу потом отоспятся.

Перо выпало из пальцев, и Ушаков встрепенулся, надо же, задремал все-таки. Нужно поспать, никому лучше не станет, если удар от усталости получит. Сам же только что думал, старый дурень, что нельзя пока помирать, не на кого службу оставить. В дверь постучали. Ушаков крикнул, чтобы входили, и увидел Дмитрия Кузина. Мальчик ему нравился. Из народа, но он обладал цепким умом, абсолютной преданностью к Петру и полным отсутствием совести. И Андрей Иванович ценил его за все эти качества. Более того, он именно Митьку видел в перспективе на своем месте, вот только обучить его нужно всему успеть. Митька молча подошел к столу и протянул Ушаков бумаги, которые тот развернув начал читать. Прочитав, поднял взгляд на своего ученика и усмехнулся.

— Долго уговаривать пришлось? — Митька пожал плечами.

— Не очень. Думаю, что, ежели с государем принцессы не было, то дольше бы ломался. А так, даже сам последние пункты предложил внести.

— А ты почему не с ним? — Ушаков слегка нахмурился.

— В Синоде государь, — Митька вздохнул. — Без меня пошел, сказал, что его-то там с трудом терпят, а вопросы нужно важные решить как можно скорее.

— Не люблю долгополых, — поморщился Ушаков. — Все норовят своей блудливой моралью уши загадить, а сами потом в Пост Великий гуся в карася крещут и жрут в три горла. Мало воистину святых людей среди попов, ой как мало. Как думаешь, справится?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Должен, — Митька осторожно примостился на стуле. — У него разговор-то с попами один — не хочешь слушать, вникать в то, что говорю, вон там стоит корабль, собирайся, поедешь в Америки туземцев в православие крестить. Вот только разрешение бы сначала на свадьбу получил, а там пущай как хочет, так с попами и разбирается.

— Так правда, что сегодня ночью в окошко к невесте лазил? — Ушаков лукаво усмехнулся.

— Правда, чуть комнату не выстудил. Пришлось несколько раз заходить, пока не вернулся, окошко прикрывать.

— Ну, это хорошо, дело молодое. Авось, Бог даст, наследника скоро дождемся, — они переглянулись и синхронно перекрестились.

В дверь снова стукнули, и заглянул Мишка.

— Леди Рондо здесь, сейчас на дознание, али пущай ждет?

— Давай сюда, — Ушаков махнул рукой и повернулся к Митьке с задумчивым видом. — Вот что, Дима, посиди-ка ты со мной, послушай, может я пропущу что-нибудь, все-таки возраст, да и не спал долго, — Митька в который раз кивнул, и отодвинулся в тень вместе со стулом, а Ушаков в этот момент поднялся и широко улыбаясь распахнул объятья, словно хотел обнять вошедшую, нервно оглядывающуюся по сторонам, женщину. — Леди Джейн, ну что ж ты, голубушка, проходи, присаживайся. Тебе удобно? — она скованно кивнула, садясь на жесткий стул, а в этом кабинете, который уже оброс такими легендами, что заходить сюда было страшно, других не было. — Точно удобно? Ты говори, не стесняйся, голубушка, а то разговор нам долгий предстоит, нам же важно, чтобы ты не устала, ведь так?

* * *

Весь день Филиппа провела, как на иголках. Ей до сих пор не верилось, что она решилась провести ночь с мужчиной, даже, если этот мужчина скоро станет ее мужем. О том, что было ночью, она старалась не думать, чтобы каждый раз не краснеть, когда ее взгляд падал на широкую кровать. Хватит и того, что Марго знает.

Утром, когда Филиппа нежилась в ванной, вот этот обычай, возведенный в приказ, ей очень нравился, недаром Петр назвал ее когда-то русалкой, Марго зашла как обычно в комнату и подошла к кровати, чтобы поправить ее. Девушка долго смотрела на сбитые простыни, и на другие следы того, что ее госпожа провела эту ночь не одна.

— Думаю, что лучше сменить простыни, — пробормотала она.

— Что? Что ты там бормочешь? — Филиппа вышла из ванной, завернувшись в пеньюар, а с ее длинных распущенных волос на ковер капала вода.

— Я говорю, что нет ничего лучше свежего постельного белья, вам так не кажется, ваше высочество? — и она ловко содрала злополучную простынь, смяв ее при этом в комок. Филиппа вспыхнула и отвела взгляд, мучительно соображая про себя, что же будет делать, если новость о ее падении вырвется за пределы этой комнаты. — Его императорское величество очень красивый, правда? — паршивка лукаво улыбнулась. — Такой сильный, наверняка очень выносливый.

— Марго, прекрати, — Филиппа поднесла ладони к щекам, которые горели так, что даже синяк стал не слишком виден.

— О, ваше высочество, я не думала, что слушать о достоинствах вашего жениха вам так быстро наскучит. Но, он действительно очень красив. Наверняка вокруг вьется много дам, желающих скрасить его одиночество, которое, если честно, на мой взгляд слишком сильно затянулось.

— Откуда ты… — Филиппа села за туалетный столик. — Брось это белье, позже унесешь и постираешь. А сейчас, расчеши мне волосы.

Марго посмотрела не нее с удивлением, обычно после купания Филиппа сама высушивала и расчесывала волосы, которые струились по спине до самой талии. Но приказ есть приказ, и она взяла чистую тряпицу и принялась осторожно промокать длинные черные волосы, чтобы избавить их от остатков воды. И лишь затем взяла в руки щетку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы хотите, чтобы я вас просто расчесала, ваше высочество, или сделать прическу? Заплести косу? — Филиппа посмотрела на нее в зеркале. По плечам побежали мурашки, то ли холодные капли воды с волос попали на кожу, то ли это от того произошло, что она вспомнила как совсем недавно другие руки, очень мужские, крепкие, расплетали ее косу.