Дом в Цибикнуре - Софья Могилевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Кате ничего этого говорить не приходится. И учить её тоже нет смысла. А такие слова произносить уж тем более…
Катя всё делает так, именно так, как полагается. Будто не первый, а тысячу первый раз дежурит в дошкольной группе. И Наташа, незаметно наблюдая, как ловко Катя накидывает на малышей майки, как быстро заправляет их в трусы, как аккуратно натягивает на босые ножки носки и тапочки, только старается не отставать.
И когда Ольга Филатовна, вернувшись в дошкольную комнату, спрашивает:
— Кажется, у меня сегодня появилась еще одна новая помощница?
Наташа с уважением говорит:
— Она первый раз, а делает всё очень правильно.
Затем девочки ведут всю стайку малышей умываться, Там Наташа показывает Кате, какой умывальник самый лучший и не брызгает, и как нужно мыть ребятам лицо, чтобы мыло не попало в глаза, и как вытирать насухо полотенцем руки и уши.
Потом девочки приводят всех в маленькую малышовую столовую, и пока Ольга Филатовна усаживает ребят по местам, они бегут на кухню за чаем и хлебом.
— Ты что понесёшь, — спрашивает Наташа: — чайник или эти тарелки с хлебом?
— А ты что хочешь? — спрашивает Катя.
— Я-то хотела бы нести хлеб, да ты чайник не дотащишь. Он знаешь какой тяжеленный!
— Тогда давай чайник вместе, а по тарелке с хлебом каждая возьмёт в другую руку…
Когда Ольга Филатовна уводит всю свою дошкольную команду на прогулку, девочки остаются прибирать.
— Да, — поучает Наташа, — работы нам хватит, до самого вечера. Сейчас мы перемоем чайную посуду, подметём, наведём порядок в столовой, а потом возьмёмся за спальню. Много, много у нас с тобой дел, не беспокойся… Тут только успевай поворачивайся!
А Катя и не беспокоится. Она всё рассматривает и всё разглядывает в этих комнатах, где она первый раз.
Какие забавные занавески на окнах! Разноцветные бабочки и ромашки на них нашиты из пёстрых ситцевых лоскутков. Всё это сделали, наверно, Ольга Филатовна и девочки.
Обои в столовой и в спальне тоже не покупные. Они тоже сделаны собственными руками. Несмотря на густой слой мела, Катя сразу догадалась, что на стены наклеены газеты: «Известия», «Труд», «Пионерская правда». Буквы всё-таки кое-где пробиваются. Но по белому меловому фону нарисованы такие пёстрые букеты цветов, такие румяные яблоки и такие спелые груши, что эти самодельные обои из газет показались Кате ничуть не хуже покупных. Даже лучше.
А у окна в ящике — влажная рыжевато-красная глина.
— Эту глину, — объясняет Наташа, — старшие мальчики отыскали далеко на реке Кокшанге и притащили малышам.
Катя с удивлением разглядывает разные забавные игрушки-самоделки, сделанные из этой обыкновенной речной глины. На большой полке, ярко и пестро раскрашенные, стоят петушки, гуси, грибы, самолёты, танки и целые поезда.
На подоконнике — домик из еловых чурок. Крыша на нем покрыта зеленым мхом, на оконцах — занавески и возле крыльца — настоящее деревцо. Прямо избушка из «Трёх медведей»…
Катя заглядывает через дверцу, а там и впрямь сидят три медвежонка из глины — большой, поменьше и совсем маленький.
— Кто хлебал из моей большой миски? — басом, за самого большого, говорит Катя, смеётся и смотрит на Наташу. — Знаешь, — говорит она, — я бы рада была дежурить у малышей ну прямо хоть каждый день. Честное слово! Мне тут так хорошо!
— Правда? — переспрашивает Наташа.
— Правда. Тут так хорошо, будто в своём собственном доме.
— Да, — говорит Наташа, — и мне всегда кажется, будто я в своём собственном доме. Только нехватает бабушки, мамы и папы… А так бы ни за что отсюда никуда не уехала…
Глава 18. Тайна старших мальчиков
Вечером, как обычно, старшие мальчики дружно и почти мгновенно улеглись по кроватям.
В спальне было темно, и только неясно светлели квадраты раскрытых настежь окон. Ночной влажный воздух вместе с запахом трав и цветов вливался в комнату.
— Сегодня кому итти? — вполголоса спросил толстый Генка, приподнимаясь на локте. Кровать под ним взвизгнула и закряхтела.
— Сегодня Аркадию, — тонким голоском сказал Кузя. — Аркаша, нынче твой черёд.
— Знаю, — шопотом подтвердил Аркаша. — Сегодня моя очередь.
— Беги пораньше, — сказал Женя Воробьёв неумного начальническим тоном. Он старший и слегка верховодит мальчиками. — Пораньше несись, а то проворонишь, как вчера Генка.
— Да-а, — обиженно сказал Генка, — а чем я виноват, если Софья Николаевна с ночным обходом явилась? Мне итти, а она, как нарочно, из комнаты ни на шаг…
— Виноват, не виноват, а прозевал, — проговорил Женя. — Самое начало прозевал. Скажешь, нет?
— Прозевал, — мрачно подтвердил Генка.
— Правда, Аркадий, — послышался с дальней кровати голос Коли Бабурина, — беги лучше сейчас, а то опять дежурная нагрянет!
— Нет, — быстро проговорил Кузя, — сегодня никто не нагрянет: сегодня ночная дежурная не Софья Николаевна, а Галя. Галя в эту пору не ходит по комнатам.
— Всё равно, пусть сейчас идёт, — проговорил Женя. — Знаешь, Аркадий, лучше возьми левее, огородами: значительно безопаснее.
— Ладно, — сказал Аркадий и выскользнул из-под одеяла.
Оказывается, он и не раздевался (ох, если бы об этом знала Софья Николаевна!), а улёгся в кровать прямо в штанах и рубашке.
— Обратно скоро не ждите, — сказал он.
И, перекинувшись через подоконник, спрыгнул вниз и пропал в тёмных зарослях бузины.
Мальчики сразу, словно сговорившись, замолчали.
Тихо. Только два осенних комарика тонко и печально выводят комариный дуэт на своих свистульках.
Аркаша вылез из бузины и огляделся.
Никого.
Путь открыт и безопасен.
И такая тишина, что, кажется, упади с берёзы сухой лист — услышишь его падение…
Никаких голосов. Только перекликаются молотилки на колхозных токах. Но и этот звук не мешает тишине.
Свой золотой путь прочертила на небе лёгкая падучая звезда. Куда-то скатилась в темноту и пропала… Звёзд падает в августе великое множество. Недавно они вместе с Наташей взялись подсчитать, сколько их скатится за один вечер. Досчитали до ста сорока трёх, и надоело. Ему-то не надоело, а Наташе надоело. «Ну их, эти падучие звёзды!» воскликнула она и умчалась на поляну играть в пятнашки…
Аркаша слегка поёжился. Прохладно становится. Это вам не лето, когда всю ночь нельзя дышать от жары и духоты. И лягушки на пруду не ведут своих лягушачьих споров-разговоров. Наверное, озябли и сидят помалкивают. А летом что было! Трезвон стоял от этих лягушек. Как начнут, не могут остановиться до утра!
«Побегу!» подумал Аркадий и, как приказал ему Женя Воробьёв, взял левее, огородами.
Он бежал задами, кое-где перескакивая через канавы, кое-где пролезая между жердями плетней. Один раз на него свирепо огрызнулась собака.
— Я тебя! — шопотом прикрикнул Аркаша и на всякий случай свернул слегка в сторону.
Пробежав с полкилометра огородами, Аркадий нырнул в узкий проулок между избами и выскочил на проезжую дорогу, проходившую деревней. Дорога была мягкая и ещё не остыла от дневного солнца. Аркаша потоптался босыми ногами в тёплой дорожной пыли. После влажной травы было приятно. «Придётся сбегать в умывалку ещё разок ополоснуть ноги», подумал Аркаша и припустил дальше.
Но вместо того чтобы бежать вперёд по дороге, он помчался обратно, в сторону детдома, прячась в тени плетней. Когда он был напротив тёмных детдомовских окон, он остановился, перевёл дух и огляделся. По-прежнему кругом было тихо и пусто. Ни людей, ни света. Но в одном окне их дома горел светлый огонёк: в кабинете у Клавдии Михайловны. Это она допоздна работала у себя. Да ещё слабо-слабо переливался свет коптилки в комнате дошколят. Там дежурили воспитательница Галя и ночная няня малышей. Только они вдвоём не будут спать сегодня всю ночь, охраняя сон и покой детей.
Аркаша покосился на тёмный, вытянутый на пригорке силуэт их дома и, крадучись, подошёл к небольшому домику у дороги.
И у старших девочек в этот вечер тоже не спали.
— Есть! Опять побежал… — отскочив от окна, громким шопотом сказала Мила.
Она уже с час наблюдала за окнами мальчишек. Обе комнаты выходили в сторону дороги. Только окна девочек находились в центральной части дома, а мальчишеские окна были слева, ближе к воротам.
— Сегодня, кажется, Аркадий… Кажется, его хохол на затылке. Выпрыгнул из окошка — и в кусты. А куда дальше, не разглядела. Даже интересно, куда они носятся по ночам?
— Как хотите, девочки, — волнуясь, зашептала Наташа, — это невозможно. Неужели мы не разведаем, какие тайны завелись у наших мальчишек?
— Какие тайны? — сонным голосом протянула Нюрочка. — На колхозное поле за горохом бегают. Завтра обязательно выпрошу горошку…
