Метафизика пата - Федор Гиренок

Добро, если оно случается, то в горизонте абсолютного, т. е. не зависит от существования того добра, что было вчера, и не вытекает из того, что будет завтра. Это какое добро? Абсолютное.

ЗЛО. Радикальное зло «Радикальное зло» – понятие Канта. Это понятие переосмыслено К. Ясперсом, но, кажется, философская мантия Канта не стала от этого чище. Как было на ней пятно радикального зла, так оно и осталось.

Первыми это пятно заметили Гете с Шиллером. Они же и ткнули в него пальцем. И хотя пальцем показывать нехорошо, они дело свое сделали и с тех пор все знают, что чистый разум грязноват в своих истоках, что трансцендентализм довольно сильно испачкан. Что такое радикальное зло? Вот ты, и тебе хочется счастья себе.

И это хорошо. Но где-то там есть еще и родина. И этой родине тоже захотелось быть счастливой. И это тоже хорошо. Проблема начинается с определения того, что чему предшествует. Кант уверен, что прежде нужно думать о радине, а потом о себе.

Но если ты согласишься думать о Родине при условии, что уже подумал о себе, то это радикальное зло.

Кант обращается с нами, как с детьми. Сделал уроки – иди погуляй. Т. е. исполнение нравственного закона является условием ^наполнения сосуда с личным счастьем.

Радикальное зло, как осколок, сидит в глубинах европейского духа и иногда дает о себе знать. Но само по себе радикальное зло уже не опасно. Европа к нему привыкла. Да и ведет оно себя тихо. Более опасно радикальное добро, т. е. исполнение общего как условия частного счастья. Это добро застряло в иедрах русской души и избавиться от него, кажется, нет никакой возможности.

Зло вообще неинтересный предмет. Мало ли что оно обозначает. Любопытно не само радикальное зло, а вот то, что оно показывает в свете нового язычества.

Что там у нас в душе, Канту невдомек. Да ему это и безразлично. Лишь бы форму соблюдал. Соблюдаешь – морален, не соблюдаешь – вне морали. Что это за форма?

Категорический императив, т. е. повеление: поступай так, чтобы комар носа не подточил. Или, что то же самое, согласие с тем, чтобы принцип твоего поведения стал принципом пове39 дения для всех. Вот эта всеобщая одинаковость и есть форма. Если же я со всеми веду себя одинаково, то я равнодушен. Равенство души себе самой есть бездушие.

Пока я бездушен, я морален. Душа а-моральна.

Я выделяю этот оттенок мысли Канта потому, что он был для него самого в тени.

Его высветило новое язычество, а полностью выговорила русская душа. Какой бы мир мы создали, если бы это было в наших силах? Когда Кант формулировал этот вопрос, он знал, что создать мир не в наших силах. Знал, и знание обмануло его. Мир создан, и мы уже советские, а не европейские. У них осколок радикального зла, у нас в душе разорвался снаряд радикального добра. Мир создан, а мы равнодушны, т. е. этот мир создан равнодушными.

Категорический императив хорош понарошку. Игра в притворство, в «как если бы» да еще со всей русской серьезностью заканчивается патом, т. е. бесконечным тупиком.

Почему? Вот есть мир и есть я. И мне говорят, что еще не решено, каким будет мир.

И что решать придется мне. И я, как Иванушка-дурачок, думаю, что вот вступлю-ка я в этот мир и этим моим поступком все в нем (и во мне) определится. Отныне он будет таким, (каким он будет, но не без моего в нем участия., И что же? Я в него вступаю, а он не определяется. Он меня даже не заметил. Я к Канту. А он мне – от ворот поворот. Мол, сам дурак.. Тебе же предлагали вид сделать, форму соблюсти, а ты, т.е. я, всерьез стал делать то, к чему серьезно-то и относиться нельзя.

Неподлинностью кантовского «как если бы» создается новая реальность, в терминах которой категорические императивы выглядят забавно. Например, у тебя есть дом и кухня. Ты, как кантианец, должен поступить так, чтобы твоя кухня стала коммунальной. Или сделать вид, что она у тебя коммунальная. Иначе Кант тебя объявит радикально злым.

Если ты сильный, то сделай силу максимой любого поведения, всеобщим законом природы. И слабых скоро не будет.

Злых поступков нет, как бы ты ни поступил. Вот есть законы и есть склонности.

Для чего нам ум? Для того чтобы следовать закону. Кто умный? Тот, кто не идет на поводу у склонности. Но человек ходит двумя ногами сразу. Кант же нам предлагает скакать на одной ноге. Или сделать вид, что мы одноногие. Ка.к природное существо я следую за страстью, как разумное – за законом. Без интеллигибельного я вне морали. Без природы – я ангел. Но я человек и нельзя мне быть и добрым, и злым одновременно. Почему нельзя? Кант так сказал. Но Кант любил ситуации, в которых личное и общест40 венное не совпадают. Вот в таких-то ситуациях и разыгрывалась кантовская мораль.

Она рождала ни добрых, ни злых, т. е. каких? Нулевых. Постулат Канта был заменен постулатом пата. Мы не марионетки из кукольного театра, которые правильно жестикулируют, но не живут. Мы живем и своей жизнью соединяем в одцой точке счастье и моральное поведение.

На, самом деле радикальное зло – это идея, которой ты служишь. Это голый долг советского человека, счастье у которого появляется всегда потом, нелегально, в маске.. Чтобы знать, что такое зло, нужно проникнуть в мысли Бога. Но если бы нам стал понятен язык Бога, наша свобода была бы парализована. Бог скрывает нас от себя, чтобы открыть нам свободу. Он скрывает от нас, что на самом деле никакого «на самом деле» нет. Европеец это понял. Он живет по принципу радикального зла. Сегодня он тучный. Русский этого не понял. Он живет по принципу радикального добра. Он- осунулся.

3.11. Антихристово добро и христово зло

Вот платье. Оно от Кардена. А это добро. Оно от антихриста. А там зло. Оно от Христа. Почему? Потому что антихристово добро бывает только в мире, за церковной оградой. Оно мирское и потому доброе. Христово зло случается внутри церковной ограды. Оно вне мира, и только потому злое. Быть в мире – значит быть на людях и соблюдать правила приличия. В мире на тебя смотрят и есть что-то, что ты делаешь под присмотром. Например, сморкаешься в платок. Само собой это не делается. Само собой это делается рукавом. Но «рукавом» нельзя. Почему? Потому что нечеловеческое это дело. Антихрист в миру. И это человечно. Это «платок».

Христос ведет вне мира. И это нечеловечно, как рукавом нос вытереть. Добро, которое вне церкви, антихристово. Зло, которое внутри церкви, христово. Что внутри? Святость. Христово зло совершается в форме святости.

Это понял В. Соловьев и отрекся от идеала христианской культуры., «Три разговора» – его завещание. Симптомы вот этого отречения рассыпаны по всему полю русского сознания. Соловьев рассыпал, Федотов собирал. В «Антихристовом добре» Федотов классифицировал все виды добра и зла. Вот мирское добро. Чем оно плохо? Да тем, что добро-то есть, да любви-то в нем нет. Это добро без любви. Христианство без любви есть не что иное, как «языческая религия мистерии».

Если я кладу рубль в протянутую руку, то не потому, что люблю. А потому, что деньги завелись и рубля не жалко. Люди перестали любить друг друга. А без этой любви христианской мистицизм вырождается в магию, аскетизм – в жестокость, а добро – в сытость.

Внецерковное добро и оцерковленное зло – вот два соблазна, которыми соблазнилась современная цивилизация. Не только добро, но и святость стала той формой, в которую научились упаковывать обман.

Забывшим Христа Г. Федотов напоминал слова примирения: «…Проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «неведомому Богу». Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». И много таких проповедников неведомого бога (и ведомого) скопилось ныне на Руси. Но выбор, кажется, сделан.

Новое язычество – наш выбор.

Колебание между православием и новььм язычеством составляет содержание современной русской духовной жизни.

3.12. Бес-субъектная мораль

Если мораль бессубъектна, то это совсем не значит, что у нее нет субъекта. Бес ее субъект. Бессубъектного же беса еще никто не видел ни спереди, ни сзади.

Мораль, может быть, еще и существует, но как рыба на берегу. Мораль есть, да «воды» для нее нет. Например, вот ручка, которой я пишу. Или ваучер, который я еще не получил. Все эти вещи существуют вне зависимости от того, соблюдаю я нравы своего общества или не соблюдаю, знаю ли я добро и зло или не знаю. Они вне морали. И это цивилизация, т. е. что такое цивилизация? Да нравственно безразличные вещи, их дление.

Вне нравственности когда-то была одна природа. В ней волки ели зайцев. И это, конечно же, естественно. Противоестественным был бы волк, отказавшийся от зайчатины. Естественные вещи желательны. Избегать нужно противоестественных вещей, того, что нежелательно. Кому? Телу желания.

Русское сознание относилось с особой чувствительностью к онтологии ума, которая делала возможным сосуществование разнородных явлений. Этой умной онтологией была мораль.