Ян Гус - Милош Кратохвил

ГЛАВА 6

РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ИДЕИ

Положения Гуса о том, что церковь не должна иметь мирского имущества и светской власти и что она не может пользоваться непререкаемым авторитетом, являлись опасной атакой на самую основу церковной системы, на учение церкви, ее практику и организацию. Одного этого было бы достаточно, чтобы церковь объявила Гусу войну не на жизнь, а на смерть.

Но сам способ мышления Гуса был, может быть, еще революционнее, чем содержание его идей. Когда он доводил свои мысли до логического конца, перед ним открывались такие дальние горизонты, которых не мог охватить даже его острый взор и проницательный разум. Лишь позднее по этим путям двинулись революционные массы гуситов.

Обличая пороки церкви и разбирая основные проблемы греха, послушания, справедливости всякого рода земной власти, Гус не мог ограничить свои выводы одной лишь церковью. Они вышли за ее рамки и затронули область светского общества. Что же говорить о взглядах Гуса на собственность, если он утверждал, что каждый человек владеет имуществом только как достоянием, вверенным ему богом для справедливого пользования на благо себе и своим ближним. По учению бога, всякая собственность должна принадлежать справедливым, а кто живет в тяжком грехе, владеет имуществом неправильно в ущерб справедливым, которым оно принадлежит, такой человек, собственно, отобрал у них имущество и присвоил себе, а посему он не владелец, но попросту вор. Отсюда необходимое следствие, хотя сам Гус его и не высказывал: отнять добычу у вора!

Весь феодальный строй был построен на том принципе, что люди занимают положение в обществе по праву рождения, независимо от их характеров и каких-либо нравственных соображений и обоснований. Рожденный под гербом становился и оставался дворянином со всеми правами и привилегиями своего сословия; тот же, чья колыбель стояла в бедной хате, никогда не мог улучшить своего положения в обществе. Какими бунтарскими должны были казаться взгляды Гуса, для которого нравственный критерий был единственным мерилом в определении ценности человека. Что могли думать люди феодального общества, когда Гус проповедовал: «В области духовной священник выше короля мирян. Король же, будучи так же помазан (посвящен), выше священника в области светских дел. Но выше их обоих стоит перед Богом простая женщина, ибо блюдет она все заветы Божьи не по долгу, но по святости жизни своей».

Как революционно изменяет здесь Гус оценку людей! Пусть он делает это с оговоркой — «перед Богом», «перед лицом Божьим», но как это должно было действовать на мышление людей, когда они думали о своем положении здесь, на земле, где их притесняли и эксплуатировали именно те сильные, которые за грехи свои считались отверженными «перед Богом» и недостойными своих должностей!

Столь же резко критиковал Гус светские власти и богачей. «Господа излишне обирают бедноту, отнимают заработки за малую провинность, своевольно налагают дани, не позволяя людям обороняться. А ведь по закону Божьему они обязаны и защищать своих подданных».

Следуя своей привычке, Гус очень конкретно вскрывал в проповедях пороки светского общества. О пражских богатых купцах он, к примеру, говорил, что они велят «своим помощникам в Венеции и другим писать себе, будто дороговизна в Венеции, а когда сие напишут им, и показывают (эти письма) другим, чтобы запугать их и к торгу принудить. И кто может описать их уловки и ростовщичество, которым они души свои порочат и людей одурачивают!»

Вспомним теперь требование Гуса, чтобы каждый человек мерил приказы, получаемые от высших, меркой священного писания, чтобы взвешивал каждый такой приказ — согласуется ли он с заповедями христианства. Но как можно это сделать? Единственно с помощью разума!

Это была одна из самых революционных и для существовавшего порядка одна из самых опасных идей. Вместо слепого повиновения приказу, поучению, догмату дать всем людям право рассуждать и решать, надо или не надо быть «послушным подданным»! Правда, понятие «разум» совпадало у Гуса с понятием «ум, просвещенный Богом», но все равно он признавал право на это свойство, как бы ни толковать его, за любым человеком. «Кто ты? Ответь: человек. Живое, разумное и смертное. Отвергнешь разум и станешь поганым псом, ржущим конем, ослом ленивым. Разум есть дар Божий!»

«Стало быть, любой сапожник или портной сам должен решать, что хорошо и что плохо?» — насмешливо возражали противники Гуса. И Гус отвечал словами, которые лучше всех других свидетельствуют, как безмерно уважал он мнение простого человека, как уважал он народ и его мудрость. Конечно, это был еще один страшный проступок в глазах феодальной церкви. «О, сколь скверно сделал Христос, — иронически восклицал Гус, — что не явился сначала прелатам и докторам. Он же пришел в бедности и чистоте, а так как равный ищет равного, явился Христос прежде простым людям, а не гордым прелатам. Так же поступает он и ныне, являясь чаще и прежде бедным, чем богатым». В других проповедях Гус цитирует писание: «Мудрость — достояние покорных». И добавляет: «Простые люди веруют без ненужных искажений, иное дело мудрствующие, ибо искажают они смысл слов Христовых. За то хвалил Христос Отца, говоря: «Хвалю тебя, Отче, Господине земли и неба, что сокрыл ты эти тайны от мудрых и осторожных и явил их малым сим и отверженным».

Какое сознание собственного достоинства, какую гордость внушали эти слова Гуса народу!

Безгранично сильным делала Гуса огромная нравственная решительность. Однажды признав что-нибудь справедливым и верным, он уже не мог отступиться— разве что более веские доводы убеждали его в ошибке. Раз познанной правде нельзя изменить, нельзя от нее отречься — это было бы предательством и отрицанием жизни. И вот эту свою нравственную строгость и мужество Гус воспитывал и у своих слушателей: «Посему, верный христианин, ищи правду, слушай правду, учись правде, поддерживай правду, защищай правду хотя бы и ценой жизни, ибо правда освободит тебя».

Здесь Гус не знал уступок и компромиссов. «Если правда вызовет возмущение — лучше возмущение, нежели отказ от правды». Никакие угрозы или опасности не в силах были «отгрозить его от правды» (устрашить); и он произнес слова, не зная, что им суждено стать пророческими: «Как купец, который несет при себе золото, не уверен в жизни своей, так и те, кто слово Божье без лести проповедуют, не могут поручиться за свою земную жизнь. Сказал Христос: «Посылаю вас, как овец к волкам; посему будьте осторожны, как змеи, и чисты сердцем, как голубицы. Ибо выдавать вас будут советам нечестивых и в собраниях своих будут бичевать вас».