На улицах Стамбула - Мария Рашова

вбитого в мой гроб. Я правда очень хотел не накосячить в этой жизни и не пасть. Я видел очень много падших людей каждый день, тех, в которых не осталось ничего живого. Они ели, спали, занимались сексом, но они были мертвы изнутри. Где то их границы были плохо защищены, и тьма проникла в их тело и осталась в них жить. Я заглядывал в их пустые глаза и ужасался. Ведь Бог создавал их не такими. Совершенно точно, он вкладывал в них живую душу и живую же душу хотел получить обратно. Но сейчас внутри них была только тьма. Где, в какой момент, происходил этот роковой поворот и они садились в ржавую вагонетку с хохочущими чертями и неслись в ад? Неслись так, что каждый, кто пытался их остановить, рисковал быть сбитым. Неслись на такой огромной скорости, как будто ад закрывался и они боялись, что не успеют. Глупо и страшно. Душа — это то, что создано Богом, и у нас нет прав передавать это кому- либо или продавать. Это то, что принадлежит Богу, и она должна вернуться обратно Богу. Почему же люди думают, что имеют право распоряжаться ею? Ничего подобного, это наглая ложь темных, размахивающих своими контрактами, зажатыми в копытах, перед вашим носом. Каждый ваш помысл должен быть проверен внутренними органами безопасности на принадлежность вам. Почти любая ваша мысль может быть внушенным помыслом. Каждый раз при новой мысли спрашивайте себя — а не нашептали ли мне это черные лохматые в мое левое ухо? Какой им резон? Ха! Помните, что в любое время и при любых обстоятельствах цель темных — это вы и ваша энергия. Даже если вам кажется, что вы — не настолько значимы, чтобы ради вас организовывать заварушку, помните, что бы ни случилось, что вы — цель. Если вы настолько мощны, что ради вас плетется паутина многочисленных козней, искушений и ловушек от темных, поздравляю — вы — лакомый кусочек. Вас хотят либо деактивировать, чтобы вы погрузились в пучину греха: гнева, уныния, блуда, осуждения и прочих, чтобы вы лежали на диване бессильными и обесточенными после этих грехов, чтобы в вас не было даже капли энергии продолжать все то, что вы делали до нападения на вас. Так задушевно просто, что хочется пустить слезу. Ну, в самом деле, ну чего вы обижаетесь, вы что, думали, что попали в рай, и никто на этой планете не захочет сделать вам подножку? Зря. Если вы изначально светлый, даже если вы очень сильно замотанный светлый, даже если очень усталый, даже если уже сильно раненый, пострадавший в боях со злом, единственное, чего хотят и всегда будут хотеть темные — низложить вас окончательно. То есть, либо чтобы вы лежали на диване в коматозе от уныния и ничего не делали, либо по хардкору, чтобы вы оступились, вам было бы внушение, что Бог не простит и нет пути назад (а до того, как вы оступитесь и согрешите, они, как правило, верещат, что Бог простит), и тут — опа, такой знакомый, до боли родной и веселый выход, как самоубийство. Верный путь в ад, грех, после которого вот действительно нет прощения. Система работает веками, они ничего, ничегошеньки в ней не меняют. Если вы хотя бы немного с ней ознакомитесь, вы сможете угадывать ее черты в ваших помыслах. Ничего не меняется, все работает, самоубийцами, которые повелись на эту схему, переполнен ад. Да, мне дико жаль, да, мне хотелось бы всех их остановить, но я не смотрю на них свысока. Просто потому что мне эту схему впендюривают каждый раз, когда я готов оступиться. Этим сукам очень надо, чтобы я сгрохотал в ад или хотя бы заткнулся и перестал делать то, что я делаю. Но я не затыкаюсь. Я не затыкаюсь, внутри меня работает маленький моторчик, как у Карлсона на топливе из варенья. Я, в меру упитанный мужчина, в самом расцвете сил, и я не позволю этим мразям затащить меня в зону уныния, в зону бездействия, в зону лени, опустошения, постоянной тревоги, гнева, блуда, чревоугодия, гордыни, разложения себя как личности. Они не смогут разрушить меня и мою душу, потому что все это принадлежит Богу и Ему одному. Я, как заноза в правой пятке, как бельмо на глазу, как камешек в ботинке, как свежая мозоль от новых туфель, как кость в горле буду отравлять жизнь всех темных веками. Потому что я буду жив (только благодаря небу), и потому что я буду действовать. Я будут действовать так, что темным не поздоровится. Так, что они будут орать при одном упоминании моего имени. Орать благим матом, срывая свои глотки, вонзаясь когтями в свою неживую плоть. Потому что я слышу небо, и я вижу оступившихся с правильного пути, и я точно не хочу быть одним из них. Нет уж, жарьте себя сами в аду, а я как-нибудь обойдусь без этого. Я до последнего буду грести к берегу светлого моря, даже если мои мышцы устанут, даже если они задеревенеют от холода, даже если они станут как камни, я буду грести из последних сил. Потому что все, что я могу. Доплыть туда и попросить прощения у Него. Мне не нужны все эти тупые искушения, эти глупые люди, подписавшие контракт своей кровью, даже не задумываются о том, что вся их роскошь и бриллианты — всего лишь тленные черепушки, и придет час, когда все увидят истинную цену вещей и людей, и тогда, как у Золушки после 00:00, все превратится в прах. А пока — веселитесь, ведь полночь еще не наступила. Веселитесь, ведь скелеты тоже могут дергаться и танцевать, веселитесь, ведь вы еще не поняли, что давно мертвы внутри. И тут я внезапно понял, что хочу знаменитого стамбульского рисового пудинга. Осознание этого пришло ко мне вдруг на самой горькой мысли. Все-таки, хорошо, что нам придумали физические тела, которых нужно кормить, поить и укладывать спать — иначе мы тут все бы на этой планете рехнулись, бесконечно гоняя по кругу депрессивные мысли. Я взбодрился, как если бы в разгар катаний с ледяной горки зимой, это когда уже все шерстяные штаны сзади в белых круглых катышках снега, когда сопли из носа замерзают на ветру, а челка из под шапки висит сосульками, когда ты уже сам похож за сугроб, и кто-то из таких же заледеневших безбашенных друзей вдруг вытаскивает вкусный пирожок с картошкой и