Схватка за Рим - Феликс Дан

Глава VIII

Вдруг она услышала быстрые шаги. Это был король, но какая перемена: всегда опущенная голова высоко поднята, осанка мужественная, решительная.

– Здравствуй, Камилла, – весело вскричал он. – Видеть тебя – лучшая награда после жаркого дня.

Камилла смутилась, покраснела.

– Мой король! – прошептала она.

Аталарих с радостным удивлением взглянул на нее: никогда еще не называла она его так, никогда не смотрела так на него.

– Твой король? – повторил он. – Боюсь, что ты не захочешь так называть меня, когда узнаешь все, что произошло сегодня.

– Я знаю все.

– Знаешь? Так будь же справедлива, не осуждай меня. Право, я не тиран и люблю римлян – ведь это же твой народ. Но я обязан охранять государство, созданное моим великим дедом. И я буду охранять его – добавил он. – Быть может, звезды уже осудили его, но я – его король и должен стоять или пасть вместе с ним.

– Ты говоришь истину, Аталарих, как подобает королю.

– Благодарю, Камилла. Как ты сегодня справедлива и добра! Ты ведь знаешь, чем я был: больным мечтателем. Но вот однажды я понял, что государству грозит опасность, понял, что я обязан охранять его. И я принялся за дело. И чем больше я трудился, тем сильнее привязывался к своему народу. И эта любовь к готам укрепила мою душу, утешила меня… в другой, очень тяжелой потере. Что мое личное счастье в сравнении с благом народа? И эта мысль, видишь, сделала меня здоровым и сильным, таким сильным, что, право, я мог бы теперь одолеть самого сильного врага. Меня мучит бездействие. Но взгляни, как чудно садится солнце! Море так тихо, и золотая дорога опять протянулась по нему. Поедем немного покататься в лодке, прошу тебя.

– На острова блаженных? – с улыбкой спросила Камилла.

– Да, к островам блаженных! – ответил король и, увлекая Камиллу, быстро вскочил в лодку, отомкнув серебряную цепь, которой она была прикована к набережной, и с силой оттолкнул ее от берега. Легкая лодка быстро понеслась по гладкой поверхности залива.

Несколько времени оба молчали. Король греб, о чем-то глубоко задумавшись, Камилла с восхищением любовалась его лицом, освещенным лучами заходящего солнца.

Наконец, король заговорил:

– Знаешь, о чем я думал теперь? Какое великое счастье – сильной рукой вести народ к блеску и славе! А ты, Камилла, о чем думала? Девушка покраснела и смешалась.

– Говори же, Камилла. Будь откровенна в этот чудный вечер. Ты смотришь так кротко, наверно, у тебя были добрые мысли.

– Я думала, как счастлива должна быть та женщина, которая может довериться сильной, верной руке любящего человека, того, кто поведет ее по волнам жизни.

– Да, Камилла, но верь мне, что и варвару можно довериться.

– Ты не варвар, – горячо заговорила девушка. – Человек, который так благородно мыслит, так великодушно действует, прощает самую черную неблагодарность, такой человек вовсе не варвар, он нисколько не ниже любого Сципиона.

– Камилла! – в восторге вскричал Аталарих. – Камилла, не грежу ли я? Ты ли говоришь это? И мне?

– Я хочу сказать больше, Аталарих, – быстро продолжала девушка. – Я хочу просить у тебя прощения за то, что я так жестоко отталкивала тебя. Ах, это была только стыдливость и страх… Но что это? Нас догоняют, мать, придворные.

Действительно, от берега отчалила лодка, в которой сидела Рустициана с несколькими придворными. После ухода префекта вдова пошла искать свою дочь. В саду ее не было. Она подошла к храму Венеры, Камиллы не было и здесь. А на мраморном столике стояло вино, приготовленное для короля. Взгляд ее в эту минуту упал на море, и она увидела лодку, в которой дочь ее ехала наедине с королем. Вспомнив слова префекта, она в страшном гневе вбежала в храм и вылила в серебряную чашу с вином содержимое флакона. Затем позвала людей, села в лодку и велела q>e6naM догонять лодку короля. Когда она спускалась со ступеней набережной, из-за угла вышла группа римлян, среди которых был и префект. Он подошел к ней и подал руку, помогая войти в лодку. «Все сделано», – шепнула ему Рустициана и велела отчаливать. В эту именно минуту Камилла заметила ее и, рассчитывая, что король повернет судно, встала. Но Аталарих вскричал:

– Нет, нет! Я не позволю похитить у меня этот час, лучший в моей жизни. Нет, Камилла, ты должна договорить, высказать мне все. Поедем дальше, пристанем к тому острову, там они найдут нас.

И он с такой силой налег на весла, что лодка полетела стрелой. Вдруг сильный толчок сразу остановил судно.

– Боже! – закричала Камилла, вскакивая с места. – В лодке течь – мы погибнем!

Действительно, вода широкой струей вливалась в лодку со дна.

Король быстро осмотрелся.

«Это Иглы Амфитриды» – страшно побледнев, воскликнул он. Дело плохо.

«Иглами Амфитриды» назывались две остроконечные скалы, которые едва выдавались над поверхностью моря между берегом и ближайшим островком. Аталарих хорошо знал, где они находятся, и всегда обходил их. Но сегодня он засмотрелся на девушки и забыл о скалах. Лодка с разгону ударилась об одну из них и получила пробоину. Островок был, положим, уже недалеко, но доплыть туда с Камиллой он не мог, удержаться на скале, пока подоспеет помощь с берега, – тоже не было возможности: вершина скалы была так остра, что на ней птица не удержалась бы. Вода же прибывала быстро – минуты через две-три лодка должна затонуть. Аталарих быстро сообразил все это.

– Камилла, боюсь, выход один – умереть.

– Умереть! Теперь! Нет, Аталарих, теперь я хочу жить, жить с тобой.

Эти слова, голос, которым они были сказаны, кольнули его прямо в сердце. Он с отчаянием осмотрелся еще раз, – но нет! Ничего нельзя сделать. Вода прибывала все сильнее.

– Нет, милая, нет надежды. Простимся поскорее.

– Прощаться?… Нет! – решительно ответила Камилла. – Я готова умереть с тобой, но прежде ты должен все знать: как я люблю тебя давно уже – всегда. Вся моя ненависть была только спрятанной любовью. Я любила тебя даже тогда, когда думала, что должна ненавидеть. – И она покрывала поцелуями его лоб, глаза, щеки. – А теперь пусть приходит смерть. Я готова. Но зачем же тебе умирать? Один ты можешь доплыть до острова. Бросайся скорее в воду, спасайся, прошу тебя.

– Нет, – горячо вскричал Аталарих, – лучше умереть с тобой, чем жить без тебя. Я наконец узнал, что ты меня любишь, – и вдруг расстаться! Нет! С этого часа мы принадлежим друг другу. Идем, Камилла, лодка уже начинает погружаться, бросимся в море.

И, обняв ее, он занес уже ногу над бортом, как вдруг из-за узкого мыса с быстротой молнии выплыло судно. Несколько мгновений – и оба спасены. Это было небольшое сторожевое готское судно, которым командовал Алигерн, двоюродный брат Тейи. Он услышал крик, узнал короля и на всех парусах бросился на помощь.

– Благодарю, храбрые друзья, – сказал Аталарих, придя в себя. – Благодарю, вы спасли не только своего короля, но и королеву.

Матросы и солдаты с удивлением смотрели на него и Камиллу, которая плакала от радости.

– Да здравствует прекрасная молодая королева! – вскричал рыжебородый Алигерн, а за ним и вся команда.

В эту минуту судно проходило мимо лодки Рустицианы. Ее гребцы тоже видели, как лодка короля ударилась о скалу. Но они были еще далеко и, несмотря на все усилия, не могли бы вовремя поспеть на помощь утопавшим. Когда они объяснили все это Рустициане, та без чувств упала на дно. Но громкие, восторженные крики солдат привели ее в себя. С удивлением оглядывалась она вокруг. Что это? Не грезит ли она? Действительно ли она видела Камиллу в объятиях короля? Действительно ли слышала крик: «Да здравствует королева!»

На берегу между тем собрались все знатные готы и римляне. Весть об опасности, которой подвергся король, быстро разнеслась по дворцу, и все бросились к берегу.

– Смотрите, готы и римляне! Вот ваша молодая королева! – обратился к ним Аталарих, стоя на ступенях храма. – Бог смерти обручил нас, не правда ли, Камилла?

Она взглянула на него и вдруг страшно испугалась: Аталарих был бледен, как мертвец, слегка качался и с трудом дышал: волнения этого дня, быстрый переход от страха к радости были слишком сильны для едва оправившегося от болезни юноши.

– Ради Бога, скорее вина, доктора! – вскричала Камилла. – Король нездоров.

Она подбежала к столу, схватила чашу с вином и поднесла ему. Цетег, притаив дыхание, наблюдал за ним. Король поднес чашу к губам, но затем вдруг опустил и, улыбнувшись, обратился к Камилле.

– Ты должна пить первая, как это принято делать германским королевам.

И он протянул ей бокал, она его взяла.

Префект вздрогнул. В первую минуту он хотел броситься и вырвать чашу из ее рук. Но остановился: сделай он это, он погиб бы безвозвратно: завтра его судили бы не только как изменника, а как отравителя. Он погиб бы, а вместе с ним – и все будущее Рима. И из-за чего? Из-за влюбленной девушки, перешедшей на сторону его смертельного врага.