Искатель. 2000. Выпуск №6 - Николай Казаков

В тамбур ворвались Дворецкий и Петренко. У обоих в руках уже были пистолеты.

— Лицом к стене! — заорал Юра и направил оружие на типа с перебитым носом.

Петренко наклонился к Баранчеевой.

— Жива…

У дверей тамбура со стороны вагона встал Гладышев.

— Не волнуйтесь, граждане, милиция! Ситуация под контролем!

Электричка стала замедлять ход перед остановкой.

Он стоял рядом с платформой и нервно курил. Он не мог поверить, что его кинули. Все что угодно, но только не это!

Нет, нет, нет!

Он — да, кинет кого угодно и когда угодно. Но его?

И главное, кто — девчонка, соплячка, наркоманка. Та, которую он поднял с самого дна жизни. Вытащил из такой грязи, что страшно подумать, что бы с ней стало через два-три года. Та, которую он одевал, обувал, кормил, в конце концов! Которая жила за ним как за каменной стеной. Та, которую он любил, ради которой спланировал убийство двух безмозглых ублюдков. А ведь от них-то и потянулась вся эта кровавая цепочка.

И она его предала. Предала!

Стоп! А не рано ли я завожусь?! Почему это я решил, что она меня кинула? Может, она была вынуждена проехать эту остановку. Или выйти раньше. Обстоятельства же разные бывают!

Где твоя хваленая выдержка? Что ты психуешь, как вокзальная проститутка, которой попользовались и не заплатили?! Надо не психовать, а думать, где ее искать!

А чего искать-то? Надо ждать! Ждать, когда она объявится. Куда она от него денется-то?!

Черт, надо было всё-таки садиться вместе с ней в электричку! Но что теперь об этом думать?!

Все, домой…

Баранчеева быстро пришла в себя и объяснила свой обморок прочитанным троекратным «люблю» — материнскому сердцу в этом послышался троекратный крик сына о помощи.

Тип с перебитым носом, которому расцарапанное лицо придавало еще более бандитский вид, оказался охранником из возглавляемой Баранчеевой фирмы. С собой его она взяла для подстраховки.

Людмила Станиславовна порывалась поехать в управление и лично допросить «эту мерзавку», но Дворецкий доходчиво объяснил, что ее присутствие только помешает быстрому получению необходимой информации, заметив, что «у мужчин свои секреты». Она понятливо закивала и только слезно попросила сообщить ей любые сведения о сыне.

Первые показания девчонка начала давать сразу, как только ее привезли в управление, усадили на стул посередине комнаты и включили все какие только можно лампочки — наркоманы не любят яркого света.

Девчонка была сильно испугана, и до предела расширенные зрачки ее слезящихся глаз придавали ей вид маленького затравленного зверька.

Дворецкий и Петренко сидели напротив нее и видели, что девчонку начинает потихонечку «ломать». Сначала ее руки, потом шея и лицо стали покрываться гусиной кожей, она постоянно зевала, чихала и сморкалась в маленький грязный платочек, который достала из кармана курточки.

Она вытерла нос и, переведя взгляд с Дворецкого на Петренко, спросила:

— Меня посадят в тюрьму?

— А ты как сама думаешь?

— Меня не за что сажать в тюрьму! — с напором произнесла она. — Честное слово! Я только выполняла то, что приказывал Сильвестр…

— Сталлоне? — усмехнулся Дворецкий.

— Что — «сталоне»?

— Сильвестр, говорю, Сталлоне?

— Нет, вы что?! Селиверстов! Игорь Селиверстов. Вы не знаете такого?

— Мы много чего знаем! — многозначительно ответил Дворецкий.

— Я никого не убивала! Это все он!

— И кого же он убил?

— Шлема с Зубром. А потом и Кочетову.

— А Сидорову?

— Нет, ее застрелил Дорофеев. — Девчонка внезапно замолчала, словно налетела на невидимую преграду. После минутной паузы она с трудом выдавила из себя: — Так он ее все же добил? Она умерла?

— Нет, она жива. И его мы задержали, когда он шел к ней в больницу. Так что в твоих интересах говорить только правду. Они оба — и Сидорова, и Дорофеев — уже дали нам свои показания. Если ты будешь пытаться нас обмануть…

— Нет, нет, что вы!

— Баранчеев жив?

— Да, да, конечно. Сильвестр сказал, что он нужен живым, пока от матери не получили деньги.

— Сизов с ним?

Девчонка закивала:

— Это я уговорила Сильвестра его не убивать! Он же наш, Сизов, детдомовский. Я его сразу узнала, хотя он моложе меня на два года. Я сказала Сильвестру, что он не проболтается, ни за что не проболтается. А Сильвестр говорит, нам свидетели не нужны. А я…

— Постой, так это Сизов привел к вам Баранчеева?

Лицо девушки вытянулось:

— Да вы что! С чего бы это вдруг?… — И на секунду задумалась: — А вам разве Маринка этого не рассказывала?

Дворецкий откинулся на спинку стула:

— Почему же?! Мы все уже знаем. Просто мы тебя проверяем. Вдруг ты захочешь нас обмануть и подставить Сидорову и Дорофеева?

— Я никого не собираюсь подставлять!

— А вот поэтому, голуба, рассказывай нам все и по порядку. И с самого начала. И только честно.

— А вы меня точно не посадите в тюрьму?

— Мы в тюрьму не сажаем. В тюрьму сажает суд. А вот информацию для суда предоставляем мы. Поэтому в твоих интересах от нас ничего не скрывать, нам не врать и не пытаться себя выгораживать. Ты не забывай, что все полученные от тебя сведения мы будем сравнивать и выяснять, кто нас обманывает — ты или Сидорова с Дорофеевым. — Дворецкий достал пачку сигарет и протянул девчонке. — Хотя имей в виду: Сидоровой обманывать и кого-то выгораживать нет смысла. Она уже две пули от вас получила.

Девчонка взяла сигарету, благодарно закивала, прикурила от протянутой зажигалки и глубоко затянулась.

Дворецкий вытащил из кармана давно уже работающий диктофон и поставил на край стола, направив микрофоном к девчонке.

— Давай, начинай. Я, такая-то, такая-то, хочу сообщить… Ну и так далее.

Девушка еще раз глубоко затянулась, вопросительно посмотрела, куда можно стряхивать пепел — Дворецкий протянул ей жестянку из-под пива, — и заговорила:

— Я, Екатерина Морозова, хочу сообщить… — Она задумалась. — А можно я по-другому начну?

— Конечно, Кать, как тебе будет удобнее.

— Все началось с того, что я Сильвестру проговорилась… Нет, тоже как-то не так… Можно еще сигаретку?

Дворецкий протянул пачку. Она прикурила от своего окурка.

— Я, Екатерина Морозова, познакомилась с Игорем Селиверстовым где-то год назад. Ну и получилось у нас что-то типа любви. Я к нему переехала, и мы стали жить вместе.

— Адрес?

— Молодежная, семьдесят пять, квартира три.

Петренко быстро записал.

— У меня была подружка — Марина Сидорова, тоже детдомовская, а у нее друг — Дима Дорофеев, из наших же. И я их пригласила на какой-то праздник к нам с Сильвестром в гости… Мы все тогда уже баловались наркотой, покуривали, но еще не кололись. А в тот день Сильвестр нам первый раз и предложил. Бесплатно. Ну и понеслось-поехало. У него-то «дури» всегда было навалом. И стал он Маринку с Димкой снабжать. И как-то, может, месяц назад, точно не помню, едем мы с ним на машине…

— Марка, номер?

— «Нива», М345ВК… А навстречу на своей «девяносто девятой» Шлем с Зубром. Я под кайфом была, возьми да и скажи Сильвестру, что эти два ублюдка три года назад, когда я еще в школе училась, изнасиловали нас с подружкой… — Она задумалась. — Если уж быть до конца честной, то все было немного не так. Мы с подружкой с ними познакомились… Ну, то есть они нас «сняли», обещали заплатить, отвезли на хату, а там их еще трое было. В общем, никаких денег мы от них не получили. И решили отомстить. Подали заявление в милицию — мол, так и так, затащили нас в квартиру и изнасиловали… Дуры были… Нашли с кем связываться… Ничего путного у нас не вышло. Они отмазались. Нашли кучу свидетелей. И нас еще потом долго грязью поливали. Угрожали. Подружка не выдержала и руки на себя наложила… Все это я Сильвестру и рассказала. Он взбесился. Говорит, не жильцы они больше!… Он же сумасшедший, Сильвестр-то. Когда я поняла это, было уже поздно. У него давно уже в мозгах витали мысли о какой-то новой жизни. Мол, мы ее заслужили, как никто другой. Мы даже имена себе новые придумали для этой жизни… — Морозова стряхнула пепел. — В общем, недели две он чего-то вынюхивал, выспрашивал, и у него созрел план. Он сказал, что мы не только им отомстим, но еще и кучу денег заработаем. Только, говорит, нужны мне помощники. А мы тогда сидели вместе с Маринкой и Димкой, под балдой были, ну и сразу «за»…

— А что, ни Шлем, ни Зубр тебя не узнали, когда вы с Сидоровой к ним в машину садились?

— Я парик нацепила и так лицо намалевала, что даже Сильвестр удивился!… Шлем, правда, вроде как чего-то заподозрил. Но он уже выпивши был основательно, я сказала, что никогда никакой блондинкой не была… Им было уже все равно — две девки понравились и поехали с ними гулять!