Закрась все черным - Игорь Дорогобед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы знакомы? – если полицейский пытался поймать рыжего на слове, то из его ухищрений решительно ничего не вышло.
– Не более, чем с вами, – человечек и бровью не повел. – Леди появилась вскоре после ухода мисс Лэндлем, представилась и сказала, что хотела бы поговорить с хозяйкой дома. Я сообщил ей то же, что и вам.
– Подождите, – перебил его полицейский, – что это вообще означает «внезапно ушла»? Ничего не объяснив, никому не сказав ни слова?
– Не совсем так, – терпеливо объяснил рыжий. – Кто-то постучал в дверь. Мисс Лэндлем вышла на стук. Потом вернулась и сказала, что срочно должна уйти. Вот и все.
Офицер по-прежнему недоверчиво смотрел на него
– Я должен убедиться…
– Пожалуйста, – человечек мягко отступил в сторону. – Все гости находятся в саду. Больше в доме нет ни единой души.
Трое полицейских просыпались внутрь дома. В машине оставался лишь водитель, грузный мужчина, казалось, безразличный ко всему на свете.
– Куда вы спрятали ее? – еле слышно спросил рыжий.
– А может она и в самом деле ушла? – усмехнулась Танита. Но человечек оставался серьезен.
– Не надо так шутить, Светоносная.
Танита всмотрелась в глаза его. Они не мигнули.
– Не стоит спрашивать лишнего, человек.
– Джадд, – выплыла из дверей новая физиономия. – Что происходит? Почему по дому бродит полиция?
Спрашивавший был рослым, черноволосым, с ухоженной короткой бородой. Танита хорошо знала этот тип человеков: за внешне мужественной манерой они всегда скрывали собственную неуверенность в себе и даже робость.
Рыжий резко обернулся к нему:
– Заткнись, Питер. Ты разве не слышал, что я только что говорил.
В больших красивых глазах черноволосого мелькнуло непонимание.
– Нет. У меня… – он покосился на Таниту – мне стало нехорошо, и я отлучился.
– Тогда запомни: Августу кто-то позвал и она ушла, не сказав нам куда. Все. Больше ты ничего не знаешь.
– Но, Джадд, – пробормотал Питер, – я и так ничего не знаю.
– Хорошо, – буркнул рыжий, – ступай к остальным.
– Бедный Питер, – проворчал он вослед уходящему, – он даже собственной тени опасается.
И обернувшись к Таните, добавил:
– Он ничего не понял, Светоносная.
– Тем лучше, – она опять усмехнулась. – Как утверждают ваши мудрецы: во многих знаниях – множество печалей.
Наверное, Танита переврала цитату, потому что рыжий откровенно поморщился.
– Где и когда я увижу ее, Светоносная?
– Ты, – человек? – жесткий палец Таниты уперся ему в грудь. – Будет лучше, если никто из вас в ближайшее время не увидит ее. А то вы в порыве религиозного восторга на руках отнесете ее в полицию.
Она ожидала человечьего гнева, но глаза рыжего светились удивлением:
– Ты действительно видишь нас такими, Светоносная?
– А разве Кроткая не говорила вам, что один из вас предаст ее? – возразила она. – Быть может, это будешь ты?
– Возможно, – спокойно ответил рыжий, – если на то будет воля Господина Нашего и Дочери Его.
– А своей головы у тебя нет? – ехидно осведомилась Танита.
– А ты всегда следуешь только своей воле, Светоносная? – по-прежнему безмятежно поинтересовался ученик Кроткой.
– Вы еще здесь, мисс Камерон? – вынырнул из дверей Тарсус. Остальные гулко топали следом.
– Я подумала, что у вас, возможно, возникнут вопросы, – не задумываясь, ответила она.
– Очень верная мысль, мисс Камерон, – провозгласил полицейский. – Могу я узнать, о чем вы намеревались побеседовать посреди ночи с мисс Лэндлем?
– Нет, не можете, – спокойно отреагировала Танита. – Это не относится к делу.
И не давая ему возразить, добавила:
– Если вы думаете иначе, повторите этот вопрос через мисс Макбин.
– Она и ваш адвокат?
– Еще нет, – Танита позволила себе сдержанную улыбку, – но будет, как только вы этого очень захотите.
Она повернулась к рыжему:
– Доброй ночи мистер…
– Медисон, – охотно подсказал он. – Джадд Медисон.
Уходя, она услышала, как полицейский проговорил, обращаясь к рыжему:
– Вы понимаете, что это за штучка?
– Еще бы! – ответил тот. – Это женщина, имеющая хорошего адвоката.
В голосе рыжего звучало злорадство.
4
Печать на входной двери в бюро казалась нетронутой, но Танита сразу же заметила чужой почерк. Уходя, она, как всегда небрежно, бросила комок огненной смолы, и он запечатал дверь, растекшись широким пятном с неровными краями. Разумеется, и такую печать можно было бы подделать, но подобный трюк способны лишь старшие достаточно высокого уровня. Тот же, кто посетил бюро в ее отсутствие, оставил на двери свою собственную печать, предельно аккуратную, практически без изъянов. Печать относилась к разряду малых. Она не запирала вход, а лишь прикрывала его от любопытства непосвященных Это был знак неодобрения свыше.
Танита одним движением смахнула ее и шагнула во внутрь. И сразу ощутила присутствие чужого. Человека.
– Я давно уже жду тебя, Светоносная, – услышала она надоевший голос.
Танита щелчком пальцев сотворила свет. Комок грязи развалился на диванчике для клиентов, ожидающих приема, и по виду его она заключила, что ему уже недолго осталось пачкать Землю. И зачем Вечный Враг пустил человеков сюда? Пускай бы гадили ему потихоньку в Царстве Его Небесном, если уж угодно было ему сотворить эти существа, коих он в пику нам назвал подобиями своими. Разве ему мало было нас?
– Только не говори мне, что ты в состоянии снять мою печать, – проворчала она.
– О нет, Светоносная, – смиренно возразил человечек. – Меня привела сюда Ясноликая. Она передала со мной послание тебе.
Он с явным усилием приподнялся и протянул ей небольшой прямоугольник, едва ли больше обычного коробка спичек. «Огненные буквы», – поняла Танита. Она могла бы, не вскрывая письма, угадать его содержание, но хотела убедиться, что дело зашло так далеко.
Распоряжение Ясноликой было категорично. Она повелевала Таните исполнить любое желание умирающего, не требуя с него положенной платы. Нельзя сказать, чтобы подобное было совсем уж против правил: Устав допускал исключения. Правда, в таких случаях, обычно персона принявшая решение сама же исполняла его. В противном случае исполнитель имел право узнать причину подобного снисхождения. Однако Ясноликая не потрудилась сообщить ее. Формально это давало Таните возможность некоторого маневра.
Танита сомкнула ладони, стирая послание в прах и с удовольствием отметила, как подернулись пеплом страха глаза полулежавшего напротив человечка.
– Ну и что угодно сэру Дориану Грею? – улыбнулась она.
– По-дожди, Светоносная, – запинаясь, проговорил он. – Разве не должен я назвать тебе свое подлинное имя?
– А зачем? – она стояла пред ним, полная сил, лениво покачиваясь с пяток на носки. – Имя называют лишь при подписании договора. А с тобой мне подписывать нечего. Какой может быть договор, если я даю тебе твое желание и ничего не получаю взамен.
– Но
