Три с половиной любви - Мила Серебрякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ГЛАВА 7
Посмотрев с нескрываемой завистью на свежие булочки и вазочку с вишневым вареньем, Розалия сжала кулаки. Как же ей хотелось схватить ложку и за считаные секунды опустошить вазочку, не преминув при этом разделаться с парой-тройкой булочек. Внутренний голос непрестанно кричал: «Съешь! Съешь! Съешь!», но второй голосок – да, у Розалии их былоцелых два – с расстановкой велел: «Не смей!»
Вняв второму голосу, Станиславовна попыталась сосредоточить все свое внимание наманикюре. Она не смотрела на Марту, которая с большим аппетитом поедала вторую плюшку,не смотрела на Нинель Викторовну, наслаждавшуюся вареньицем, она изо всех сил старалась сохранить на лице абсолютное спокойствие, доказав в очередной раз, что совершенноравнодушна к сладкому.
– Роза, возьми булку. – Смирнова то ли издевалась, то ли на самом деле забыла, что Розалия постоянно сидит на всевозможных диетах.
– Я не ем сдобу, дорогая, берегу фигуру.
– В нашем возрасте о фигуре надо думать в последнюю очередь.
Нинель Викторовна хохотнула, а Розалия пошла пятнами.
– Я ослышалась или ты действительно упомянула возраст? Ты, наверное, забыла, что я младше тебя на двенадцать лет.
Марта Анатольевна едва не поперхнулась:
– Ты младше меня?! Мне всего шестьдесят четыре.
– Боже! – зацокала языком Розалия. – А я думала, тебе только шестьдесят два. Значит, ты старше меня на четырнадцать лет. Да чего там мелочиться, ты практически годишься мне вматери.
– Может, сразу в бабушки? – Губы Смирновой превратились в тонкую нить. Когда Розалия начинала отбавлять себе годы, изображая эдакую девочку-нимфетку, Марта Анатольевна буквально зверела. – Внешность для женщины не самое главное, пора бы тебе это понять.
– Марта, я с тобой поспорю.
– Только не это! – запротестовала Нинель Викторовна, отлично зная, чем может закончиться спор. Она не единожды разнимала сцепившихся соседок, и перспектива лишний раз становиться судьей ей не улыбалась.
– Но она первая начала, – кипятилась Розалия. – Кто ее просил упоминать про возраст?
– А что здесь такого? – кричала Марта. – Я что, нарушила закон, сделала кому-то больно?
– Представь себе, ты плюнула мне в душу.
– Оставь свои высокопарные выраженьица.
– Марта, ты сухарь!
– Девочки, я вас прошу. – Нинель Викторовна пнула под столом Марту ногой.
– Сухарь? Гм, интересное сравнение, – распалялась Смирнова. – Но если я сухарь, то кто тогда ты? Полная мне противоположность, да? Считаешь, что, разукрасившись всеми цветами радуги и нахлобучив на голову парик, ты стала королевой красоты?
– У меня свои волосы!
– Да, конечно, а я тогда Марлен Дитрих. У тебя нет ничего своего, ты вся искусственная, фальшивая.
– Марта, Роза, ну хватит!
Реплика Кротовой осталась неуслышанной.
– По крайней мере, я имею бешеный успех у мужиков, – парировала Розалия. – А ты даже Артура окрутить не можешь.
– Он женат, я с женатыми не якшаюсь.
– О! Да тебе надо дать орден. Святоша.
– Вечная девочка пенсионного возраста! Зачем ты уши и лоб волосами закрываешь, а? Молодость трещит по швам, и поэтому швы надо скрывать от глаз посторонних?
Розалия вскочила из-за стола и подбежала к Марте. Нинель Викторовна вовремя схватила Станиславовну за руку.
– Если вы не замолчите, я выставлю вас вон. Ну кто-нибудь из вас должен быть умнее, в конце концов, вам не по пять лет.
– Мне-то нет, а ей, по всей видимости, пять с половиной, – язвила Марта.
– Правильно на тебя Артур внимания не обращает, зачем ему нужна такая старая грымза, когда под боком есть молодая красивая Лерка.
– Я моложе тебя!
– Пройди диспансеризацию, мамаша! Я еще под стол пешком ходила, а тебе уже вручали грамоту «Тридцать лет на производстве».
Когда в столовую с лаем влетел Дерек, все, словно по команде, замолчали.
– Молодец, мальчик, – Нинель погладила пса по голове. – Ты вовремя появился.
– Он спятил? – Розалия испуганно смотрела на сенбернара.
– Просто не любит, когда кто-то кричит. Надеюсь, продолжения не будет?
Розалия покосилась на Марту:
– Прости, если обидела. Я не хотела.
Марта Анатольевна шмыгнула носом:
– Ты тоже извини. Я погорячилась.
– Значит, мир? – засмеялась Нинель Викторовна. – Тогда предлагаю перекинуться в картишки.
Через минуту выяснилось, что куда-то пропала колода карт. Разведя руками, Кротова сообщила:
– Не могу найти карты, может, в лото сыграем?
– Ни боже мой, – запротестовала Марта. – Я свою колоду принесу. Ждите.
Когда она ушла, Нинель Викторовна решила убрать со стола. Взяв вазочку с вареньем, на которую смотрела Розалия, она услышала:
– Нинель, давай я тебе помогу.
– Сама справлюсь.
– Дай мне варенье.
– Роза, сиди, я сама.
– Отдай! – Розалия схватила вазочку и потянула ее на себя.
– Что ты делаешь?
– Хочу отнести ее на кухню лично.
– Но…
Спустя секунду варенье оказалось на белой юбке Розалии.
– Моя юбка! Эксклюзив! Новая коллекция!
– Нужно срочно застирать, пошли в ванную.
– Юбка! – орала Розалия. – Сегодня не мой день. За каким чертом ты поставила на стол варенье?!
В ванной комнате Розалия увидела немыслимое количество всяких баночек с кремами, тониками, лосьонами и скрабами. Не в силах оторвать взгляд от косметических средств, она напрочь забыла про юбку и начала доскональный досмотр чужого имущества.
Появление Нинель Викторовны застало ее врасплох. Вздрогнув, Розалия уронила на пол баночку крема.
– Нинель, я не хотела, все произошло само собой. Я компенсирую, честное слово.
– Ты пятно застирала?
– Какое пятно? А-а, пятно ерунда, не бери в голову. Слушай, где ты этот крем купила?
Марта Анатольевна задерживалась. Прошло минут двадцать, а Смирнова все не появлялась.
– Она собирается возвращаться или у нее по дороге батарейки сели? Ходьбы максимумминут пять.
– А вдруг она Артура встретила?
– Тогда все накрылось медным тазом. Мы и в карты не поиграем, и вообще Марту сегодняне увидим. Тетеха! Нашла по кому сохнуть.
– Роза, ты к ней несправедлива.
– Брось, ты же сама видишь, что она становится неуправляемой. Сколько можно тешить себя надеждой, ежу понятно, что Артур никогда не бросит Леру. С какой стати ему менять молодую кобылку на старую клячу?
– Надежда умирает последней, – осторожно заметила Кротова. – И потом, не ты ли рассказывала, как совсем недавно планировала выйти замуж, а?
– Нинель, как ты можешь сравнивать меня и Марту?! Во-первых, я не старая дева, во-вторых, я собиралась замуж за олигарха, а не за престарелого полковника [2 - История описана в романе «Бойтесь своих желаний».].
– Что ж не вышла? – усмехнулась Кротова.
– Его мамаша втыкала палки в колеса. – Розалию передернуло. – Не хочу вспоминать! И не надо переводить тему, мы о Марте говорили. Так вот, как ни крути, а Люблинский не идиот, и у Лерки губа не дура – они идеальная пара. Разлучить их может только смерть.
– Сплюнь.
– А чего ты морщишься, никто не вечен. Господи, где же Марта?!
Смирнова подошла к коттеджу Нинель и остановилась возле калитки. Лицо ее пылало, на лбу выступили капельки пота, правая рука заметно дрожала. Взглянув на дом Кротовой, азатем на калитку, Марта Анатольевна сделала глубокий вдох и только потом ступила на плиточную дорожку. Шагов через десять она вновь остановилась, задумалась и, вытеревлицо платком, посеменила к крыльцу.
– Марта! – прохрипела Розалия, когда Смирнова зашла в дом. – Ты что, на карачках передвигалась, у тебя совесть есть?
– Я… У меня… Дверь… Никак не могла открыть замок.
– Карты не забыла?
– Вот. – Марта Анатольевна бросила колоду на стол и стала нервно ломать пальцы.
Дамы начали игру. Погрузившись в собственные мысли, Смирнова невидящим взглядом смотрела на карты.
– Марта, не спи, зачем бросаешь девятку крести? Козыри пики. Ты меня слышишь?
– Слышу.
– Не тормози, говорю, забирай девятку.
– Голова раскалывается. И вообще играть что-то не хочется, настроения нет.
– Не хандри. Давай-давай, шевелись. Нинель, ходи под меня.
На улице раздался громкий крик. Розалии показалось, что кричит женщина, но Нинель Викторовна, вскочив с кресла, пробормотала:
– Это ребенок.
Втроем они выбежали из коттеджа.
Крик не прекращался. По участку Амбарцумянов бежал взъерошенный Колька, десятилетний сын Вячеслава Карасева.
– Коля, что случилось? – спросила Нинель Викторовна, подбежав к калитке.
– Там, – заикаясь, бормотал мальчик.
– Где там, что произошло?
– Тебя кто-то напугал? – шелестела Марта.
