Тайна церковной мыши - Анна Васильевна Дубчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Еще скажи, что у нее есть сердце.
– Конечно, есть. Ты сама представь, как повела бы себя, если бы нечаянно сбила кого-нибудь на дороге. Вот прямо так взяла бы и позвонила в полицию, призналась бы во всем, зная, что тебя, возможно, ждет тюрьма? Тюрьма – это страшно. Конечно, мы с тобой про тюрьму знаем лишь по сериалам, но какое-то представление все-таки имеем. Хотя я уверена, что в реальности там еще страшнее, грязнее, отвратительнее…
– Думаешь, если бы я сбила кого-нибудь, то сразу же сбежала?
– Ну ты сама подумай, представь себе эту ситуацию.
– Честно? Ну сначала я попыталась бы выяснить, жив ли сбитый мной человек. И если бы он был жив, то я, скорее всего, отвезла бы его в больницу, а вот оттуда бы уже, наверное, сбежала… Уф… Короче, я не знаю. Но в тюрьму я не хочу, это факт. И никто не хочет, ты права.
– Поэтому будем честными хотя бы перед самими собой. Мы ничуть не отлича…
– Постой! А ты? Ты бы сбежала?
– Трудно сказать, но мысли такие у меня точно были бы. Конечно, если у тебя есть деньги и ты можешь позволить себе хорошего адвоката, тогда другое дело, можно попытаться оставаться человеком и позвонить в полицию, признаться во всем. Кстати говоря, такое поведение потом учтется в суде. Но не все же такие сильные и правильные. К чему я все это веду? К тому, что не такая уж и сволочь эта твоя Ирина, раз оставила тебя в живых, да еще и денег дала, надеясь на то, что ты будешь молчать.
– А тебя не насторожил тот факт, что она не очень-то внимательно рассмотрела мои бледненькие видео и фото с места преступления?
– Ну один вид этой бомжихи с разбитой окровавленной головой, думаю, выглядел довольно убедительно. Повторяю, будь она умной стервой, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, понимаешь? Ты бы не вышла из этого «золотого» дома.
– Да уж… Ладно. Хорошо. Но зачем она предложила мне пожить там?
– Ты же сама все рассказала: она уволила всю обслугу. Таня, да успокойся ты уже! Все нормально! Ирина сбежала из Москвы, сейчас летит куда-нибудь в теплые страны или на ту же Ибицу с друзьями, где будет заливать все свои страхи виски и коктейлями. Все просто.
– Соня, я поражаюсь тебе. Получается, что я тебя и не знала… Я была уверена, что ты, услышав все то, что я тебе сейчас рассказала, повернешь обратно! Что испугаешься.
– Таня, у тебя в сумке, если я не ошибаюсь, несколько миллионов рублей, с помощью которых мы могли бы решить вопрос с покупкой скромной квартиры в спальном районе.
– Около девяти миллионов.
– О чем и речь! Конечно, надо вернуться в тот дом, чтобы хотя бы убедиться, что Ирины там нет, что она не передумала и не ищет тебя с полицией. И если окажется, что все в порядке, что ваши с ней договоренности в силе, мы присмотрим за домом в течение месяца, как вы и договаривались с ней, ну и распорядимся деньгами с умом. И не будем оттягивать!
Соня докурила сигарету, загасила ее в траве и спрятала там. Потом, передумав, достала ее, завернула в салфетку и сунула во внешний кармашек своего рюкзачка. В этом была вся Соня. Таня, улыбнувшись, сделала со своим окурком то же самое.
– Ну, что ж, пошли, – сказала она, поднимаясь и отряхиваясь. – Где наша не пропадала!
Когда справа остался лес, а впереди, по левую сторону живописной опушки, мимо которой шла дорога, показался высокий каменный забор, Таня притормозила, переводя дыхание. Они шли быстрым шагом, как если бы хотели разрешить свои сомнения как можно скорее. Разрешить и успокоиться.
Соня, догадавшись, что они достигли цели, остановилась и присвистнула в восхищении.
– Я так понимаю, речь шла об этом дворце?
– Ну да.
– У меня нет слов.
– Так ничего и не говори. Пошли. Хоть бы ворота до сих пор оставались открытыми, иначе мы не войдем туда.
– Это ты оставила их незапертыми?
– А кто ж еще?
И Таня решительно двинулась к воротам. Соня бежала за ней.
Ворота действительно была лишь прикрыты. Хотя издали можно было предположить, что они заперты.
– Да, мать, ты права. Что-то с этой Ириной не в порядке, – сказала Соня. – Взять вот так и оставить все это хозяйство без присмотра, да еще и заплатить какой-то мелкой мошеннице кучу денег… Жаль, что она уволила обслугу, хоть уборщицу какую-нибудь оставила бы, она, глядишь, и рассказала бы нам, что представляет из себя эта особа.
– Теперь мы с тобой будем уборщицами. Вернее, я. А ты – садовница. Я видела, где лежат бланки договоров, напишем договор и на тебя на всякий случай. Вот и получится, что мы как бы и не при делах. Если, к примеру, сюда заявится кто-то, может, и не полиция, а кто-то из знакомых семьи, то мы скажем, что Ирина нас наняла.
– Да не дрейфь ты, – отмахнулась от нее Соня. – Давай вообще постараемся от всей этой ситуации получить удовольствие. Это она преступница, это она сбила человека, а не ты. Вот и помни об этом. Господи, неужели у тебя есть ключ от этого великолепия!
Они прошли через высокие, представляющие собой настоящее произведение кованого искусства ворота, и Соня заохала, останавливаясь возле каждой туи, аккуратно подстриженного кустика самшита, любуясь цветущей розовыми цветами вейгелы и просто застонав перед разросшимся кустом пламенеющей красно-оранжевыми красками парковой розы.
– Это какой же бессердечной нужно быть, чтобы удрать в свою Ибицу, не позаботившись хотя бы о поливе!
– Ты посмотри, может, там капельный полив. Они же не дураки, все по уму должны были сделать.
Но внешних труб, обычно грубоватых и некрасивых, в саду перед домом они так и не нашли. На траве были разложены веселые розовые и зеленые шланги, из земли торчали маленькие распылители-фонтанчики, которые сейчас молчали.
Соня, побегав по участку и отыскав за высокой елью позади дома главный кран, включила воду, и весь садик заиграл, заискрился сверкающими струями воды – все растения словно на глазах оживали. Во всяком случае, так выразилась Соня. На самом деле ни одно растение не успело засохнуть, а розы так и вовсе были обсыпаны нежными бутонами и готовы были вот-вот лопнуть, распуститься.
Таня поднялась на крыльцо и сначала
