Грязь - Рекс Миллер

Или можно было бы расположиться на часок в каком-нибудь маленьком темном бистро, вдохнуть хорошо знакомый запах табачного дыма, возбуждающий завсегдатаев аромат перегара, которого ему так недоставало. Даже проезжая по серым улицам Чикаго, он не переставал мечтать об этом бистро. Чудесные напитки, запах духов “Шанель”, маргаритки в хрустальных стаканах, сдержанные ароматы города проносились в его воображении.

Перед ним вставали картинки уютного салона с тяжелой старинной обивкой стен, с богато украшенным баром, полным стекла, света, сверкающим латунной отделкой. Кожаные стулья. Хрома нигде нет. Нет пластика. Нет орущих, давящих на уши дисков. Музыка вытекает из темноты и запаха перегара, мелодия холодная и тягучая, будто окрашенная золотом, и не опьяняющая, как виски в стакане. Неожиданно она обрывается, как серебряный стилет, прокалывающий мокрый черный вельвет, пронзая спину пьяного голубым джазом. Хмурый, серьезный, немного побитый убежденный алкоголик пересиливает желание напиться и преисполняется уважением к своему питейному заведению.

Но сейчас Джек ехал, часто обращаясь к карте, чтобы найти нужную улицу по нужному ему маршруту, ехал мимо химчисток и фабрик, видеосалонов и магазинов радиотоваров, мимо лавок с полуфабрикатами в бесконечном сверкании неона, ехал по серым улицам, любуясь красивым закатом солнца. Проезжая незнакомые места, он запоминал дорогу, чтобы найти обратный путь в темноте, — теперь надо миновать эти захламленные дворы, а потом, проехав свалку, выбраться на пригородное шоссе.

В 16 часов 19 минут Эйхорд припарковал свою машину напротив дома Линчей. Он думал провести здесь не более часа. Краем глаза он взглянул на дорожные указатели, затем позвонил в дверь и подождал пару минут. Он ожидал услышать лай собаки, но собаки не было. Улица была довольно пустынной. Он проследил за двумя пронесшимися мотоциклами и покрутил головой, чтобы расслабить шею, — послышался хруст второго позвонка, похожий на щелчок.

Двадцатью минутами позже Эйхорд растянул ноги поперек переднего сиденья своей машины, сожалея о том, что не прихватил с собой термос с кофе. День вырисовывался нулём огромного размера. До чего же часто приходится ждать в полицейской работе! К сожалению, это неизбежное зло. Опять посмотрев на часы, он решил подождать еще минут двадцать, а затем пойти и выпить кофе с чизбургером. Должна же Эдит наконец прийти домой? Из почтового ящика торчала только одна газета — неплохой знак. Соседей тоже не видно. Это место было идеальным для налетчиков — пять-шесть домов в один день и минимальный риск.

По-прежнему никого. И машины тоже нет. По всему двору валялись детские игрушки, но человеческих лиц он не увидел нигде. На одном доме висела табличка: “Продается”. Здесь лужайка немного заросла, но другие дворы выглядели ухоженными. Даже все листья оказались собранными. Уютный квартал. Джек ждал, размышляя и наблюдая за самым прекрасным заходом солнца, который когда-либо видел. Высокое небо еще озарялось светло-голубым сиянием с нежным персиковым оттенком, а дальше на горизонте простиралась лента ослепительных красных огоньков, окрашивающих темную синеву захватывающими дух яркими мазками. Ему нравилось смотреть на эту игру красок. В этот момент подъехала машина и остановилась у ворот дома напротив.

— Мадам, вы случайно не миссис Эдит Линч? — спросил Джек, приятно улыбаясь, у направившейся к входной двери женщины.

— Да.

— Извините, что опять вас беспокоим, миссис Линч, — сказал Джек, показывая свои документы, — но мы сейчас занимаемся некоторыми вопросами, которые имеют отношение и к вам. Могу ли я задать вам несколько вопросов? Это займет не больше минуты.

Казалось, она вздохнула, когда он это произнес.

— О да.

— Вам помочь? — предложил он.

— Нет-нет, благодарю. Хотя помогите мне только занести эту сумку с продуктами. Ли Анна понесет тот маленький пакет, чтобы порадовать маму, а я возьму это.

Эйхорд подхватил самый большой мешок, и она благодарно кивнула головой и улыбнулась. Он последовал за женщиной в дом. Девочка поспешила за ними с пакетом, где, похоже, лежали бумажные салфетки.

— Очень хорошо, — сказала Эдди, — садитесь здесь, спасибо.

— Отнесите ваши покупки, мадам. Я подожду. Нет проблем!

— Все в порядке. Ли, деточка, иди в свою комнату, пожалуйста, я сама справлюсь с этими вещами! — Она повернулась к Эйхорду: — Я не хочу говорить об этом при...

— Понимаю. Я не займу у вас много времени. Я работаю над этой загадкой и, если не возражаете, хочу немного поворошить старое, уточнить с вами некоторые детали той трагедии. Чтобы удостовериться, что располагаю всей информацией.

— Меня о многом расспрашивали тогда, по горячим следам, и уверена, вы располагаете даже большей информацией, чем я могу вспомнить, но, конечно, я постараюсь ответить на все ваши вопросы.

Было совершенно ясно, что она очень устала. Он не стал спрашивать, хотя его очень интересовало, где они провели последние несколько дней.

Заглянув в бумаги, которые он держал в руках, Эйхорд без колебаний приступил к делу.

— Мне придется расспрашивать вас о печальном тяжелом прошлом, но я хочу, чтобы вы помогли мне восстановить события того вечера, — начал он мягко, размеренным тоном, пробуждая у собеседницы доверие к себе, как это делал обычно. Через несколько минут он назовет ее по имени, спокойно задавая сначала простые вопросы, но готовя к сложным, — это цель его приезда.

Она повторила то же, что говорила бесконечное число раз раньше, приукрасив пару фактов, что-то забывая, очень прямолинейная в своем желании передать все события, которые вели к той роковой ночи, но он перевел их разговор на то, что его интересовало больше всего.

— Скажите, пожалуйста, не вспомните ли вы, что сказал Эд, когда уходил?

— Он сказал, что идет за сигаретами и сразу же вернется.

— Нет, Эдди, постарайтесь передать точно, какие именно слова он сказал.

— Ну... — Она остановилась, пытаясь вспомнить. — Он сказал: “Я поеду в вечерний магазин и куплю сигарет. Тебе что-нибудь нужно?”

— А что вы ответили?

— Я сказала: нет, ничего не нужно, спасибо.

— Эд много курил? Сколько пачек в день? Вы помните?

— Не очень много, я думаю. Не больше двух пачек в день.

— А какие сигареты?

— “Парламент”, — бросила она с едва заметным раздражением.

— Эдди, когда Эда нашли, у него в кармане было всего полпачки “Парламента”. Это означает, что он не успел дойти до магазина, когда на него напали. Но это может означать и другое. — Она вопросительно подняла брови, потом нахмурилась. Он продолжал:

— Это также может означать то, что Эд не собирался идти за сигаретами в тот вечер.

— Что вы имеете в виду?

— Что он шел на встречу с кем-то.

— Нет. Он сказал, что идет в магазин.

— Но мужья не всегда говорят своим женам правду. — Он смотрел на нее очень внимательно.

— Но Эд и я не были такими. Он всегда говорил мне правду.

— А если представить такую ситуацию, Эдди, что он собирался тем вечером с кем-то встретиться, с другой женщиной, например, и не хотел, чтобы вы об этом узнали? Как вы можете быть уверены на сто процентов, что это не так?

— Это самый дурацкий вопрос, который мне когда-либо задавали. У нас была прекрасная семья, а Эд — замечательный преданный муж. Я не могу представить, зачем вы пришли сюда и задаете мне такие вопросы.

— Извините, — мягко ответил Джек, — но я задал этот вопрос, потому что человек, который убил вашего мужа, к сожалению, опять начал совершать преступления. Поэтому мы не теряем надежды найти людей, которые, может быть, видели убийцу или кого-то еще, кто показался им подозрительным. Эти люди могли бы очень помочь нам. Ведь вы хотите узнать, кто убил вашего мужа?

— Уверяю вас, я уже потеряла надежду. Эд пошел в магазин за сигаретами тем вечером, и мне нечего к этому добавить.

Эйхорд опять, следуя своей тактике, возвратился к тем же вопросам — о месте, времени и других вещах, — на которые она могла спокойно отвечать. Постепенно раздражение сошло с ее лица, и Джек уже хотел закругляться, надеясь, что не очень расстроил ее, напомнив о печальном прошлом, как вдруг нечто стремительное скатилось с лестницы и выкрикнуло:

— Привет! Мама, мы можем сейчас поесть?

— Привет, — отозвался он, улыбаясь, потому что мама отрицательно покачала головой.

— Нет, дорогая, есть мы будем позже. Мою дочь зовут Ли Анна, мистер...

— Эйхорд. Джек Эйхорд.

— Мистер Эйхорд — детектив. Он занимается расследованием папиного дела.

— Мистер Акорн? — переспросила девочка.

— Эй-хорд, — поправила ее мама.

— Спорю, что вы никогда не слышали такой фамилии раньше, — сказал он. Эдди робко покачала головой, улыбаясь, ведь она была из тех женщин, которые редко знакомятся с новыми людьми. Эйхорд обернулся к девочке: — Ли Анна — красивое имя.