Эльфийский клинок - Ник Перумов

Все заледенело внутри у хоббита, но откуда-то из глубины сознания появилась другая мысль: “Кем бы он ни был, как бы страшно тебе ни было — покрой отжившую плоть землей”. И прежде чем страх успел помешать ему, Фолко резко натянул поводья.

В канаве на спине лежал хоббит. Очевидно, он был убит совсем недавно — лишь вороны успели выклевать глаза. Тело вместо добротной хоббитской одежды покрывала какая-то грубая, грязная мешковина. Через весь лоб, наискось, от виска до носа, тянулась черная запекшаяся рана.

Фолко не мог долго задерживаться здесь. С каждой минутой гном удалялся от него; времени у хоббита было в обрез. Все, что он успел, — это подкопать мечом край канавы и присыпать тело сырой глиной. Подобрав на обочине несколько камней, Фолко наспех выложил из них на обочине треугольник, обращенный вершиной к голове погибшего.

Закончив и постояв минуту в молчании, Фолко вскочил в седло. Время торопило его, долг был исполнен, и теперь на хоббита снова наваливался страх. Невольно Фолко вновь подумал о Девятерых, и, словно отвечая его тайным мыслям, откуда-то из дальней дали ночной ветер принес уже знакомое долгое завывание — нечеловеческую тоску, излитую ночному небу. Фолко уже слышал этот вой, но тогда они с гномом сидели в его комнатке, у пылающего камина, под надежной защитой старых стен; здесь же, посреди пустой, залитой призрачным ночным светом дороги, рядом с только что закопанным мертвым телом сородича, этот вой заставил Фолко в страхе озираться. Его прошиб холодный пот. А вой все длился, то чуть отдаляясь, то вновь накатываясь; пони рванулся вперед, не нуждаясь более в понукании. Пригибаясь к коротко стриженной гриве лошадки, Фолко оглянулся.

Далеко-далеко на западе виден был узкий кусок закатного неба. Солнце уже опустилось в Великое Море, но край небосклона был все еще окрашен в зеленоватые тона, а вдоль самого горизонта тянулась едва заметная багровая ниточка. На мгновение хоббиту показалось, что на фоне зеленоватого сияния он различает точеные башни Серых Гаваней — такими их описывали в книгах; сам хоббит никогда там не бывал.

И стоило ему вспомнить о прекрасных эльфийских дворцах на берегах свинцово-серого залива, о вечно шумящем Море, о загадочном Заморье, где живет Элберет, Светлая Королева, чьим именем клянутся Бессмертные, — его сердце просветлело, словно чья-то рука властно сдернула затягивавшую серую паутину мрачных мыслей. Фолко поднял голову и приободрился; он даже начал тихонько напевать старинную песню, вычитанную в Красной Книге; ее пели эльфы, направляясь к своим лесным крепостям старинной дорогой от Серых Гаваней. Фолко спел песню еще несколько раз, но его мысли невольно возвращались к погибшему хоббиту, которого он закопал на обочине Тракта. Кем он был? Как оказался здесь? Шел ли он пешком из Хоббитании в Пригорье или наоборот? А может, его схватили где-то далеко отсюда, у Белых Холмов, например, и привезли сюда, чтобы допросить и прикончить? А может, он давно уже попал в плен, и неведомые хозяева просто избавились от него, когда он стал не нужен, когда не смог почему-то работать на них? Кто знает?..

Во всяком случае, обо всем этом надо будет рассказать пригорянским хоббитам, предупредить, чтобы они съездили сюда и захоронили покойника как положено, чтобы и он, Фолко, смог прямо смотреть в глаза этому хоббиту, когда они, как и все, когда-либо жившие в Средиземье, встретятся за Гремящими Морями…

Ночь тем временем полностью вступила в свои права, закатный пламень на западе окончательно померк, однако поднявшаяся над восточными горами полная луна давала достаточно света, да и дорога была прямой и ровной. Пони резво бежал вперед, и, по расчетам Фолко, до края Старого Леса оставалось не больше одной-двух миль. Но где же Торин? Неужели он успел настолько опередить его? Фолко ударил пони по бокам и в то же мгновение заметил впереди себя в нескольких сотнях шагов едущую верхом низкую черную фигуру. Пони хоббита припустил во весь опор; едущий впереди, очевидно, заслышал перестук копыт сзади. Он резко осадил своего коня и спрыгнул на землю, в лунных лучах сверкнула начищенная сталь.

— Кто бы ты ни был — стой! — прогремел голос всадника, и Фолко увидел, как тот сбросил с плеч широкий плащ и взмахнул правой рукой, проведя ею вдоль бедра. Теперь оказавшийся перед ним был готов к бою — топор наперевес, на груди блестели доспехи.

— Это я, я, Торин! — крикнул Фолко, привставая в стременах и суматошно размахивая руками.

Фигура с топором сделала несколько шагов ему навстречу. Они быстро сближались, и вот уже Фолко спешился возле замершего в недоумении Торина. — Фолко! Друг хоббит, откуда ты здесь?! — А! Плюнул на все и решил идти с тобой. Прощаясь, ты сказал, что мы могли бы постранствовать вместе.

— А как же родные, усадьба, дядюшка? — Ничего. — Фолко беззаботно рассмеялся. — И без меня найдется, кому репу на торг везти. Как я рад, что все-таки догнал тебя! Знаешь, — хоббит помрачнел, — я нашел тело у дороги! И вой этот… Слышал?

— Погоди, погоди! Нашел тело? Чье? Где? Да ты садись, поехали дальше, не возвращаться же назад… До Пригорья рукой подать… Да ты говори!

— Хоббит. Я его не знаю. Убили совсем недавно — он еще окоченеть не успел. — Чем убили-то?

— Голова разрублена — мечом, наверное… — Ну и дела, брат, — покачал головой Торин. — Лихие люди по Тракту шарят, так что давай-ка прибавим хода, друг хоббит. Нечего нам тут особенно прохлаждаться. Вон, гляди-ка, уже Могильники начинаются…

Действительно, лес отступал, крутыми изгибами уходя к северу и югу. Тракт вырывался из лесных теснин на простор обширной, чуть всхолмленной равнины. Примерно в миле перед ними дорога проходила через глубокую седловину меж двумя холмами. Слева змеился едва заметный в сумраке проселок, уходивший на север вдоль опушки. В той стороне, в отдалении, мерцало несколько едва заметных огоньков. Еще дальше угадывались размытые очертания холмистой, поросшей лесом гряды.

— Там поселения хоббитов у Белых Холмов, — показал другу Фолко. — А вон там, правее, у Зеленого Тракта, живут арнорцы. Прямо за холмами должно быть Пригорье…

Справа лежали обширные поля, усеянные различной высоты курганами. Туман заполнял пространства между ними, и сейчас курганы казались чудовищными пузырями, вспухшими на поверхности призрачного моря. Фолко невольно поежился — где-то там, чуть дальше к югу, лежали печально знаменитые Могильники, где Умертвие захватило четырех друзей хоббитов во главе с Фродо.

Некоторое время они ехали молча, то и дело бросая взгляды на Могильники. Первым забеспокоился гном.

— Слышишь, Фолко? Поют вроде… Да гнусаво как…