Не отпускай (СИ) - Ксюша Иванова

— Сколько?

Он оценивающе оглядывает меня.

— Десять.

— Десять тысяч?

Утвердительный кивок головы.

Он приходит ко мне далеко не в первый раз за эти два года. Он всегда просит только это. Я знаю наперед весь наш последующий разговор. Только все равно продолжаю.

— Витя, столько не дам.

— А сколько дашь?

— Пару тысяч?

— Давай.

Что-то сегодня быстро согласился. Прижало, наверное, сильно. Иду в спальню, достаю деньги, беру две тысячи и разворачиваясь, упираюсь в него. Видел. Конечно, видел, что у меня приличная сумма есть — отпускные, зарплата… Это плохо. Судя по взгляду, который он не сводил с полки шкафа, куда я вернула деньги, очень плохо.

Ругаться с ним нельзя. Витя всегда был очень вспыльчивый, а в таком состоянии…

— Витя, это деньги на учёбу Лизе! Я не могу их отдать тебе! Пойми, пожалуйста!

— Добавь еще немного!

Спорить просто боюсь. Послушно достаю еще три тысячи и подаю ему. Он молча уходит.

Пирожные — в мусорку, все протереть, чего он мог касаться. Делала все это на автомате — плакала. Было жаль себя, Лизу, и его тоже… Ведь было же время, когда мы были счастливы! Лиза была маленькой…

….Вечером он пришел снова. Только теперь не один — с двумя такими же как он. Двери, конечно, не открыла.

Но кошмар все-таки начался…

13

Продержался целых два дня. Хотя очень хотел в тот же вечер вернуться, извиниться перед ней и… не знаю что… Просто почему-то все время думал о нашем последем разговоре, о поцелуе в ванной Авериных… Так жаль становилось ее, особенно когда вспоминал обиженные голубые глаза при напоминании о прошлом. Сам себе удивлялся — чтобы раньше я так переживал, что обидел бабу!

Ну и, что скрывать, нравилась мне ее неприступность. Это был вызов! Знал, что интересен ей — по-другому и быть не могло, но ведь не бросилась мне на шею сразу! Сопротивлялась! И это… заводило, возбуждало! И сама она была необычной. Не молодой озабоченной тряпками, маникюрами, деньгами, в конце концов, дурочкой, а знающей себе цену женщиной с вечно грустными глазами, умной, самостоятельной, с которой было интересно даже спорить — она умела дать отпор.

… Вечером через два дня купил букет цветов. Подумал, и уже возле дома Авериных заехал в супермаркет за вином и конфетами. А вдруг? Когда-то же эта крепость падет? Или я не мужик?

Но у Авериных хозяйничала бабушка. Цветы спрятал за спину.

— Серёжа, проходи! Я булочки испекла, чайку попьем!

Заманчиво это было, конечно, но… соскучился по заразе… хотел увидеть… просто хотел ее.

— Вера Васильевна, а Марина где?

— А что случилось? Что-то с Лизой? — она удивленно смотрела на меня.

— Нет-нет, с Лизой все в порядке, наверное, я… мне нужно с ней поговорить.

Блин, как мальчишка стесняюсь! Будто девочку у родителей на свидание отпрашиваю!

— Она у нас дома! Адрес знаешь! Поезжай, она никуда, вроде бы, не собиралась.

— Спасибо, Вера Васильевна! До свидания!

— До свидания, Сережа! До свидания!

Я сел в машину, а она все еще смотрела мне вслед. Конечно, цветы заметила… и поняла, для кого они… а, ну и хрен с ними!

Только вошёл в подъезд и услышал вопли. Судя по ним, мужики ломились в чьи-то двери, как раз на уровне третьего этажа. Стал подниматься, и скоро понял, что бьются как раз в Маринкину квартиру. Причем бьются основательно — даже пытаются взломать замок неким подобием отмычки.

— Мужики, что здесь происходит?

— А ты кто такой?

— Ну, допустим, я здесь живу, — по первому взгляду все трое — нарики. Вижу их впервые. Неужели старые друзья? Ведь столько лет прошло, как она не употребляет. Старые друзья физически столько не протянули бы! Один из них шагнул вперед — самый старший и исхудавший до состояния скелета, обтянутого кожей.

— Слышь, мужик, иди своей дорогой! Ты здесь не живёшь, — тут он, видимо, увидев цветы в моих руках, нахмурился и добавил. — Ты к Маринке?

— Я-то к Маринке, а вы бы валили отсюда.

— А то что? Милицию вызовешь?

Ну, теперь сам Бог велел! Достал из кармана джинсов корочку, раскрыл давно отработанным движением перед лицом самого наглого.

— Уже вызвал! Пока не поздно, валите отсюда.

Двое молча по стеночке направились к лестнице, я было отвернулся к двери и нажал на звонок. Хотя и был уверен, что она стоит под дверью и смотрит в глазок. Ничего сказать не успел, дверь резко распахнулась, и она заорала на весь подъезд:

— Витя, нет!

Обернуться успел, уходя в сторону от того места, куда она смотрела, но бок все же задело. Ножом. Правда, боли не было совершенно. Так, слегка, будто поцарапал немного. Мужик, ударивший меня, прокричал:

— За Маринку!

И поскакал вниз по лестнице. Марина кинулась ко мне.

— Серёжа, он тебя ранил?

Я почему-то посмотрел не на раненый бок, как хотел, а на пол, где растекалось из пакета красное вино и валялся букет цветов. И подумав о том, что оно очень на кровь похоже, стал по стеночке оседать на пол. Будто издалека слышал испуганный Маринин голос, но слов разобрать не мог.

****

В первые секунды, когда пришел в себя, не мог понять, что со мной случилось. Чувствовал только жжение в левом боку и слышал голос. Но кто находится рядом со мной понимал очень четко. Слышал, как она приговаривает:

— Бедненький… Ничего здесь страшного нет… Скорую сейчас вызову… Или лучше Павлу Петровичу позвонить?

Не открывая глаз, сказал:

— Звони Петровичу!

Потом все-таки приоткрыл один и увидел, что лежу на полу в прихожей, Маринка рядом на коленях стоит.

— Не поняла, ты что, притворялся, что ли?

— Ничего я не притворялся! А… меня же этот… нарик твой ножом ударил! Рана большая?

Она стала подниматься.

— Во-первых, он не мой. Во-вторых, возьми, и посмотри!

— Марина, я, если ты ещё не заметила, крови боюсь! Снова в обморок упаду! Пока твой Петрович приедет — умру от её потери! Так что смотри, давай сама!

Конечно, я немного преувеличивал. Со мной такое случилось впервые. Раньше вида крови не боялся никогда. Но хотелось, чтобы она…

14

Еле затащила тушку Пылёва в квартиру. Правда, дальше прихожей дело не пошло. Решила прямо на полу посмотреть на его рану. На правом боку светлая футболка напиталась кровью. Приподняла ее вверх. На первый взгляд, повреждение было совсем небольшим, но ведь он сознание потерял! Значит, дело серьезное! Не могла решить, кому звонить — Павлу Петровичу, все-таки