Бывшие. Первая жена - Мария Устинова

class="p1">— Ты останешься здесь, чертова шлюха, — тихо говорит он, пока я глотаю горячие слезы. — А я поеду к своей секретарше, раз ты обломала мне первую брачную ночь. С тобой разберусь утром, уяснила?

Ян уходит, не оглянувшись. Самая паршивая ночь в моей жизни. Меня отпускает через час-другой. Когда страх становится терпимым, и я снова могу думать, понимаю, что произошло…

Он уехал спать с другой женщиной.

Прямо мне сказав об этом.

Наверное, Ян считал я не имею права оскорбиться.

Да, я виновата, что ввязалась в авантюру. Но я не понимала, насколько все было серьезно. И я не предавала его. Если бы он остался и меня выслушал, я бы все это рассказала!

Но Ян не захотел разбираться, а уехал зализывать раны к другой.

— Сволочь… — шепчу я, размазывая тушь.

И представляю, что пока я тут подыхаю, он трахает свою безотказную секретаршу.

Это оглушает меня.

Я его ранила, я была виновата. Но эта деталь показала, что не так уж он и ранен. Ян вышвырнул меня без сожалений и сразу утешился с другой. Не так уж ему и было больно. Не больнее, чем мне.

Я сидела на краю кровати, так и не сняв свадебного платья. С потеками туши на лице. Я ничего не ощущала и это пугало. Даже боли не было, только оцепенение. В таком виде меня и застал Ян утром: пьяный, уставший и злой.

Он бросает расстегнутый пиджак на кровать. Воротник рубашки расстегнут и от нее пахнет выветрившимся «Шансом». На шее что-то вроде царапины или засоса. Секретарша на славу постаралась.

Это было похоже на мгновенный наркоз. Заморозку. Я перестала чувствовать вообще что-либо, когда увидела, что этой ночью у него все было всерьез с другой…

Я слежу за ним и не верю.

Он расслабленный, и я его злю. Ян расстегивает браслет часов на руке, выкладывает на стол бумажник и мобильный. Он ведет себя так, словно меня нет в спальне.

Я пустое место.

Как мебель или даже надоедливое пятно на любимых обоях. Ошибка. Ненужная первая жена.

— Кто тебя нанял?

Голос низкий. Как чужой.

Слежу за ним заплаканными глазами, но не могу поймать его взгляд. После этого Ян почти никогда не смотрел мне в глаза, только в качестве угрозы.

— Ян?

Я больше не хочу умолять и просить прощения. Не после ночи, которую он провел с другой. Я просто хочу, чтобы он посмотрел на меня.

— Ты должна уяснить, Вера. Ты просто отвечаешь на вопросы. Иначе с тобой будет говорить Герман, с ним ты запоешь сразу.

Что, твоя охрана выбьет мне зубы и сломает кости, как тем людям?

Я ему верю.

— Я и так все скажу… Не надо, Ян.

Жаль, рассказать нечего. Я слишком мало знаю. Но я говорю: о предложении преподавательницы, о том постыдном кастинге, нашей первой встрече, как не ожидала, что меня вытолкнут перед машиной…

Мне кажется, Ян поверил благодаря тому, что сам все видел. Или этому странному звериному чутью, которое всегда помогало ему выпутываться из передряг…

Он стоит у окна ко мне спиной. Размышляет. В спальне висит пауза, у меня гудит голова от слез и недосыпа. Я готова ко всему.

Правда.

Не удивилась бы, если бы Ян вышвырнул меня на улицу или запер в подвале.

— Я не могу развестись с тобой сейчас, — сообщает он. — Не на следующий день после свадьбы. Сейчас приедет нотариус, мы подпишем брачный договор…

Я смотрю ему в спину.

Ну посмотри ты на меня, Ян!

Что ты делаешь, просто убиваешь равнодушием.

— Развод будет через год. Пока ты моя жена… Делаешь, что тебе говорят и сидишь тихо. Иначе тебе лучше исчезнуть. Надеюсь, я доходчиво объяснил?

Из спальни Ян съехал, словно я прокаженная: запятнала его постель. Он переехал в другое крыло, чтобы я не слышала, как он водит женщин. Мы подписали брачник, по которому мне не полагалось ничего. Интересно, что подумал нотариус, увидев заплаканную невесту в платье? Он делал вид, что все в порядке.

Как и все, кто бывал в доме.

За тот год я мало видела людей и почти ни с кем не говорила. Зато смогла все обдумать, снять розовые очки и переосмыслить жизнь.

За тот год Ян почти полностью меня уничтожил.

Я помню свои слезы и решимость, с которой говорила себе, что обязательно все переживу. Не учла я одного.

Что Ян вернется.

Около месяца я торчу в четырех стенах. В душе такой ужас, что говорить нечего… Я тогда еще не знала, что эти черные чувства и безнадега — начинающаяся тяжелая депрессия, из которой я нескоро выйду. И случилось то, после чего я стала бояться Яна пьяным.

— Вера, — стук в дверь испугал.

Он стучал не деликатно, а бухал кулаком. Я в постели и не хочу вставать: уже за полночь, видеть Яна не хочется.

Думала, он постучит и уйдет.

Слишком больно его видеть. Месяц я пробыла одна, пока он обо мне вспомнил. Как кукла, которую можно снимать с полки, когда хочется.

— Если ты не откроешь, я вынесу дверь к чертовой матери!

Зря я ему тогда не поверила.

Дверь сломал Герман через минуту после его воплей.

Сломал, взглянул на меня, и ушел.

Ян был пьян, в черном халате, словно вспомнил обо мне в постели.

Я сразу поняла, зачем он пришел. И села, завернувшись в покрывало. Я надеялась, он свалит к чертям…

— Уходи!

— Надеюсь, еще помнишь, что ты моя жена, — хрипло напоминает он, развязывая халат. — И у тебя есть супружеский долг. Пора отдавать, Вера.

Глава 6

— Я тебе не жена. Сам назвал меня шлюхой…

Глупая попытка уязвить того, кто сильнее.

Тем более, напомнить о сказанном.

Ян хватает за руку, потом останутся синяки, и тащит к себе. Вблизи от него сильно несет алкоголем.

— Ну так займись своей работой, шлюха, — рычит он. — Ты в моем доме. Если я захочу, ты никогда отсюда не выйдешь!

Как те, что должны были меня изнасиловать. Они ведь исчезли. Помню свой страх в тот момент: в горле пересыхает, наверное, стоило уступить ему, чтобы отвалил. Но я слишком боюсь и ненавижу его.

Ян тащит меня к себе, другой рукой развязывая халат, и я понимаю, что он предлагает отсосать ему. Без всяких прелюдий, уговоров, где-то у себя в душе он уже решил, что я теперь никто. Что можно предлагать такое, хотя еще недавно носил меня на руках…

— Я не хочу! Отпусти!

— Да?