Бывшие. Первая жена - Мария Устинова

пор для меня загадка, почему я ему ответила. Я скучала по прошлому, каждую секунду перемалывая в голове счастливые минуты жизни. Первая ночь с Яном была одной из них.

А может, он просто не оставил мне выбора. Я ведь знала, что он будет приходить, пока не получит свое. Это было очень болезненно и вместе с тем… опьяняюще.

Эти чувства нельзя повторить.

Я могла ударить его. Послать к черту. Но вместо этого поцеловала — это был порыв, в котором, к сожалению, не было логики. И не было ответа на вопрос: почему.

Просто в какой-то момент я перестала соображать.

Я жила чувствами.

А ему было достаточно даже этой толики взаимности, чтобы мной овладеть. Помню, в какой момент я вскрикнула, когда он жадно развязал мой халат и сдернул с кровати покрывало вместе с осколками… Через секунду я оказываюсь на ней. Ян сладко целует меня, лишая сил. Сильные пальцы, сжимающие бедро. Широко разведенные ноги. Голова плывет, словно я выпила шампанского, а низ живота ноет от желания…

У меня почти год никого не было.

И Ян нашел кнопку, открывающую путь ко мне.

Это было не нежно. Ничего общего с нашим первым разом. Ян умело управляет мной, как изощренный кукловод. Пока голова плывет от поцелуя, он снимает с меня одежду. Понимаю, чем все кончится, когда оказываюсь на кровати… Ян торопится.

— Вера, — шепчет он, когда я оказываюсь под ним.

Сначала в меня проникает палец.

Хочется кричать… И не только от возмущения. У меня так давно никого не было… И я помню ощущения с той ночи, что не могу сопротивляться.

Я знаю, что он не заслуживает моей нежности. Но все равно обнимаю. Кажется, дело в этой суке надежде, разъедающей душу: все еще может вернуться, у нас могут быть хорошие отношения. Я поддаюсь этому лживому шепоту.

Мне кажется, это примирение.

— Вера, — шепчет Ян так же, как в ту, первую ночь.

Я хочу его.

Того прежнего. Не того Яна, с которым познакомилась после свадьбы, я вспоминаю первые наши свидания. И мне кажется, что он вернулся… Это мой Ян сжимает мне грудь. Мой Ян раздвигает мне бедра…

Он рвет рубашку, не справившись с пуговицами. Он стремится быстрее соприкоснуться телами и убирает барьеры. Ничего общего с долгой прелюдией. Ян не прерывает поцелует даже ради того, чтобы расстегнуть ремень. Делает это наощупь. И услышав звяканье пряжки, меня разбивает дрожь.

Я хочу не так сильно, как он.

К возбуждению примешивается предвкушение и страх, похожий на холодные касания внизу живота. Он уже между моих раздвинутых коленей, прижимает меня к кровати.

С первого поцелуя прошло не больше минуты, а он уже собирается овладеть мной.

Он входит в меня одним сильным движением и выдыхает в щеку. Я чувствую, что и он дрожит. Ян сдерживается, пережидает несколько секунд, а затем начинается гонка за наслаждением. Короткая, бурная, я дохожу до оргазма за несколько минут, извиваясь под сильным телом.

Он вдавливает меня в кровать перед финалом, а затем… сразу встает и вытирается простыней, повернувшись спиной. Не торопясь, застегивает ремень, глядя на беспорядок, который устроил.

— Ян? — я пытаюсь поймать его взгляд, но не могу.

Он не прячет глаза.

Просто смотрит в сторону. Меня как холодной водой окатывает. Я мгновенно трезвею от эйфории и своих наивных чувств.

— Ян? — повторяю я. — Это что… ничего для тебя не значило?

— А что это должно значить, Вера?

Холодный, резкий взгляд приводит меня в чувство.

Я разморенная, теплая, нежная, укрываюсь от этого взгляда покрывалом. Внизу живота появляются мурашки.

Я все понимаю.

Он пришел ко мне, как к шлюхе.

Я ему дала.

Он взял что хотел, понял, что еще значит для меня что-то. Теперь он уверится в своей неотразимости. Бесчувственный взгляд сказал о многом: теперь у меня есть послушная игрушка в дополнение к основным девушкам.

— Скажу прислуге, чтобы убрали, — бросает он.

О боже, что подумает горничная? Хозяин разозлился, разнес комнату и трахнул жену. Мои щеки пылают от стыда.

— Не приходи больше, — прошу я.

Можно объяснить почему: не хочу быть безотказной подстилкой на моменты, когда больше некого. Но от обиды больше и слова не могу выдавить.

Мои последние слова ему, которые я от души говорю:

— Не приходи.

Ян не отвечает.

Бросает режущий взгляд, усмехается, и выходит из спальни. Около суток я чувствую себя опустошенной, использованной и выброшенной. Он мной просто воспользовался.

Он не возвращается ни через день, ни через неделю. Однажды я даже пробую поговорить с Германом, где Ян. Но не получаю информации:

— С ним все в порядке, госпожа Горская.

Это отрезает все эмоции.

Я снова вела себя, как влюбленная кошка и этим себя ранила. Хорошее напоминание, почему нельзя спать с такими, как он…

Но это оказалось пустяком по сравнению с тем, что через две недели не наступили «эти дни». Сначала я списывала все на стресс. Страшно боялась, что залетела… А потом… Потом это стало очевидно. Я почувствовала, что с моим телом происходит что-то новое.

Я не могла сделать тест.

Пойти к врачу.

Для этого нужно было признаться Яну, что со мной происходит. А когда я осознала, какими могут быть последствия… Похолодела и весь день лежала в постели, как камень, представляя, что будет дальше…

Это был очень паршивый год.

Ян чуть не уничтожил меня, держал здесь, как рабыню. Что будет, если он узнает, что наша постель закончилась так?

Прикует здесь навечно? Избавится, когда рожу? Отправит на аборт?

Я понимала одно: я не хочу давать ему такую власть над собой. Живой он меня уже не выпустит. Домучает до конца. А если скрою, то выйду через полтора месяца. Смогу попасть к врачу. Сделать аборт. Главное, чтобы Ян ни о чем не узнал…

Залететь, когда уже держишь ключи от своей клетки — это слишком жестоко.

Токсикоз начинается через несколько недель.

Меня рвет, я лежу, почти не ем и понемногу пью воду. Изо всех сил стараюсь не привлекать к себе внимания. К счастью, Ян забыл про меня, а прислуга ничего не заподозрит: каждый день я смываю еду в туалете.

Беременность была адом.

Мне не только физически плохо. Я не знаю, что со мной происходит. Если это внематочная беременность или с ней что-то не в порядке, она может меня убить. Хуже было морально. Я ощущала себя использованной половой тряпкой, которой вытерлись после соития, а дальше уже мои проблемы.

Но оставалось немного. Это придавало сил.

Через