Кукла на качелях - Яна Дубинянская

Фантасмагория-12

Капля, две, три, миллиард капель... с оглушительным грохотом низвергаются струи водопада - сверкающие, слепящие, непостижимые. И в этом сумасшедшем, перевернутом мире человек, убивавший мою дочь, говорит: ты должна понять меня. Я отворачиваюсь - не видеть его! - я отхожу к водопаду, к обрыву, к самому краю. То, зачем я сюда приехала, вдруг делается бессмыслицей. Я не хочу знать того, что он скажет, я не хочу ничего понимать, не в моих силах понять такое... Грохочет водопад, но я слышу дыхание - его дыхание - совсем близко, возле шеи. Он стоит у меня за спиной, кажется, в нескольких миллиметрах, он не смеет так приближаться ко мне! Но я не ухожу, я лишь не замечаю его - только сверкание дрожащего облака брызг, только я и шум водопада. И вуаль ресниц над сощуренными глазами, и слезы - потому что его слишком много, этого ослепительного блеска... И все-таки слова - бессмысленные, ненужные, но ведь они есть, от них никак не скроешься. - Моя жизнь, - говорит он, - она ведь не такая, как у других... у большинства людей. По твоим меркам я, может быть, и несчастный человек: я не способен потерять голову от любви, я никогда - это точно, никогда - не женюсь. Но зато я любим миллионами людей, очень разных - и одиноких, и влюбленных, женатых, многодетных - всех! И я, в отличие от этих миллионов, войду в историю. Пойми, это не мания величия, я имею право так говорить. Только не думай, что все это легко. Моя жизнь - она как пожарная лестница. Можно идти только вперед и вверх - шаг в сторону, и ты разбился, ведь падать придется с умопомрачительной высоты. Ты же всегда говорила, что понимаешь меня, так скажи: мог я позволить себе этот шаг? Его слова уже влились в гул водопада, и вдруг он молчит - почему? Наверное, потому что в конце был вопросительный знак - что-то здесь неправильно, неужели он действительно нуждается в моем ответе? Что ж, я отвечаю. - Я никогда не разыскивала тебя, хотя, поверь, это было бы нетрудно. Мы с Роми не нуждались в тебе, мы не трогали твою... пожарную лестницу. Мой голос - иронический и спокойный, он не должен дрогнуть... так почему же он дрожит и переливается слезами, почему?! - Ты не понимаешь! - Дэн повышает голос, и я, не видя его, отчетливо представляю детски-капризные складки на его лбу. - Место на вершине только одно. Ты думаешь, я занял бы его с фамилией Смит? Карьера одиночки - это сказка для маленьких детей. За мной стоит моя семья, семья д'Аржантайль, и я не мог, - теперь голос дрожит у него, мелким, но ощутимым тремором, - я не мог показать себя недостойным этой фамилии. Если бы отец узнал... что у меня есть внебрачный ребенок... а я ничего не делаю для него... Я медленно оборачиваюсь - круглые собачьи глаза, почти черные и влажные, он вот-вот расплачется, маленький ребенок с дрожащей нижней губой. Я должна его понять... Понять, что иначе быть не могло - только кладбище, серый дождь и чужие черные люди, готовые принять в свою семью мертвую Роми. Что богатый, знаменитый мальчик не мог поступить по-другому - только похоронить ее в фамильном склепе, а меня с красивым монологом изгнать из своей жизни в пустоту, очерченную траурной рамкой. Чтобы папа не рассердился. И я слышу, как кто-то другой, посторонний, куда более любопытный, чем я, спрашивает: - А сегодня... ты хотел все-таки убить нас обеих? И он пожимает плечами. Словно я спросила, который час, а часов у него нет. Словно жизнь продолжается просто и нормально, словно мир вовсе не перевернулся. - Я не знаю... Я не хочу знать, это мистика какая-то. Как ты ее оживила? И вообще, даже если бы... Я сразу запаниковал, но потом подумал... Это уже не имело бы смысла. И не хватает дыхания, и уже давно потеряли смысл слова, и с какой-т неудержимой, неуправляемой силой взлетает моя рука, и плоское, невыразительное подобие лица искажается от боли, а звук этих пощечин перекрывает грохот водопада... Одна-другая, третья-четвертая, нет, я не могу находиться так близко к нему!.. Его глаза - и мои, одна сплошная ненависть. Я делаю шаг назад, и мою спину обдает холодное дыхание водопада. Почему я не могу заставить себя оторваться от этих трусливых глаз? - еще шаг... И перевернутый мир раскалывается, разламывается надвое, последняя опора предательски уходит из-под ног, я взмахиваю руками, словно никогда не умевшая летать птица, я вижу перекошенное небо, все в сверкающих брызгах, я на миг ощущаю жгучую невесомость падения... И вдруг - мертвое кольцо, сомкнувшееся вокруг запястья. - Не бойся, - я не вижу лица Дэна, один негромкий голос и прерывистое дыхание. - Попытайся... упереться ногами в скалу. Только не паникуй и потихоньку выбирайся... слышишь?

* * *

- Нет, Ник, я никуда не поеду. Мы с Роми сидели на полу, и, отогнув угол ковра, строили из красных и желтых кубиков сказочный дворец для кукольной принцессы. Большой, нескладный Ник остановился в дверях, боясь неосторожным шагом разрушить наше строение. Роми тоже этого боялась и поэтому не сделала попытки побежать навстречу Нику - моя маленькая практичная девочка - а он совсем расстроился и мялся у дверного косяка, такой неприкаянный, что невольно становилось и смешно, и жалко. - Проходи около стенки и садись на диван, вот так, - я улыбнулась, глядя, как он осторожно переставляет свои длинные ноги. - Я сейчас приготовлю кофе. - Подожди, - Ник сел и подхватил на колени все-таки подбежавшую к нему Роми. - Я не понимаю... Я уже позвонил матери, она ждет, и я позаботился, чтобы на телевидении никто не узнал... Вам обязательно нужно ехать! - он покосился на исследующую его свитер Роми и следующую фразу произнес, старательно подбирая нейтральные, не окрашенные опасностью слова. - Я не думаю, что эта история окончилась. - Она окончилась, Ник. Вчера я все-таки сумела осознать и по-настоящему поверить в это. Я возвращалась домой в машине Дэна, дорога была медленной и долгой, мы молчали и не смотрели друг на друга, и между нами уже не было ничего. Никаких взаимных претензий и обязательств, никаких эмоций и никаких долгов. Эта история окончилась. Немного неожиданно, достаточно быстро и слишком просто. Как мои романы с лихо закрученным началом и легким разочарованием в конце. Разочарование... Как легко и незаметно удалось ему занять место законного облегчения, которое я непременно должна была испытать, когда поняла, что весь этот кошмар остался позади... Потому что - фантасмагория. Жутковатый театр, в котором я была чуть-чуть больше зрителем чем героиней. Эти воспоминания никогда не станут жизненными, в лучшем случае они останутся сильным впечатлением от театрального действа. У Роми, я надеюсь, их не останется вовсе. А у Дэна... такого человека больше не существует. Ник что-то прошептал на ухо Роми, спустил ее с колен, и она убежала в спальню. Не вставая, Ник длинной рукой осторожно прикрыл дверь. - Пойми, нельзя быть такой беспечной. Этот человек, раз он уже решился на такое... ты отдаешь себе отчет, насколько он опасен? Ник смотрел на меня серьезно, слишком серьезно, этот взгляд никак не подходил к его вечно смеющимся длинным глазам. Он ничего не знал, да и никогда не узнает. Ему достаточно факта: Дэн для меня больше не опасен. И я уже не опасна для него. - Ты... действительно в этом уверена? - Да. Ник встал и, меряя комнату большими шагами, задел сказочное строение. Несколько кубиков со стуком откатились к стене. Он нагнулся, неловко пытаясь пристроить их на прежнее место, и, потерпев неудачу, выпрямился. - На всякий случай запомни, - сказал он. - Мой компьютер знает все. О "восьмом луче" и не только. Если вдруг... я бы не хотел, но если так случится, что тебе понадобится... Все об этой телекомпании. Я кивнула. Может быть, и понадобится. Для нового детективного романа. Ник помолчал, а потом в уголках его глаз вновь возникла улыбка, но не лукаво-бесшабашная, а какая-то застенчивая, чуть ли не умоляющая. - И все-таки... моя мать ждет. У нас же очень красивые места, море... поехали! - О чем ты говоришь? Мне надо искать работу, придумать, куда устроить Роми, связаться с издательством... Надо как-то налаживать жизнь, ты это понимаешь? - Мама!!! Дверь спальни широко распахнулась. На пороге стояла маленькая принцесса гордая и прямая, как струночка, фарфорово-белая, мечущая молнии из круглых серо-зеленых глазок под грозно и обиженно сведенными бровями. Роми гневалась - и что поделать, я была вынуждена признать, что она имела на это право. - Маленькая моя, - я подхватила разгневанную инфанту на руки, - я помню, я тебе обещала... Ник, но только на неделю, не больше!