Мракоборец 1 - Александр Лиманский

class="p1">Когда мотоцикл был заправлен, я завёл двигатель и направился к выходу из деревни. Люди махали мне вслед, а я не оглядывался. Впереди был новый путь.

Асфальтированная дорога из деревни была пустынной и унылой. Оставив позади шум и гвалт, я наслаждался только урчанием мотора, которое лишь изредка нарушалась пением птиц. Когда я заехал в лес, пейзаж стал выглядеть зловеще: обугленные стволы деревьев стояли, словно гигантские свечи.

Автомобили, автобусы и грузовики, которые когда-то принадлежали путникам или торговцам, были раскурочены и покрыты мхом. Некоторые выглядели так, будто их просто смяли огромные руки, другие — будто выгорели изнутри.

Я остановил мотоцикл, чтобы осмотреться. В одной из машин, стоявших на обочине, до сих пор торчала детская игрушка, обугленная и деформированная. Я невольно качнул головой. Пройдёт ещё много времени, прежде чем здесь все приведут в порядок.

— Натворил здесь Кронобес дел. Всё это печально, — пробормотал я себе под нос и снова завёл двигатель.

Когда я выбрался из леса, передо мной открылась другая картина. Пыльная дорога вела к поселению — гораздо более крупному, чем Суземки. На въезде висел старый дорожный знак с облупившейся надписью, который явно пережил свои лучшие времена. «Добро пожаловать в Бологое», говорилось на нём, хотя село, казалось, совсем не гостеприимным.

На улице сновали люди, но что‑то в них было не так. Они ходили быстро, не задерживаясь, лица были сосредоточенными, а кто‑то даже выглядел испуганным. В отличие от деревенских, здесь не пахло глушью, но напряжение висело в воздухе.

Магазины, лавки, небольшие кафе — всё работало, но посетителей было мало. В центре высился особняк барона — массивное строение из красного кирпича со спутниковыми антеннами и камерами наблюдения.

Я припарковал мотоцикл неподалёку и направился к ближайшему магазину. Внутри пахло кофе, а за прилавком сидела женщина лет сорока пяти, скрестив руки на груди. Она внимательно посмотрела на меня.

— Вы кто такой? — спросила она, не убирая насторожённого взгляда. — Раньше я вас здесь не видела.

— Я проездом, — ответил я, рассматривая витрину с пыльными бутылками. — Из Суземок.

— Откуда? — округлились у неё глаза. — Там же… Это… Ва-ань! — крикнула она в подсобку.

— Че? — раздалось из глубины.

— А ну, поди сюда!

— Че надо, Люб? — вышел из полумрака мужчина в кепке, майке-алкоголичке и вытянутых трениках, нервно крутя в руках пачку сигарет.

— Пацан говорит, что он из Суземок, — кивнула она в мою сторону.

Тот смерил меня подозрительным взглядом.

— Шутник, что ли? — зло спросил он. — Туда только на вертолёте можно добраться, и жителей оттуда не привозят.

— Бедные, — горько подтвердила Люба.

— Всё с ними нормально, скоро снабжение наладиться, можно больше не переживать, — заверил их я.

Они покосились на меня, как на сумасшедшего, и я постарался выйти из положения:

— Говорят, чудищ в лесу всех перебили. Скоро дорогу разгребут и будет всем счастье.

— Да ну! — не поверил мне Ваня.

— Ох, ты ж господи, счастье-то какое, — запричитала Люба. — Хоть с Нинкой увижусь. А то сестры и свидеться никак не можем. Столько лет, бог ты мой, — покачала он головой.

— Это ж кто сподобился? — с подозрением посмотрел на меня Ваня. — Корвин же пытался не вышло ничего у него. Неужто имперцы подмогу прислали?

— Скорее всего, они, — кивнул я ему. — А Корвин — это…

— Барон местный, будь он неладен, — объяснила Люба. — Все на него пашем тут как проклятые. А всё потому, что он сам проклят.

— Ой не начинай, — отмахнулся от неё Ваня. — Как заведёшь пластинку, так спасу от тебя нет.

— А че не начинай-то? Че не начинай? — взбаламутилась Люба. — Суземки кто угробил? Он! Из‑за него в лес монстры пошли! А люди пропадать стали из‑за кого? Из‑за него же! Все скоро пропадём тут с ним.

— Ой, ты как заведёшься, так тебя не остановишь! — фыркнул Ваня и, развернувшись, скрылся в подсобке, из которой вышел.

А меня это информация насторожила. Я тут же напрягся. Нужно было как‑то аккуратно выведать у Любы подробности.

— Люди пропадают? То есть мне лучше убираться отсюда подальше? — осторожно спросил я.

— Да коль к карьеру не пойдёшь, то и бояться нечего, — отмахнулась Люба. — Но то днём, а ночью лучше на улицу совсем не ступать. Мы никто и не выходим. Сидим как бирюки, окна-двери на все замки закрываем.

— Ночью? — выразительно посмотрел на неё я.

— Ага, ночью, — активно закивала Люба. — Тени тут бродят. Жуткие тени. На той недели Филиппыча пьяного уволокли. А на позапрошлой Светку с девятого дома. Говорят, им, окаянным, по ночам не бродить, а они нажрутся, да по любовникам ходют.

— А почему к карьеру не ходить? — задал очередной вопрос я.

— Дык оттуда тени и лезут! — со знанием дела сказала Люба. — Его ж закрыли год назад, когда там рабочих жрать стали. Такой карьер был… Э-эх… всё село кормил. И мужики при деле были, а сейчас только бухают — работы, говорят, нет! Конечно, нет работы, если весь день перед телевизором валяться, то её и не сыскать. Крутимся как можем.

— А в село тени полезли, сразу после того, как карьер закрыли? — снова спросил я.

— Ну не-е-е, — протянула Люба. — Это через месяц назад началось. Может, полтора. Слушай, а может, и два. Надо у Ваньки спросить. Ва-а-а-ань!

— Да че? — выскочил из подсобки её муж. Поверх майки теперь на нём красовался синий мешковатый пиджак.

— Когда там люди пропадать стали? Через месяц или два, после того как карьер закрыли?

Тот почесал затылок, опуская кепку до бровей.

— Два наверно, мы тогда с Андреичем самогон гнать начали как раз. Точно два, — ответил он.

— А ты куда это собрался? — упёрла руки в бока Люба.

— Дык это, — растерялся Ваня. — Суземки раз освободили, надо Андреичу рассказать. Поделиться новостью, так сказать. Обрадовать человека.

— Знаю я, как ты обрадуешь! — накинулась на него Люба. — Опять весь день горькую жрать будете на радостях. Это же отметить надо! Такое дело!

— Ну так СОБЫТИЕ же…

— Да, чтоб тебя, пёс окаянный…

Я вышел из магазина, чтобы не отвлекать их от