Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

— Зритель никогда это не примет.

— Да плевали мы на все эти правила, к чертям их! Пойми, не должно быть никаких правил. Главное — быть честным перед самим собой! — парировал Фонда.

Затем «Эй-Ай-Пи» поставила условие — если картина не будет сдана в срок, компания имеет права забрать её у авторов. Фонда говорил, что не может на это согласиться, но деваться им, по большому счёту, было некуда.

В Лондоне лента «Бонни и Клайд» стартовала 15 сентября и стала хитом, можно сказать — феноменом. Все надели берет Бонни, это было модно, хиппово. Однако повлиять на прокатную судьбу картины в США не могла даже столь мощная поддержка масс — время было упущено.

Прошло уже несколько недель, как картину сняли с проката, когда 8 декабря упоминание о ней появилось на обложке журнала «Тайм». Изображен на ней был, правда, лишь шёлковый киноэкран Роберта Раушенберга [14], но ключевая тема номера говорила за себя аршинным заголовком — «Новое кино: насилие… секс… искусство». Автором был Стефан Канфер. В своей статье Канфер ссылался на сцены лесбийской любви из «Лисы», шокирующие моменты из фильма «В упор», насилие в «Бонни и Клайде»; отмечал новаторство и эксперименты таких работ, как «Фотоувеличение» и «Битва за Алжир». Тем самым он подкреплял свой тезис о том, что европейское «новое» уже проникает и в традиционную американскую кинематографию. Именно в этой статье Канфер выделил основные черты «нового кино»: пренебрежительное отношение к «священным коровам» всей предыдущей истории кинематографа — фабуле, хронологии событий и мотивации действий; жанровое смешение комедии и трагедии; невозможность провести чёткое различие между героем и негодяем; сексуальность напоказ, а также новый, ироничный взгляд на происходящее, как бы со стороны, исключающий вынесение очевидных суждений. «Тайм» назвал «Бонни и Клайда» «этапной картиной» и «лучшим фильмом года», ставя в один ряд с такими лентами, как «Рождение нации» и «Гражданин Кейн». А финальную сцену засады Канфер вообще сравнил с древнегреческой трагедией.

После сокрушительной победы журнала с «Бонни и Клайдом» над газетными киосками Битти решил нанести визит Элиоту Хаймену и заявил: «Необходимо пересмотреть дело. Ясно, что отношение к картине было не надлежащим. Нужен повторный выход в прокат». У Хаймена глаза на лоб полезли — повторных выходов не бывает! А Битти тем временем продолжал: «Налицо конфликт интересов — ты заключил контракты на параллельный прокат «Бонни и Клайда» и «Отражений в золотом глазу» компании «Севен артс». Имей в виду, неприятности я тебе обещаю». Хаймен — ни в какую. Он и так пришёл в ужас, когда узнал о доли Битти в прибыли от проката. Действительно, доля актера быль столь велика, что студия могла ничего не заработать, даже если прокат пошёл бы удачно. Наконец, Хайман произнёс: «Хорошо, повтор будет, если ты согласишься на сокращение своей доли».

Теперь не соглашаться настала очередь Битти, что он и сделал, коротко заявив: «Элиот, я подам на тебя в суд». Хаймен встретил сказанное спокойно и, взвешивая про себя все «за» и «против», начал играть с карандашом — подбрасывал его вверх, ловил, крутил и вертел.

«И что ты собираешься мне предъявить?» — произнёс, наконец, Хаймен.

Битти блефовал. Он и понятия не имел, что предъявит, но, даже смутно представляя себе прошлое Хаймена, в котором — это он знал точно — имелись довольно сомнительные связи, Битти решил, что за Элиотом наверняка есть такое, что и подумать страшно. Битти посмотрел Хаймену прямо в глаза и сказал: «Думаю, сам знаешь». Через пару недель картина повторно вышла в прокат. «С такими ребятами, как Элиот, только так и нужно. Там, где ни копни, везде наткнёшься», — говорит Битти. «Бонни и Клайд» вышел в день объявления Киноакадемией претендентов на премию «Оскар» и прошёл по десяти номинациям.

Показ начался в 25-ти кинотеатрах, причём многие из них принимали фильм уже во второй раз. Ажиотаж был настолько велик, что даже те прокатчики, для которых «Бонни и Клайд» ещё недавно был как кость в горле, настойчиво требовали возвращения. 21 февраля компания «Уорнер бразерз» выпустила фильм сразу в 340 кинотеатрах. В сентябре в одном из кинотеатров Кливленда только за неделю он суммарно собрал 2 600 долларов, а здесь же, но в феврале, уже 26 ООО долларов. «Когда картину вернули в прокат, студия не могла получить слишком выгодных условий — не надо было гадить с самого начала», — замечает Битти. И тем не менее, цифры впечатляли: к концу 1967 года чистый доход от проката составил 2,5 миллиона долларов, а в 1968 году, то есть после повторного запуска, 16,5 миллионов, попав, таким образом, в двадцатку самых кассовых на тот момент фильмов.

Битти начал встречаться с Джули Кристи, с которой познакомился ещё в 1965 году в Лондоне на представлении, устроенном в честь королевы. «Джули — самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал, но конченая неврастеничка. Она была верной и искренней сторонницей «левой» идеи, так что возня вокруг царственной особы её не вдохновляла, и она не скрывала своего отвращения к подобным церемониям», — рассказывает Битти. Кристи выросла в бедности на ферме в Уэльсе, но оставалась равнодушной к тому, что Битти — кинозвезда, более того, его статус только мешал их отношениям. Она и профессию свою терпела лишь потому, что нуждалась в средствах, которые требовались на проведение бесконечных судебных тяжб.

Тем не менее, их отношения оказались довольно серьёзными и оставались такими года четыре. Кристи без труда освоилась в водовороте бурной жизни Лос-Анджелеса. Приезжая в город, она останавливалась в «люксе» Битти, дефилируя по вестибюлю «Беверли Уилшира» в прозрачном сари из белого хлопка, под которым мало что было надето. «Если и существует на свете кинозвезда, для которой звездность абсолютно ничего не значит, то это — Джули. При этом, по натуре она исключительно беспечное существо», — считает Таун. В вестибюле отеля, когда она в поисках ключей выворачивала наизнанку сумочку, у неё легко могли упорхнуть чеки гонорара с пятизначной цифрой. А как-то она привела в ужас Битти, заявив, что потеряла на улице чек на тысячу долларов. Хотя, что касалось её принципов, она была бескомпромиссна: никогда не задерживаться в Голливуде дольше, чем требовали обстоятельства, и прекратить сниматься в кино сразу, как только заработает достаточно денег. Тем не менее пренебрежение к положению звезды не помешало ей стать более чем востребованной актрисой, а в марте 1967 года получить «Оскара» за роль в фильме «Дорогая».

Когда Кристи рядом не было, Битти с головой уходил в своё единственное любимое занятие — висел на телефоне, болтая с женщинами. Редко представлялся, но говорил всегда нежным шепотком, который льстил уже самой мыслью о возможной близости. Нерешительность и безыскусность речей шла только на пользу: он неизменно подтверждал, что любит Джули, но каждой собеседнице говорил, что, несмотря ни на что, хочет с ней встретиться. И, похоже, нимало не смущаясь, они находили сказанное вполне обнадеживающим. В этом вопросе он придерживался принципа: «Больше невод, — больше рыбы».

«Бонни и Клайд» премиями отметили нью-йоркское и Национальное общества кинокритиков и Гильдия кинодраматургов. Церемония вручения премии «Оскар» планировалась на 8 апреля. А 4 апреля был убит Мартин Лютер Кинг. Выражая свое отношение к трагедии, обитатели Беверли-Хиллз передвигались по городу с включенными фарами автомобилей. Похороны Кинга назначили на 9 апреля и пять членов Киноакадемии: Род Стайгер и четвёрка чернокожих — Луи Армстронг, Дайапна Кэрролл, Сэмми Дэвис-младший и Сидни Пуатье, пригрозили выйти из организации, если шоу не перенесут. Пусть и без энтузиазма, но Академия согласилась с новой датой — 10 апреля. Всё шло к тому, что соревноваться между собой будут «старый» и «новый» Голливуд: «Бонни и Клайд» и «Выпускник» против пристойно-либеральных «Душной южной ночью» и «Угадай, кто придёт к обеду?», а также масштабного мюзикла «Доктор Дулиттл», лидера кассовых сборов, чуть не похоронившего рекорд, поставленный «Клеопатрой» студии «Фокс». По ходу церемонии Марта Рей зачитала письмо генерала Уильяма Уэстморленда [15], благодарившего Голливуд за вклад в подъём морального духа американских войск во Вьетнаме и сотрудничество с «Ю-Эс-Оу» [16]. Вёл мероприятие Боб Хоуп. Он не преминул воспользоваться случаем и пошутил по поводу недавнего решения президента Линдона Джонсона не бороться за переизбрание на второй срок. «Старый» Голливуд буквально взорвался от хохота. «Новый», включая Битти, Кристи, Дастина Хоффмана, его подружку Эллен — дочь Юджина Маккарти [17], и Майка Николса встретил эскападу Хоупа гробовым молчанием. Как бы то ни было, «банда» «Бонни и Клайда» чувствовала себя уверенно — мол, всех обдерём как липку. «Мы ни секунды не сомневались, что возьмём своих «Оскаров», — вспоминает Ньюмен. — В фойе к нам подошёл Кен Хаймен и спросил: — «Ну, что, ребята, речи заготовили?». Бентон и Ньютон проиграли. Майку Николсу с «Выпускником» проиграл и Пени. А в номинации «Лучшая картина» «Бонни и Клайд» проиграл фильму «Душной южной ночью». В итоге, после столь тяжёлой «Бури и натиска» [18], картина получила только две премии — Эстелль Парсонс за лучшую роль второго плана, а Бёрнетт Гаффи — за операторскую работу. По иронии судьбы, Гаффи терпеть не мог манеру, в которой его заставляли работать, а во время съёмок на нервной почве даже заработал язву. Как сказала Данауэй: «Все мы были разочарованы, как банда грабителей банков, которых самих ограбили».